обработанной. Этакий средневековый ширпотреб, выпускавшийся более-менее крупными партиями. Но из всех найденных предметов профессор почему-то приволок в его кабинет именно этот подсвечник.
– Не понимаете? – разочарованно протянул профессор.
Кузнецов картинно-смущенно пожал плечами. Профессор неодобрительно покачал головой.
– Да уж, Алексей Юрьевич, от вас я этого не ожидал. Мне казалось, что на вашей работе, э-э, так сказать, в органах, просто необходим аналитический склад ума.
– Ну и на чем же я так прокололся, Петр Израилевич? – Полковник сокрушенно вздохнул.
– Да вот же, – профессор снисходительно указал на подсвечник, – извольте видеть, подсвечник. Причем, судя по размерам, месту расположения, следам копоти и всему остальному, что нам удалось обнаружить, он есть, так сказать, штатное оборудование помещения.
– И что? – усмехнулся Кузнецов. – Насколько мне представляется, под землей довольно-таки темно. Так что подсвечник там совсем не был бы лишним.
– Да нет же! – профессор всплеснул руками, негодуя на недогадливость своего визави. – Вы поймите, в подземелье подсвечники – совершенно не на своем месте. Особенно если вспомнить, о каком периоде идет речь. В те времена даже используемые в, так сказать, повседневной деятельности казематы и иные подземные помещения освещались исключительно факелами. В лучшем случае те, кто спускался, несли с собой масляную или свечную лампу. Но даже в богатой тогдашней Европе это скорее исключение, чем правило… А подсвечник в качестве штатного оборудования – это нонсенс! За одним-единственным исключением.
Полковник задумался.
– Значит, вы считаете…
– Ну да, ну да, – закивал головой профессор, – несомненно, нужно не сворачивать, а наоборот, развернуть еще более широкомасштабные поиски. Я боюсь сглазить, но у меня есть ощущение, что мы вполне можем обнаружить если не всю, то какую-то значительную часть легендарной библиотеки!
Алексей Юрьевич откинулся на спинку кресла.
– А не просветите ли, профессор, почему она столь знаменита?
– О-о, – профессор покачал головой, – это, знаете ли, такая история… прямо из разряда мифов. На самом деле основу этой библиотеки составляет приданое, так сказать, бабки Ивана Грозного, византийской царевны Софьи. Очень, знаете ли, интересная личность. Современными историками совершенно недооцененная. А ведь то, что Россия в последующем смогла преодолеть Смутное время и не только выжить и не распасться, а осознать себя, как говорится, как Третий Рим, во многом ее заслуга. Потому что эта девочка не только очень ловко обвела вокруг пальца своего, так сказать, опекуна, римского папу Павла II, но и привезла в качестве приданого именно то, что требовалось тогда молодой и только-только освободившейся от монголо-татарской зависимости Московии. А именно – знания и… людей. Причем, судя по некоторым косвенным оценкам, знания колоссальные! Не забывайте, она была наследницей великой Византии! Вообще-то уникальное государство было, я вам скажу… – профессор оживился. Похоже, он сел на своего любимого конька. – Ведь Византия не проходила, как все остальные великие государства до нее и после, путь роста, возвеличивания в тяжкой борьбе с сильными врагами, а сразу вознеслась на вершину тогдашнего мира. Причем Восточная Римская империя наложила, так сказать, лапу на все главнейшие сокровищницы знаний того времени. Не говоря уж о самом Риме, поскольку Константинополь, как вы знаете, построил именно римский император Константин, первый христианский император Рима, несомненно, переправивший в новую столицу немалые духовные и научные сокровища. Именно в Византийской империи до самого ее завоевания арабами и, увы, уничтожения располагалась знаменитейшая Александрийская библиотека. Ее же частью, а отнюдь не частью Западной Римской империи была и легендарная Эллада со своими уникальными научными и философскими школами. Под эгидой византийских императоров проходили и первые, я бы сказал, наиболее продуктивные Вселенские соборы. Ибо в то время раскольники-католики во главе с епископом Рима еще не откололись от единой церкви…
А уж о таком уникальном явлении, как Святой Афон, я и не говорю. Как вы знаете, во времена Средневековья, особенно раннего и среднего, именно монастыри были сосредоточием знаний, а на небольшом полуострове Афон в лучшие времена действовало до трехсот монастырей! Представляете, какой там была концентрация научной и духовной мысли! Даже в современности такого пока достичь не удалось!
Профессор поставил локти на стол и, уперев подбородок в сплетенные пальцы, мечтательно прикрыл глаза.
– Да уж, удивительное, я вам скажу, было время… И решение Софьи отправиться на далекий север, в дремучие леса, к тем, кого в просвещенном мире считали дикими и малообразованными варварами, бывшими данниками еще более варварских кочевников, просто поражает. Это сейчас, зная, чем Россия стала впоследствии, ее поступок может казаться объяснимым, но тогда… – Профессор всплеснул руками. – Знаете, многие говорят, что она выбрала Россию, потому что, мол, сразу же расценила ее как неким образом наследницу Византии. Но это же глупость! Те, кто так говорит, совершенно не представляют себе реалий тех времен. Блистательная Киевская Русь, с коей желали породниться многие европейские правящие дома, – в прошлом. Она растоптана монгольскими копытами. О ней забыли! А реальность… представьте – дикая, холодная и все еще во многом раздробленная страна. Не слишком большая. Даже многие немецкие княжества, входящие в Священную Римскую империю, и по населению поболе, да и побогаче будут. Да и Польша куда как сильнее и значительнее. К тому же если речь о наследнице православной Византии, то вот, пожалуйста, рядом – Литва, страна также и крупнее, и сильнее Московии, во многом, впрочем, из-за того, что за время ига присоединила к себе все южные и западные провинции Киевской Руси. Причем вкупе с самим Киевом. Именно ее тогда на Западе воспринимали как правопреемницу Киевской Руси, потому как была она в то время тоже страной русской… то есть русскоязычной и православной. А Московия… – профессор пожал плечами, – это была скорее окраина, или, – тут профессор хохотнул, – как тогда говорили –
– Но… я слышал, что это было решение папы…
– Ай, бросьте, – профессор пренебрежительно махнул рукой, – знаем, читали, мол, самый значительный проигрыш папы Павла II. Глупости. Вы только вспомните, кто она и откуда! Византийская царевна! Самый древний и блестящий двор тогдашней Европы! Слегка, конечно, к тому времени померкнувший и поблекший, но дух, атмосфера, школа! Да она с молоком матери впитала вкус и привычку к интригам. И учителя у нее были явно блестящие. Так что все эти интриганы во дворце святого Петра ей на один зуб. Достаточно проанализировать ее поведение. Сначала все усилия папы разыграть ее карту, то есть пристроить ее к какому-нибудь европейскому двору и поиметь с этого некие свои выгоды,
Профессор вдруг замолчал, а потом, задумчиво покачав головой, продолжил:
– Существует легенда, будто Софья не просто так выбрала Россию. Что было некое пророчество афонских монахов… или монаха, свидетельства о сем очень скудны… о том, что именно через некую «страну Рус» и воцарится, так сказать, на земле Царство Божие. Так что вполне возможно, на выбор царевны повлияли как раз монахи, которых было немало в ее окружении. В том числе и со Святого Афона. И как раз этим и объясняется этот ее, так сказать… странноватый выбор. То есть она не просто выбирала, а шла вслед за пророчеством и к нам сюда прибыла с неким, если можно так выразиться, проектом «Россия», который непременно должен был осуществиться.
