отчетливо – между средней стойкой кузова и выдвинутым вперед подбородком одного из громил. Данька вздрогнул, все еще не веря в то, что невозможное может случиться. А бомж вдруг улыбнулся и, подкинув банку пива, перехватил ее поудобней, а потом… со всей дури метнул ее прямо в лобовое стекло, туда, где сидел водитель, уже закончивший разворот и надавивший на газ.
Дальнейшее отпечаталось у Даньки в мозгу, как будто он смотрел на все происходящее в записи, причем с замедленной скоростью прокрутки. Банка влетела в салон, пробив стекло, и лопнула, врезавшись в лоб водителя, залив всех, кто сидел внутри, фонтаном холодного пива. Водитель издал какой-то странный горловой звук и завалился на спинку кресла, выпустив руль. Машину, уже успевшую набрать приличную скорость, повело, и она со всего маху врубилась правым крылом в фонарный столб.
Даньку, сидевшего как раз напротив зазора между передними креслами, метнуло вперед и под грохот срабатывающих подушек безопасности выбросило наружу сквозь разбитое банкой лобовое стекло…
Он очнулся, почувствовав, как ему на лицо что-то капает. И еще немного болела голова. Данька моргнул раз, другой… и все вспомнил. Он попытался вскочить на ноги, но вместо этого едва не сверзился с бревна, на котором лежал. С трудом удержав равновесие, Данька принял, наконец, устойчивое положение и испуганно огляделся. Он был в лесу. В березовом. Сверху, из ветвей деревьев, доносилась суматошная птичья трескотня. А сбоку, в паре шагов, потрескивал небольшой костерок. Рядом с костерком на корточках сидел давешний бомж и что-то варил в пустой консервной банке. Больше никого рядом не было.
Данька пару мгновений непонимающе пялился на своего избавителя, а затем не нашел ничего лучшего, как тупо брякнуть:
– Здрасьте…
– Привет, привет, – кивнул бомж, не оборачиваясь. – Очнулся?
– Ну… да, – озадаченно ответил Данька и, не удержавшись, спросил: – А где… эти?
– Ты о тех, с кем имел честь ехать на том шикарном авто?
– Угу.
Бомж нагнулся над банкой, втянул носом воздух, удовлетворенно кивнул и, ухватив ее пальцами, ловко снял с огня.
– Мне показалось, что ты сел с ними в машину без особого желания. Поэтому я и отнес тебя сюда. А они остались в машине.
– А… где мы?
– Недалеко, – бомж махнул рукой куда-то в сторону, – до дороги метров двести.
– А-а, – понимающе кивнул Данька. Через дорогу от университета начиналась лесополоса, и они, похоже, находились именно в ней. Данька сполз с бревна, потер лоб и нерешительно промямлил: – Ну… я пойду.
– Минутку, – бомж взял в руки банку, минутку подержал ее, будто примеряясь, потом сгреб немного снега, сохранившегося под бревном, и аккуратно поводил им по краю банки, чтобы жесть остыла. Потом протянул ее Даньке. – Вот, выпей.
– Что это?
– Отвар березовой коры… и кое-что еще.
– Зачем?
– Ну ты же не хочешь грохнуться в обморок прямо на эскалаторе, а после всего, что с тобой сегодня приключилось, это вполне реально.
Данька задумчиво потерся щекой о плечо.
– А если выпью – то не грохнусь?
– Если выпьешь – нет, – серьезно ответил бомж. Данька вздохнул, осторожно взял банку и отхлебнул. Варево было горькое и противное, но после первого же глотка головная боль прошла и, более того, в голове отчего-то прояснилось. Причем настолько, что Данька задал себе вопрос: почему это он так спокойненько сидит и пьет это состряпанное неизвестно кем неизвестно из чего варево? Данька сделал еще один глоток, потом осторожно поставил банку и хрипло сказал:
– Спасибо, но я это… пойду.
Бомж улыбнулся и спокойно кивнул, после чего взял банку с того места, куда Данька ее поставил, и вновь отвернулся к костру…
Из леса Данька выбрался минут через пять. Сначала, естественно, двинулся не туда, но потом услышал гул машин и повернул в нужную сторону.
Сколько провалялся без сознания, Данька определить не мог, но, очевидно, немало, поскольку около исковерканного БМВ, снесшего бетонную мачту освещения, никого уже не было. Ни милиции, ни «скорой», ни толпы зевак, ни даже любопытных мальчишек. Осторожно озираясь, Данька приблизился к ней метров на пятьдесят и… замер с разинутым ртом. Вот это да! Номера-то на БМВ были не простые, а специальные, с государственным флагом. Значит… этот самый Артур Александрович не был никаким иностранцем. Он был этим, как его… Данька наморщил лоб и потер его… ну да, фээсбэшником. И все это время за ним охотились фээсбэшники. Значит, он зря считал, что не заинтересовал их, когда выбрался из тех подземелий под Кремлем. Они специально сделали вид, что не интересуются им, а на самом деле установили за ним тайную слежку, чтобы… чтобы… чтобы выявить все его связи. Данька нахмурился. А зачем им его связи? Он что, работает на иностранную разведку? А может, они думали, что работает?
От всех этих предположений у него вновь разболелась голова, и Данька решил, что хватит уже торчать здесь посреди улицы истуканом, пора двинуть наконец… куда? Когда Данька утром покидал берлогу Гаджета, еще не было определено, где он будет квартировать сегодня. Родители Гаджета, приехавшие с дачи в воскресенье, довольно спокойно отнеслись к тому, что приятель сына у них переночует, но оставаться там еще на одну ночь было чревато лишними расспросами. Поэтому Данька, отойдя от разбитой машины, присел на лавочку и извлек мобильник (держать его все время отключенным уже как-то вошло у него в привычку). Включив телефон, он нерешительно замер, прикидывая, кому бы позвонить. Гаджету? Или Вене? Решить этот вопрос он так и не успел – мобильник в его руках зазвонил сам.
– Да?..
– Джавецкий, слушай внимательно, диктую адрес…
От раздавшегося в телефоне звонкого девичьего голоска у Даньки стало так тепло на душе, что он едва не прослушал этот самый адрес.
– Все запомнил?
– Ну… да. Все.
– Повтори.
Когда Данька, запинаясь, повторил адрес и как добраться, все эти «первый вагон из центра» и «налево по переходу до второго выхода», Барабанщица снисходительно произнесла:
– Ох, Джавецкий, стукнет тебя когда-нибудь по голове кирпичом, может, тогда научишься быть внимательным. Ну ладно, принимается.
– А… кто там, чей адрес-то?
– Мой, – отрезала Барабанщица и отключилась, оставив Даньку уже второй раз за день с разинутым от удивления ртом.
Но сейчас он захлопнул его довольно быстро. Отключил мобильник. Вскочил на ноги. Поправил рюкзачок. И припустился в сторону метро…
По указанному адресу он добрался без приключений. Но вот перед самой дверью оробел и какое-то время переминался с ноги на ногу, не решаясь нажать на звонок.
Маша открыла сама. Окинув Даньку скептическим взглядом, она кивнула:
– Ладно, сойдет… Ванная здесь. Давай разувайся и мыть руки, а потом бегом на кухню, ужинать.
Квартира у Маши оказалась обычной, как это называется, «улучшенной планировки». Правда, чем она отличается от неулучшенной, Данька не представлял. Когда он шел из ванной на кухню, из большой комнаты выглянула миловидная женщина в шортах, футболке и шлепках на босу ногу.
– Привет, – она подмигнула Даньке, – как тебя зовут?
– Да… Даниил, – несколько стеснительно отозвался Данька.
– Хм… очень приятно, – и удовлетворенно вздохнула, – ну, слава богу, у моей оторвы хоть мальчики появляться начали.
