Вот так и получилось, что на каждой руке у меня теперь было по кольцу. Первое напоминало мне о тебе, а второе — о том, что у меня есть земной ангел-хранитель, родной и любимый.
— Ох, ну и денёк... Ой, Лёнька, устроила же ты сюрпризик. — Александра стряхнула с плеч жакет с бутоньеркой и бросила его на пуфик перед кроватью.
На тумбочке горели три больших фигурных свечи, отражаясь в зеркале. Я сидела на кровати, ожидая, когда мне помогут снять платье и расшнуровать корсет. Чувствовала я себя — хоть в гроб ложись: слабость, дурнота, головная боль. Подташнивало.
— Саш, помоги мне раздеться, — простонала я.
Александра, улыбаясь, присела на край кровати, потрогала краешек моего подола.
— Подожди, дай на тебя полюбоваться, — проговорила она, касаясь пальцами моей ноги и скользя по ней вверх, под платье. — Какая же ты красивая... Принцесса прямо.
Хмель затуманил её взгляд, сделав его пристально-ласковым, редко мигающим — даже мурашки бежали от него по телу. В темноте её зрачков плясали огненные драконы, и их танец меня одновременно завораживал и пугал. Но я всё-таки осмелилась протянуть руку и поймать одного из них за хвост, сконцентрировавшись на нём, как на медитативном образе. Хвост, пасть, глаза. Шершавость чешуи, трепыхание крыльев.
Дракон влетел мне в грудь и разорвался там на миллионы алых искр. Пальцы Александры расшнуровали корсет, дышать стало легче, я легла и раскрылась ей навстречу. Её руки на моей груди, губы — возле моих, горячее дыхание, соприкосновение, влажное проникновение...
Хвост другого дракона проник в меня, пронзая стрелами безумного наслаждения. Моя пятерня — на спине Александры; что-то горячее влажно прикоснулось к шее — её язык. Мои пальцы — в её волосах, её дыхание обжигало мне ухо. Дракончики в глазах, безумная пляска огня, сплетение пальцев, сплетение ног, сплетение душ.
— Милая...
— Мм?
— А ты мне не снишься?
Обхватив меня руками и ещё для верности — ногами, Александра мягко и влажно касалась губами моей кожи, потом устроила голову у меня на плече и стала щекотно дышать в шею. Рассматривая кольцо на своём пальце, поднесла руку к моей — с таким же кольцом:
— Нет, всё-таки, наверно, это не сон.
Погружая губы в волосы над её лбом, я шептала глупые и смешные ласкательные прозвища, придумывая их на ходу, а Александра жмурилась и посмеивалась. Она сегодня сделала большие успехи, ни разу за всю вечеринку не поцапавшись с Ксенией — осталась спокойной, даже когда та пригласила меня на танец. Так, глядишь, отношения и выправятся.
— Лёлик...
— Мм?
— Ты знаешь, девочка, я ведь не люблю тебя.
— ?
— ...Я тебя обожаю.
Я тихо засмеялась и прикусила в поцелуе её нижнюю губу. Её глаза, усталые, немного пьяные, дремотно полуприкрытые, из стальных и пронзительных стали нежно-жемчужными. Очень красивые глаза, ресницы чёрные и густые — одарила же природа такими. Если бы не седина, она выглядела бы моей ровесницей... Впрочем, и в моих волосах за эти месяцы появилось много серебра. Такими темпами я скоро её догоню.
— Маленький мой...
— Что, Саш?
— Ты устала?
— Совсем чуть-чуть.
— Ну, тогда спи. Спи, солнышко.
Сама Александра уснула быстро, а мне не спалось, хотя устала я отнюдь не чуть-чуть, а смертельно. Свечи ещё горели, и из-за зеркала казалось, что их шесть, а не три. Оригинального ночника с солью больше не было: его расколотила Алиса, устроив Александре скандал при расставании.
Осторожно, чтобы не разбудить моего усталого ангела, я встала с кровати, накинула халат и потихоньку достала из ящика тумбочки тонометр. Неслышно ступая босиком, вышла в кабинет, забралась с ногами в солидное кожаное кресло и включила настольную лампу. Кабинет озарился приглушённым уютным светом, на столе янтарно заблестели древесные узоры под полировкой. Отражение лампы зажглось в стеклянной дверце книжного шкафа. Манжета, кнопка, привычное гудение и сдавливание. Писк, стравливание воздуха, цифры на дисплее.
Высоковато... Оттого-то я и чувствовала себя так неважно. Сняв манжету и отодвинув прибор, я перебралась с кресла на диванчик у окна и закрыла глаза. 'Саша пусть спит, зачем её тревожить? Ничего, не помру... Будет совсем хреново — приму таблетки, хотя на них тоже далеко не уедешь. Интересно, куда теперь всю эту кучу шаров девать? Пусть повисят немного для красоты, а потом полопать их, что ли? Вот задачка...' Мои глаза открылись, потом снова закрылись, и сон наконец наполз на меня, накрыл и укутал.
...Я увидела две светлых и гладких жемчужинки на какой-то серебристой, залитой тонким слоем воды поверхности. Потрясающе красивая картинка, вот бы заснять — обалденное было бы фото... жаль только, во сне у меня не было фотоаппарата...
Александра в коротком чёрном халате стояла в дверях, прислонившись к косяку и грустно глядя на меня. Утренние лучи озаряли кабинет янтарным светом, наполняли складки халата Александры шёлковыми переливами, оживляли вышитых на нём золотисто-красных драконов. Я села на диване, протирая глаза.
— Саш... Доброе утро. Ты чего такая расстроенная?
Александра отделилась от косяка, прошлась босиком по кабинету, заложив руки за спину. Я опять невольно залюбовалась её длинными, гладкими ногами.
— Как же мне не расстраиваться, если моя жена в первую брачную ночь ушла от меня на диван? — сказала она с шутливой грустинкой. — Просыпаюсь, хочу тебя обнять и поцеловать — а тебя нет...
Мой организм бунтовал, не желая просыпаться. Каждой клеточкой он стремился растечься по дивану и впасть в кому.
— Прости, Сашунь... Я, вообще-то, собиралась вернуться, но что-то задремала тут, — хрипло простонала я.
— Ну ладно, тогда я хочу моральную компенсацию в виде идеально сваренного кофе и завтрака, — сказала Александра, блестя солнечными искорками в жемчужных глазах. — Пока я принимаю душ — чтоб всё было готово!
Встряхнув волосами, я изо всех сил старалась сбросить с себя наползающий и опутывающий меня своими осьминожьими щупальцами коматоз.
— Хорошо, сейчас всё сделаю...
Александра заставила меня снова сесть, надавив на плечо: она увидела на столе тонометр.
— Так, стоп-стоп, — нахмурилась она. — Лёлик, ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, всё нормально, — попыталась я заверить её. — Это я так — для контроля измеряла.
— А вот сейчас мы и проконтролируем ещё раз, — сказала Александра, беря со стола прибор.
Деваться было некуда. Я просунула руку в манжету, про себя молясь: 'Только бы понизилось, только бы понизилось'. Мне очень не хотелось огорчать моего ангела-хранителя.
