— Проект «Барк-2», — сухо сказал Бирман, внимательно изучая на экране силуэт ракетоплана, постепенно заполнявшийся разноцветными квадратиками, фигурками, условными значками. — Первый опытный образец полетел в 2135 году, первое использование — 2138 год, грузопассажирские перевозки в системе спутников Юпитера. После ряда доработок и адаптаций введен в состав Третьей Межзвездной как штатная воздушно-космическая транспортная система… Как видим, в состав Четвертой Межзвездной тоже…
Док-камера сейчас играла роль карантина, пока Минералов с Бирманом доуточняли степень радиационной и биологической опасности. Ракетоплан определенно фонил, хотя и в достаточно терпимых пределах. А вот что касается вирусов и бактерий, разобраться с ними было сложнее.
Обшивка ракетоплана уже была омыта дезинфицирующим составом из специальных форсунок, но наши партнеры не хотели рисковать, и потому мы оставались в герметичном боте. А там видно будет.
— На эти катера ставили газофазные ядерные двигатели, — продолжал траппер. — Запасы рабочего тела и топлива для катеров экспедиция могла частично восполнить, организовав небольшое ядерное производство вокруг штатных реакторов модульного городка… Во всяком случае, так считали разработчики!
Даже хилая полоса пропускания динамика не укрыла от нас презрительный смешок. По всему видать, наш Вергилий весьма скептически относился к такого рода технологиям четырехвековой давности.
— Что за топливо? — Уточнил Смагин.
— Америций, газофазные топливные элементы. Ну, это на реакторе, и плюс ксенон основным рабочим телом. Хотя может пользовать и водород, и гелий.
Не могу сказать, что такие разговоры добавили мне оптимизма. По всему видать, движок ракетоплана в плане радиоактивности — довольно-таки «грязный» агрегат. А ну как если там все переборки заляпаны долгоживущими изотопами?
— Ну что, готовы?
Бирман ловко втиснулся на водительское место, и легкая стесненность мигом превратилась в порядочную тесноту. Мы ведь уже давно облачились в казенные «Астроны» — вакуум-скафандры гражданской модели с усиленной радиационной защитой.
— Тогда — с Богом! Минералов, я тебе сейчас передал полное телеуправление «Сомом», а значит — ты его прямой наместник, учти, — хохотнул траппер. — Вверяю в твои руки жизни и здоровье этих трех любознательных товарищей, а заодно и свою собственную. Ты слышишь, наместник?
— Не наместник. Только дублер, — лениво отозвался динамик. — Ни пуха!
Наше дружное ответное рявканье «К черту!» заглушил пронзительный свист. Это за нами герметизировался люк туннеля.
Наш бот, медленно ползущий по док-камере, миновал щиты с датчиками электрораспределительной системы.
Мерно пульсировал синюшным, покойницким светом крохотный дисплей последнего на нашем пути терминала ручного управления воротами дока.
Еще через десять метров, на специальной ферме, были закреплены несколько гермокостюмов и баллоны наподобие акваланговых.
— Эликсир жизни, — пояснил Бирман, перехватив мой взгляд. — Газовая смесь кислорода с азотом. Там давления — выше крыши. Последний оплот жизнеобеспечения, если что.
Он дурашливо выпучил глаза, выкатил из орбит так, будто невидимая сила распирала его изнутри. И подмигнул Тайне.
Та зябко поежилась, хотя в «Астроне» было жарковато.
Мы неспешно объехали ракетоплан по периметру, рассматривая его со всех сторон.
Нам с Тайной не терпелось попасть внутрь, но Бирман настоял на выполнении стандартной процедуры.
Процедуры чего именно и каким стандартам она отвечает — траппер не уточнил.
В итоге Бирман подогнал наш гусеничный бот к корме катера и остановился ровно под срезом маршевых дюз.
— Внешним осмотром удовлетворен, — сказал он. — Постановляю. Первое: из бота без моего приказа не выходим. Второе: на катер проникаем вместе с ботом. Третье: никаких вопросов!
«Вместе с ботом? Как он себе это представляет?!» — промолчал я.
Бирман был ловкач и умница, ничего не скажешь.
Приняв дистанционное управление зондами на себя, он провел двух механических «стерлядей» к сервоприводам кормовой аппарели катера. Сервоприводы эти, что и не удивительно, пребывали в полной сохранности.
Затем траппер вышел из бота, дошел до электрощита, размотал два кабеля питания.
Он передал концы кабелей своим зондам, а потом, вернувшись к дистанционному управлению, заставил их подключить внешнее питание к сервоприводам.
И в итоге электромоторы ожили!
С легким хрустом аппарель опустилась прямо перед носом нашего бота. Разве что транспарант «Добро пожаловать» не зажегся!
— Я впечатлена, — сказала Тайна.
За аппарелью находились еще одни герметичные ворота, и вот уже их сервоприводы оживать не захотели.
Выяснилось, однако, что у нашего бота достаточно силенок, чтобы промять створки и, издавая душераздирающий скрежет, втиснуться в образовавшийся зазор.
Можно было констатировать, что в ракетоплан мы заползли без особых проблем, как депрессивный жук в покинутый муравейник.
Итак, мы находились в сорокаметровом грузовом отсеке.
Вокруг царила непроглядная темень, хоть глаз выколи.
Но мне показалось, что вдали на мгновение мигнул красный огонек.
Было приятно думать, что бот поприветствовала «аварийка» — единственный наш здешний союзник, открывшая-таки нам параметры орбиты ракетоплана.
Сразу при въезде в грузовой отсек луч поискового прожектора уперся в… план эвакуации личного состава воздушно-космического катера «Казарка»!
Сохранилась нижняя часть с ФИО командира корабля и ответственного за выполнение плана в случае возникновения нештатной ситуации.
Из функций ответственного, некоего Горошко Игоря Дмитриевича, мы узнали название катера. А принадлежал он кораблю «Восход», которым командовал Панкратов Геннадий Андреевич.
— А вы вроде сказали «Барк», — подал голос Смагин.
— «Барк-2» это название проекта ракетоплана. А конкретно этот борт они, как видите, называли «Казаркой». Это такая дикая утка.
— Да я знаю, — отмахнулся Смагин.
Я украдкой глянул на Тайну. Даже в полутьме кабины, за забралом скафандра было видно, как она расстроена.
Еще бы!
С той минуты, как мы засекли ракетоплан, Тайна спала и видела, что он должен оказаться с борта «Звезды». И, значит, просто обязан содержать вещи, так или иначе связанные с ее далеким предком, Петром Надежиным. И вот такое разочарование уже в первую минуту!
Я осторожно протянул руку, тем самым слегка вдавив Федора затылком в жесткую обшивку потолка тесного бота, и взял ладонь девушки в свою лапищу. Левые рукавицы скафандров были оборудованы развесистой гроздью датчиков универсального анализатора и потому отчасти напоминали «перчатки смерти» имени полковника Гусева.
— Ладно, чего там, — пробормотала она.
И хотя радионаушник пропускал практически одни лишь средние частоты, в диапазоне которых в
