Мертвый угол

—

Здорово, брат.

—

Здорово.

Последний раз они встречались, если память Климову не изменяла, восемь лет назад — как летит время! да и то случайно, на вокзале в Сочи, оказалось, рядом отдыхали семьями, только Петр «дикарем», а Климов в санатории. Годы совершенно не сказались ни на его внешности, ни на его характере. Все тот же богатырский разворот в плечах, порывистость, открытость, прямота суждений. Он был на голову выше Климова, хотя и его Бог ростом не обидел. Темно-серая куртка «канадка» с капюшоном делала его еще внушительней. Большие залысины укрупняли лоб, а прямые с легким разлетом брови, как бы подчеркивали голубизну глаз.

Поджидающая рука мощно захватила ладонь Климова и чувствительно ее встряхнула.

—

С приездом.

—

Спасибо.

—

Вот видишь, Петр извиняющимся было тоном начал фразу* но Климов взял его под локоть, подтолкнул к дверям, на улицу. Поговорить: на кухне хлопотали женщины.

С виноватой напряженностью Климов спросил, когда «это случилось», как произошло? Петр ответил, что, как минимум, два дня назад: соседка принесла кефир, но…

—

Бабы Фроси уже не было. Скончалась.

—

И ты сразу дал мне телеграмму?

—

Как только узнал.

Когда люди чего-нибудь не понимают, у них резко меняется выражение глаз. И вообще, лицо становится другим. Одни хмурят брови, другие поджимают губы, третьи начинают улыбаться, словно извиняясь за свою недоуменностъ

и

растерянность.

Петр отстранился.

—

Ты это к чему?

Климову стало неловко. В самом деле, что это он так, словно ведет допрос.

—

Прости. Привычка доконала. Я ведь просто так и говорить-то разучился…

—

Ладно, понял. Петр глянул на часы.

—

Ты завтракал?

—

Отметился в кафе.

—

Значит, не ел.

—

Отнюдь.

—

Чего «отнюдь»?

В том смысле, что поел. Нормально покормили. В нашем кафе?

—

На площади, в «Уюте». Очень даже, я тебе скажу…

—

А то пойдем…

—

Клянусь, я сыт по горло. Заправился вот так. Теперь хоть двое суток без воды.

—

Ну, ладно. Сам большой. Тут вот какое дело…

—

Нужны деньги?

Климов сунулся было во внутренний карман, но Петр придержал его.

—

Потом.

—

Когда?

—

Успеется. Ввожу в курс дела…

—

Слушаю.

—

Вникай. Да, кстати, куда Федор делся?

—

Обломался по дороге.

—

Где?

—

На въезде.

—

А ты как?

—

Пешком дотопал.

—

Что-то я его не видел.

—

Видно, починился.

—

Он мне обещал, что будет здесь. Петр снова глянул на часы.

—

Надо спешить. Может, успеем…

—

Я профан по части похорон.

—

Я тоже не ахтец… ну, в общем, слушай: извести я раздобыл, гроб, как ты видел, уже сделали, со сторожем на кладбище договорился, могильщика нашел, да Федор подойдет, осталось дело за бумагами, тут я не спец, — он как-то виновато посмотрел на Климова, — чиновники меня в упор не видят.

—

А что надо?

Климов потер лоб ладонью. Голова без шляпы замерзала.

—

Справку.

—

Кому и от кого?

—

Сторожу кладбища.

—

Директору?

—

Ну, в нашем городе это одно и то же.

—

Справку из ЗАГСа, — догадался Климов.

—

Да.

—

Ты на машине?

—

Вон стоит, — Петр кивнул на старенький «Москвич» с помятой дверцей, — еще фурычит.

—

Тогда, едем.

Глава шестая

Всех людей объединяет и делает во многом понятными уже то, что все они вылеплены из одного теста. А это уже немало для уяснения их сущности. Познай себя, говорил философ. Самое главное в общении между людьми — понимание. Взаимность. Человеку в этой жизни так необходимо, чтобы его понимали. Хорошо, если многие, но и один разъединственный человек тоже неплохо. И совсем чудесно, если это нужный в тот или иной момент человеческой жизни клерк или чиновник. Та особа, от которой зависела некая бумаженция, именуемая в канцеляриях регистрационной справкой, заверенная подписью

и

соответствующей печатью.

Возле четырехэтажной коробки, воздвигнутой из бетона и стекла, в которой располагались администрация Ключеводска, бюро по трудоустройству и городской

отдел

записи актов гражданского состояния, иными словами, ЗАГСа, видавший виды «Москвич» клюнул носом, и Петр указал рукой:

— Второй этаж, седьмая дверь. Жанна Георгиевна.

Речь шла о заведующей городским отделом ЗАГСа.

Ею оказалась дама неопределенного возраста с мгновенно-цепким взглядом склочницы и скандалистки, один вид которой сразу же предупреждал любого посетителя, что Жанна Георгиевна не была бы сама собой, если бы не знала всех тонкостей порученного ей дела, а именно: регистрации и записи. Ничто так люди не любят, как регистрироваться. Родился, женился, развелся.