— Назойливая мысль, — перебил его Иван, — часто появляется, но каждый раз отталкиваешь ее от себя: не подымается рука покончить с собою, а другого выхода нет — положение безнадежно!
Леонид по природе был не разговорчив, молчалив, поэтому он не вступил в разговоры с товарищами, не стал их утешать, успокаивать, убеждать, а только собрал в порядок свои мысли, к которым он пришел, анализируя свое положение:
— Выход один — ждать: зима не дает никаких результатов! Жить и продолжать борьбу необходимо! Дождаться лета, перенести все трудности и невзгоды, а потом бежать…
— И так, ежедневно, с утра до вечера, живешь, мечтая о будущем! — раздраженно крикнул Борис и со злостью сапогом разбросал костер. Подошел мастер.
Мастер делает знак Леониду и Ивану следовать за ним. Миновав строительство, подошли к лесопилке и остановились около штабеля горбылей. Леонид хотел рассказать Ивану, что именно здесь, через дорогу, свалка мусора и отбросов, где они расстались с Шаевым и Орловым, останки которых продолжают валяться до сих пор, но передумал: «Зачем ему? Кому это нужно!»
Мастер передал пленных десятнику, и тот без слов объяснил нетрудную работу, как выжигать древесный уголь. Из-за отсутствия охраны их передали под надзор рабочего, который работал вместе с ними.
Работа заключалась в том, чтобы ставить горбыли один возле другого около вертикально поставленной деревянной трубы. А когда получится правильный конус, обрубить верхушки и засыпать опилками, а потом поджечь изнутри трубы и не допускать горения пламенем.
— Работа нетрудная, а главное, рядом горит весело костер! — произнес с восторгом Иван.
Но радоваться было еще рано. Финн относится недружелюбно. Ненавидит пленных настолько, что не подходит к костру, когда русские греются.
— Наш коллега, — сказал Леонид, — не выносит русского духа!
В противоположность ему, десятник очень вежлив и добр, каждый день дает пачку папирос, но бывает только утром и уезжает на другие участки.
— Почему финн-рабочий так недружелюбно относится к нам? — спросил Иван десятника.
— Его призывают в армию.
— Так вон оно что, — перебил Леонид, — он считает нас основными виновниками войны и свое зло и недовольство вымещает на пленных!
Часто десятник по несколько дней не приходил на работу. Леонид испытывал недостаток в табаке. У рабочего просить бесполезно. Когда финн греется у костра, он курит беспрерывно, и Леонид наблюдает издалека, куда он бросает окурки, а затем собирает их. Заметив, что пленные собирают окурки, рабочий ударил Леонида кулаком в лицо и вытащил нож.
— Мита!*- спрашивает он и бросает окурок в огонь, любуясь, как они превращается в пепел. После он никогда не бросал недокуренных сигарет, а старательно их уничтожал.
* Что!
Его квартира напротив, через дорогу, в землянке. Когда долго не приходил десятник и зная, что русские голодны, он выносил хлеб собаке, подразнивая пленных.
Иван и Леонид делают вид, что не замечают.
В другой стороне работают два подростка на циркулярной пиле, пилят дрова, а дед на двуколке развозит их по баракам и в столовую. Он в кожаной тужурке, всегда с трубкой в зубах, проезжает мимо пленных.
— Старик с табаком! — рассуждает Иван.
— Попробуй подойди к нему, получишь по зубам от нашего телохранителя, — замечает Леонид.
Все реже и реже стал появляться финн на работе. Леонид с Иваном облегченно вздыхают, когда его нет, чувствуют себя хозяевами. Утром он наливает собаке в ведро супу, кладет хлеб и уходит на весь день.
— Финн за угол — русские на охоту! — смеется Леонид. — Я буду дразнить собаку, а ты, Иван, выливай суп в котелок и подбери хлеб, если она не успела съесть.
Он смело подходит к собаке, дразнит ее и бежит параллельно проволоки. Собака, гремя цепью, бросается на него.
— Готово! — кричит Иван, и они оставляют собаку в покое, и удаляются поесть.
Так продолжается каждый день. Собака худеет, финн не понимает причины и вызывает лекаря.
— Надо, милый друг, собаку кормить, а не шататься по поселку! — говорит фельдшер, качая головой.
Рабочий, по-видимому, догадался; пленных избил палкой. После этого собаку привязал на новое место, рядом с землянкой, где никто не жил, а русским пригрозил ружьем. Два дня не воровали, но голод заставляет делать свое. Проникнув в погреб через окно, украли хлеб у собаки. Озлобленный финн бьет каждый день.
— Что будем делать, Иван? Иметь кусок хлеба и получать побои или бросить все к черту и уйти!
— Ты прав, Леонид, не захочешь и супу. У меня все тело в синяках. Лучше уйдем от греха подальше!
Через несколько дней их разыскал мастер и спросил: — По какой причине вы ушли самовольно с работы?
Иван, задрав рубашку, показал синяки.
— Идите на прежнюю работу и без разрешения не уходите, иначе добавлю я, — сказал мастер строго и, немного подумав, прибавил: — Рабочий уехал на фронт.
— Первая пуля ему! — пожелал Иван.
Снова на старом месте — вдвоем; никто не подгоняет, лишь изредка приходит солдат убедиться, на месте ли русские. Собака подохла и валялась возле землянки. Принесли ее и съели.
— На худой конец и это мясо, — сказал Григорьев.
В первый день самостоятельной работы десятник не пришел. Военнопленные хотели курить. Соседи — подростки не имели табаку или не хотели давать. Когда они ушли домой на обед, приехал дед. С трудом нагибаясь, стал накладывать дрова.
— Пойду помогу нагрузить, может даст закурить, — сказал Леонид.
Пока Маевский грузил, старик внимательно разглядывал военнопленного и думал, что русский не из- за уважения помогает ему. И он дал горсть табаку. Так началась дружба русского с финном, которые не знали фамилий друг друга и не могли разговаривать. C тех пор старик не упускал случая угостить Леонида табаком. Ежедневно привозил варенный картофель и куски хлеба. Вскоре работа по выжиганию древесного угля закончилась.
— Работать совместно с финскими рабочими выгоднее, — сказал Леонид. — Не у всех каменное сердце. Найдутся люди, которые могут пожалеть пленного, и в неделю раз принести ему отбросов из дома — не трудно. — И предложил Ивану самовольно перейти работать на пилку дров к подросткам. — Кому хочется целый день таскать ненужные доски? Надеяться на то, что прохожий на двадцать человек раз в день кинет сигарету, и получить незаслуженные побои …
— Да, потерять старика жалко! Таких счастливцев немного: машинист Глозанов работает в кочегарке с двумя финнами, да Мишка Громов пристроился совместно с маляром белить помещения, — сделал заключение Григорьев.
Подростки были рады приходу пленных. Они имели возможность подольше посидеть у костра, когда русские пилили дрова. Старшего мальчика звали Какко Олави, младшего — Паули Эро. Чтобы не было перебоя в напиленных дровах, Олави договорился с охраной, чтобы русские не ходили на обеденный перерыв. Охрана не возражала. Однажды Леонид сидел у костра и разговаривал с подростками; Иван подносил горбыли. Шатаясь подошел пленный Игнатьев и опустился возле костра. Лицо его было в крови, под правым глазом кровоподтек и большой синяк.
— Что-нибудь случилось? — спросил Иван.
— Одна беда сменяется другой… Не успеет забыться одно, как другое, еще худшее надвигается на нас! Вчера пришли машины из Швеции и директору привезли посылку, в которой были сигареты и кукла для дочери. Посылку сгрузили в кочегарке, где работал военнопленный Глазанов. Вечером ее не стало. Вместе с нею исчез сахар, принадлежавший кочегару: сахар в Финляндии ценился на вес золота. Глазанов разводит
