Французской социалистической партии на позиции социал-шовинизма, — пишет С. И. Гопнер, — и Ленин еще не заклеймил их как изменников, как он это сделал в начале первой Мировой войны, но бросалась в глаза отчужденность между Лениным и этими лидерами'67.
С каждым годом руководящая роль во Французской социалистической партии все больше переходила к правому крылу. Естественно поэтому, что у Ленина с ее лидерами не могло быть общего языка. Отчужденность эта была взаимная. Это видно хотя бы из того, что газета французских социалистов 'Юманите' за 4907–1912 годы не помещала ни статей Ленина, ни отчетов о его публичных выступлениях, если не считать интервью корреспонденту газеты Э. Авенару 17 февраля (2 марта) 1907 года на тему 'Тактика РСДРП во время избирательной кампании'68 и краткого изложения речи Ленина на похоронах Лафаргов в 1911 году (всего около десятка строчек под заголовком 'Гражданин Ленин…')69.
Следует особо остановиться на отношении Ленина к Жану Жоресу. Было бы совершенно неправильно, антиисторично ограничиться только констатацией того факта, что Ленин во время своего пребывания в Париже с Жаном Жоресом не общался, как это делают сейчас некоторые французские историки, враждебно относящиеся к Ленину, например ренегат коммунистического движения Анни Крижель14*.
Ленин очень высоко ценил борьбу Жореса за мир, против милитаризма, его повседневную мужественную борьбу в защиту демократии и народных свобод.
Великий республиканец и демократ Жан Жорес с горячим сочувствием встретил русскую революцию 1905 года. В своих статьях в 'Юманите' он подчеркивал огромное значение для Европы революционной борьбы в России. Через несколько дней после 'кровавого воскресенья' он выступил на митинге в Большом зале дворца Трокадеро. Л. А. Фотиева вспоминает, как 10-тысячная аудитория, наэлектризованная страстной речью Жореса против русского царя, в течение нескольких минут скандировала 'Assasin Nicolas! Assasin Nicolas!' ('Убийца Николай!')70.
Страстно борется Жорес против предоставления французского займа Николаю-вешателю. Царское правительство, прекрасно отдававшее себе отчет в огромной гипнотической силе влияния слов Жореса на общественное мнение, пытается подкупить его.
В 1906 году ему предлагают 200 тысяч франков за молчание. И Ленин в статье 'Дума и утверждение бюджета' сразу же отмечает этот весьма знаменательный факт: 'Подкуп распространенных европейских газет в пользу русских займов — 'нормальное' явление. Даже Жоресу предлагали 200000 франков за отказ от кампании против русского займа: настолько ценит наше правительство 'общественное мнение' даже тех слоев мелкой буржуазии во Франции, которые способны сочувствовать социализму'71.
Позднее, когда Николай II собирался ехать во францию, именно Жорес возглавляет ту 'Демонстрацию народного негодования', о которой пишет Ленин в статье 'Поездка царя в Европу и некоторых депутатов в Англию'72.
Ленин плодотворно работал вместе с Жоресом в комиссии 'Милитаризм и международные конфликты' на Штутгартском конгрессе ц Интернационала в 1907 году, встречался с ним на заседаниях Международного социалистического бюро.
Владимир Ильич высоко ценил несравненный ораторский дар Жореса, которого справедливо называли величайшим трибуном Франции. Он советовал ученикам школы Лонжюмо пойти послушать Жореса в парламенте и сам неоднократно слушал его выступления.
Доминирующей темой выступлений Жореса, особенно в последние предвоенные годы, была борьба за мир против империалистического гнета и захватнических войн, против колониализма, против шовинизма. Это вызывало к нему ненависть империалистической буржуазии. Не только французская буржуазия боялась и ненавидела Жореса. Ленин отмечает, что, когда Жорес намеревался выступить от имени французского рабочего класса в Берлине на массовом собрании социал-демократических рабочих против шовинизма, германское правительство запретило это выступление73.
В статье 'Воинствующий милитаризм', написанной в 1908 году, Ленин отмечает справедливость упреков Жореса в адрес немецких социал-демократов. Однако в той же статье Ленин, отдав должное личному мужеству, чистоте побуждений и безукоризненной честности Жореса, критикует его ошибочный взгляд на союз Англии и Франции с Россией как 'гарантию мира'74.
Критикуя ошибки Жореса, Ленин в то аде время подчеркивал: 'Кто хочет с диалектически- материалистической точки зрения оценить жоресизм, тот должен строго отделить субъективные мотивы и объективные исторические условия. Субъективно, Жорес хотел спасать республику, вступая для этого в союз с буржуазной демократией. Объективные условия этого 'опыта' состояли в том, что республика во Франции была уже фактом и никакой серьезной опасности ей не грозило, — что рабочий класс имел полную возможность развития самостоятельной классовой политической организации и недостаточно пользовался этой возможностью под влиянием, отчасти, как раз обилия мишурных парламентских упражнений его вожаков, — что на деле перед рабочим классом объективно выдвигались уже историей задачи социалистического переворота, от которого отманивали пролетариат Мильераны посулом крохотных социальных реформ'15*75.
Когда пуля убийцы, подосланного реакционерами, ненавидевшими Жореса, оборвала его жизнь, вся русская колония политэмигрантов вышла проводить в последний путь великого сына Франции.
Год спустя после смерти Жореса Шарль Раппопорт издает книгу 'Жан Жорес. Человек. Мыслитель. Социалист'. В предисловии к книге Анатоль Франс называет Жореса 'величайшим гением современности' и выражает надежду, что после войны 'гений и творчество Жореса… послужат нам для руководства и вдохновения'76.
В августе 1915 года Ленин, который жил тогда в Швейцарии, достает книгу Раппопорта о Жоресе. Но что-то мешает ему прочесть ее сразу, и он напоминает в одном из своих писем. '…верните, прочитав, Раппопорта: я отослал Вам, не успев прочесть'77.
Жюля Геда — выдающегося деятеля французского социалистического движения — Ленин также очень ценил. В 1899 году он просит прислать ему в Шушенское только что вышедшую книгу Геда 'Повседневная борьба за социализм'.
В 1910 году он консультировался с Ж. Гедом на совещании левых социал-демократов — делегатов Копенгагенского конгресса по вопросу о резолюции о кооперативах78.
Рекомендуя лучшую марксистскую литературу в конце своей статьи 'Карл Маркс', Ленин называет ряд работ Жюля Геда79. Это было в конце 1914 года. Но в том же году, когда разразилась первая мировая война, Гед занял неправильную позицию по вопросу об отношении пролетариата к воине. Он стал на позиции социал-шовинизма и вошел в буржуазное правительство. В своих: выступлениях, и статьях Гед пытался обосновать необходимость 'национальной обороны'. Суть этой теории заключалась, как известно, в следующем: 'миролюбивая' Франция является жертвой агрессивной Германии и, следовательно, вынуждена защищаться. Пролетариат Франции в этой войне должен поддержать свою буржуазию. Теорией 'национальной обороны' французские социалисты пытались замаскировать свою измену великому делу пролетарского интернационализма, измену социализму. Ленин писал в связи с этим: 'Учитесь на примере всей жизни Геда, скажем мы рабочим, кроме его явной измены социализму в 1914 г. Может быть, найдутся личные или другие обстоятельства, смягчающие его вину, но речь идет вовсе не о виновности лиц, а о социалистическом значении событий'80.
В своих работах Ленин неоднократно возвращался к вопросу об измене Геда, возвращался для того, чтобы подчеркнуть несовместимость этой измены со всей предыдущей деятельностью одного из самых выдающихся и последовательных марксистов, ученика и соратника Маркса и Энгельса, друга Поля Лафарга81.
Огромный интерес — интерес методологический — имело и имеет сегодня для всего международного рабочего и коммунистического движения высказывание Ленина о том, что 'неправильно смотрят на дело те, кто ослепляет свое сознание и сознание рабочих вопросом, как быть с такими-то виднейшими авторитетами II Интернационала, с Гедом, Плехановым, Каутским и т. д. В действительности, — указывает Ленин, — тут нет никакого вопроса: если эти лица не поймут новых задач, им придется остаться в стороне или пребывать в плену у оппортунистов, в каком они находятся в данное время. Если эти лица освободятся из 'плена', едва ли встретятся политические препятствия к их возвращению в лагерь революционеров. Во всяком случае нелепо заменять вопрос о борьбе течений и смене эпох рабочего движения вопросом о роли отдельных лиц'82.
