комитета большевиков.
'В этот вечер, — вспоминает Гопнер, — я впервые испытала всепокоряющую силу воздействия Ленина на людей. Многие современники Владимира Ильича подчеркивают в своих воспоминаниях его способность слушать… К концу беседы я прониклась сознанием того, что и тут, в эмиграции, я пригожусь для партии. В особенности я ободрилась, когда Владимир Ильич предложил изложить мое сообщение в форме краткой корреспонденции для центрального органа партии — 'Социал-Демократа', который издавался в Париже и тайно переправлялся в Россию'71
Вскоре в этой же квартирке появилась другая молодая большевичка, приехавшая из России, Т. Ф. Людвинская. 'Владимир Ильич хотел знать все, вплоть до малейшей детали, — вспоминает она, — если она помогала воссоздать картину партийной работы… Я рассказала, как жила и работала петербургская партийная организация в эти годы, как пробравшиеся в руководящие органы партии провокаторы проваливали отдельные звенья подпольной организации…'72
Ленина особенно интересовало, как петербургские рабочие совмещают нелегальную работу с легальной, как борются они против ликвидаторов и отзовистов.
Большевика И. М. Полонского, бежавшего из Енисейской ссылки, поразило то обстоятельство, что Ленин держал себя так просто с ним, молодым рабочим. 'Я был тогда провинциальным юношей, печатником, — вспоминает Полонский. — Интерес к личности Владимира Ильича заслонил в моей памяти те конкретные вопросы, которые он тогда задавал, помню только, что все они касались положения в стране и взаимоотношений между ссыльными- большевиками и другими политическими партиями'73.
Григорий Котов, бежавший из Сибирской ссылки в Париж вместе с Полонским, через пять дней после приезда полечил через товарищей приглашение от Владимира Ильича прийти к нему. Он еще не был знаком ни с Лениным, ни с Крупской. Они узнали, что из России появился новый человек и, не дожидаясь, пока он сам решится зайти к ним, отыскали и пригласили его к себе.
'Внешность Владимира Ильича, — вспоминает Котов, — мне описывали товарищи раньше, поэтому я не ожидал увидеть надменного лидера. Все в нем было на удивление просто. А глаза, казалось, пронизывали меня насквозь. Они, высматривая из глубины его громадного лба, были хитровато прищурены и вместе с тем добродушно улыбались'.
Прежде всего Ленин расспросил о том, как он себя чувствует в Париже, как устроился. Затем он стал расспрашивать о дороге, о том, откуда и почему он приехал. Узнав, что Котов бежал из ссылки, Ленин стал расспрашивать его, как живут ссыльные, каков их социальный и партийный состав, какие политические течения имеются среди ссыльных, занимаются ли бйй чем-нибудь, какие у них взаимоотношенйя с местными крестьянами, организованы ли оыи. Он очень интересовался, какие именно газеты и журналы получают ссыльные вообще и в частности, как регулярно доходит к ним нелегальная литература из-за границы. Все это Котов рассказывал ему с большой охотой. Прощаясь, он получил приглашение заходить к ним и впредь. 'Простота, товарищеская задушевность, внимание и всеохватывающий интерес к людям, умение открыть душу человека и своим наиострейшим взглядом высмотреть в ней все интересное — вот что было особенно присуще Владимиру Ильичу'74,— вспоминает Котов.
А. С. Гречнев-Чернов приехал в Париж в мае 1909 года после нелегальной работы в Донбассе. Ленин расспрашивал его о Горловском вооруженном восстании, интересовался деталями боевых действий, поведением дружинников, настроениями рабочих во время восстания и после его поражения, расспрашивал об отношении Гречнева-Чернова к профсоюзам.
Вот каким увидел Ленина Гречнев-Чернов: 'На вид ему было лет сорок; он был чуть ниже среднего роста, коренастый, пропорционально сложенный. Его крупную голову правильной формы, с большим, выпуклым лбом, с боков и на затылке покрывали волосы каштанового оттенка, без седины… А глаза у него были чудесные. Они выражали волю, целеустремленность, мягкость и в то же время настойчивость. Часто в них вспыхивали огоньки иронии, и в это время, как-то особенно поблескивая, они сужались и делались насмешливыми. Владимир Ильич неясно выговаривал звук 'р'… Я ответил на все его вопросы'75.
Интересны первые впечатления о встрече с Лениным, которые Г. К. Орджоникидзе, приехавший в Париж 81 января 1911 года и прямо с вокзала отправившийся на квартиру к Ленину, сообщает в своем письме в Баку: 'Он с внешней стороны похож на типичного русского рабочего… ничуть не дает чувствовать, что дело имеешь с человеком, стоящим в миллион раз выше тебя, напротив, с первой же встречи как будто обнимает тебя всей душой. Я оставался у него часа 3–4. Беседовали обо всем, о Персии, о Баку, о Кавказе и др. Потом мне нашли комнату и поместили…'76
Как известно, Орджоникидзе приехал в Париж по направлению бакинской организации РСДРП для учебы в ленинской партийной школе. Задолго до начала ее работы Ленин встретился с бывшими учениками каприйской школы.
16 ноября 1909 года к Ленину пришел Н. Е. Вилонов. Это был человек нелегкой судьбы. Рабочий, активный революционер, он в 1906 году был партийным организатором Лефортовского района, входил в состав Московского комитета РСДРП. После очередного ареста Вилонов был сослан в Астраханскую губернию. В арестантских ротах нажил он туберкулез легких (эта болезнь и послужила причиной его безвременной смерти в 1910 году).
Когда Михаил попал за границу (ему удалось бежать из ссылки), он стал одним из организаторов школы на Капри, совершенно искренне полагая, что принесет пользу рабочим, которых агитировал ехать в эту школу.
Однако вскоре Вилонов убеждается в антипартийном характере школы. Он порывает с фракционерами-отзовистами и вместе с группой слушателей уезжает по приглашению Ленина и Париж.
'Помню первую встречу с Вилоновым, — вспоминает Крупская. — Начал он рассказывать о своей работе в Екатеринославе. Из Екатеринослава нам часто писал раньше корреспонденции какой-то рабочий, подписывавшийся 'Миша Заводский'. Корреспонденции были очень хороши… 'Не знаете ли Вы Мишу Заводского', — спросила я Вилонова. 'Да это я и есть', — ответил он. Это сразу настроило Ильича дружески к Михаилу, и они долго проговорили в тот день'77.
Вечером того же дня под впечатлением разговора с Вилоновым Ленин пишет письмо Горькому. 'Дорогой Алексей Максимович! Я был все время в полнейшем убеждении, что Вы и тов. Михаил — самые твердые фракционеры новой фракции, с которыми было бы нелепо мне пытаться поговорить по-дружески. Сегодня увидел в первый раз т. Михаила, покалякал с ним по душам и о делах и о Вас и увидел, что ошибался жестоко… школа черпнула из настоящей рабочей жизни настоящих рабочих передовиков… на Капри развернулось противоречие между частью с.-д. интеллигенции и рабочими-русаками, которые вывезут социал-демократию на верный путь во что бы то ни стало… Такие люди, как Михаил, тому порукой'.
Это замечательное письмо наполнено страстной верой Ленина в силы рабочего класса, который, по его словам, обязательно 'выкует превосходную революционную социал-демократию в России… Такие люди, как Михаил, тому порукой'78, — вновь повторяет в этой связи Ленин.
Вместе с пятью своими товарищами рабочими, исключенными, как и он, из каприйской школы, Вилонов слушает в Париже в конце ноября 1909 года курс лекций, которые Ленин читает специально для них, отложив все свои дела.
На январском Пленуме ЦК 1910 года Вилонов был намечен большевиками кандидатом в состав ЦК. Однако болезнь его обострилась. По инициативе Ленина его устраивают в санаторий. Ленин пишет Вилонову, трогательно беспокоится о его здоровье, рассказывает о партийных делах.
'Дорогой товарищ Михаил! — читаем мы в письме от 27 марта 1910 года. — Как-то Ваше здоровье? Поправляетесь ли? Напишите об этом, сообщите точно, прибываете ли в весе и насколько именно.
У нас примиренческо-объединительный туман начинает рассеиваться. Посылаю Вам оттиск из № 12 'Социал-Демократа'6*. Из него Вы увидите, что с голосовцами пошла драка вовсю…
Будьте здоровы и пишите. Жму руку. Ваш Ленин'79.
7 апреля 1910 года Ленин посылает Вилонову резолюцию, принятую за три дня до того меньшевиками-партийцами (находившимися в Париже), о необходимости закрытия ликвидаторской газеты 'Голос Социал-Демократа' согласно решению январского Пленума ЦК РСДРП 1910 года.
Ленин все время старается держать Михаила в курсе партийных дел. надеется использовать его замечательные организаторские способности, его преданность делу рабочего класса Для революционной
