Я взглянул на небо. Голубое и чистое Я убиваю себя, подумалось мне. Повернулся к нему и сказал:
— Три-Нитро.
— Сид! — Он был потрясен. — Всего девять дней назад.
— Но в чем дело? — спросил я. — Что с ними?
— Мне надо сделать кое-какие анализы, чтобы быть уверенным, — сказал он. — Но симптомы, которые вы описали, типичны, и вид сердечных клапанов не оставляет сомнений. Эта лошадь издохла от эризипелоида[4]. Мы должны сохранить сердце этой лошади в качестве вещественного доказательства. Возьмите, пожалуйста, одни из тех мешочков, — попросил он, — и подержите его открытым. — Он положил в него сердце. — Нам следует, пожалуй, позднее подъехать в исследовательский центр. У меня есть справочные материалы об эризипелоиде у лошадей. Если хотите, можем взглянуть на них.
Он все запаковал, и мы вернулись к Генри Трейсу. Взять кровь
Keн взял кровь, и мы поехали ко своими трофеями в исследовательский центр коневодства на Бэрн- роуд.
В своем кабинете Кен вынул мешочек с сердцем Глинера, понес его к раковине, чтобы вымыть оставшуюся в нем кровь.
— Теперь подойдите и посмотрите, — предложил он.
На этот раз я отлично понял, что он имел в виду. По краям всех клапанов были видны мелкие узелковые наросты кремового цвета, напоминавшие крохотные бугорки цветной капусты.
— Эти наросты не позволяют клапанам закрываться, — объяснил он, — и сердце работает так же безупречно, как насос, который дал течь.
— Понятно.
— Я положу cepдце в холодильник, и мы просмотрим ветеринарные журналы — поищем статью, о которой я вам говорил.
Я присел, ожидая, пока он найдет статью. Взглянул на свои пальцы, сжал и разжал их. Немыслимо, чтобы все это происходило на самом деле, подумал я. Прошло всего три дня с тех пор, как я видел Тревора Динсгейта в Честере. «Если вы нарушите обещание, я сделаю то, о чем предупредил».
— Вот, нашел, — воскликнул Кен и начал читать отрывки из статьи, но я вскоре попросил, чтобы он пересказал ее своими словами. Он улыбнулся. — Одно время лошадей использовали для получения вакцины против свиного эризипелоида, им вводили бактерии свиной болезни и ждали, пока у них не выработаются антитела, потом брали кровь и получали сыворотку. Если эту сыворотку ввести здоровым свиньям, у них появляется иммунитет против болезни. Обычная процедура. Но случилось так, что лошади перестали вырабатывать антитела и сами заболели этой болезнью.
— Как это могло произойти?
— В статье не говорится. Вам придется справиться в соответствующей фармацевтической фирме. Здесь она указана — лаборатория «Тайрсон» в Кембридже. Я знаю там одного человека. Если хотите, я попрошу его вас принять.
— Это было так давно.
— Дорогой мой, микробы не умирают. Они могут затаиться, как бомба замедленного действия, ожидая своего часа. Некоторые лаборатории хранят биологические штаммы десятилетиями. — Он снова посмотрел на статью и сказал: — Лучше сами прочтите эти абзацы, — и протянул мне журнал.
Я прочитал: «Спустя 24–48 часов после внутримышечной инъекции чистой культуры начинается воспаление одного или нескольких клапанов. Примерно через десять дней температура становится нормальной, и, если лошадь только ходит или бежит легким галопом, может показаться, что она выздоровела. Шум в сердце по-прежнему присутствует, дыхание лошади затруднено, поэтому ее приходится освобождать от быстрого бега.
В последующие несколько месяцев на сердечных клапанах появляются наросты, так что может развиться артрит в некоторых суставах, особенно ног. Болезнь носит хронический характер и прогрессирует, смерть, как правило, может наступить внезапно в результате напряжения или из-за сильной жары — иногда через несколько лет после первоначальной инъекции».
Я поднял на него глаза.
— Это именно тот случай, не правда ли?
— Прямо в точку.
— Внутримышечная инъекция чистой культуры, — сказал я медленно, — не может быть случайной. Это абсолютно исключено. Джордж Каспар принял в этом году такие меры предосторожности на своих конюшнях — сигнализация, охрана с собаками, — что никто не мог приблизиться к Три-Нитро со шприцем, полным живых микробов.
— Зачем же шприц? Пройдемте в лабораторию, я вам покажу.
Он разорвал крошечный пластиковый конвертик и вытряхнул содержимое на ладонь: иголку для подкожных впрыскиваний, прикрепленную к пластиковой капсуле размером с горошину.
— Эту штучку можно незаметно держать в руке — сказал я.
— Достаточно похлопать лошадь, зажав иголку в руке.
— Вы не могли бы дать мне одну такую иглу?
— Пожалуйста, — слагал он, протягивая мне конвертик.
Я положил его в карман. Кен сказал медленно:
— Знаете, вы могли бы успеть помочь Три-Нитро.
Он задумчиво посмотрел на большую бутыль с кровыо Зингалу, которая стояла на сушильной доске возле раковины.
— Мы можем подобрать антибиотик, который вылечил бы его от болезни.
— Разве еще не поздно?
— Для Зингалу слишком поздно. Но я не думаю, что наросты начнут появляться сразу. Если Три- Нитро был заражен… скажем…
— Скажем, две педели тому назад, после заключительной тренировки галопом.
Он взглянул на меня с любопытством.
— Значит, две недели тому назад. Его сердце не в порядке. Но наросты еще не начали появляться. Если он вовремя получит нужный антибиотик, то может полностью поправиться.
— Вы хотите сказать, что он вернется к нормальному состоянию?
— Почему бы нет?
— Чего же вы ждете?
Большую часть воскресенья я провел возле моря, двигаясь на северо-восток от Ньюмаркета к широкому опустевшему побережью Норфолка. Просто, чтобы куда-то поехать, что-то делать, убить время.
Весть о том, что я присутствовал при вскрытии Глинера, дойдет до Джорджа Каспара через день, Тревор Динсгейт узнает об этом, несомненно, узнает.
У меня все еще есть возможность уехать. Еще не стишком поздно. Я могу уехать и не подавать о себе известий.
Я покинул побережье и поехал на своей машине в Кембридж. Остановился в отеле «Юпиверсити армс» и утром отправился в фирму «Тайрсон фармасьютиклз вэксин лэйборэториз». Спросил мистера Ливингстона, и он вышел ко мне.
— Мистер Холли? — Ливингстон пожал мне руку. — Мистер Армадейл звонил мне и объяснил, что вам нужно. Я полагаю, что могу помочь вам.
Он привел меня в большую лабораторию, стеклянные стены которой выходили с одной стороны в коридор, с другой — в сад, и с третьей — и соседнюю лабораторию.
— Это экспериментальный отдел, — сказал он. — Итак, задайте свой вопрос.
— Да, да… Как случилось, что лошади, которых вы использовали в сороковых годах для получения сыворотки, заразились эризниелоидом?
