предметы, находясь в таком состоянии, как сейчас?.. Стив это может, даже когда его тело агонизирует или пребывает за чертой клинической смерти.
Вначале ей удалось погасить три светильника – те превратились в обыкновенные черные цветы, асимметрично рассыпанные по кровавому потолку (Лиргисо, как истинный энбоно, симметрии избегал). Потом дошла очередь до «мрамора». Потолок покрылся сетью трещин, которые то сливались с прожилками, то ветвились по алому полю. Хватит. Остаток сил израсходован. Тина улыбнулась припухшими губами: если и дальше так пойдет, она выберется отсюда раньше, чем предполагала вначале.
Звук открывающейся двери. Вернулся, как обещал.
– Ты предпочитаешь полумрак? – Лиргисо отметил, что освещение померкло, но на потолок не взглянул. – Я тебе кое-что принес, можешь завтра полюбоваться.
Он положил на выступающий из стены черный столик что-то небольшое – похоже на коробочку, в каких хранят кристаллы для записи, – и присел на край ложа. Макияж он успел подправить, губы снова оконтуривала четкая блестящая линия.
– Я вся в твоей помаде, заметил? Могу представить, как в «Кристалоне» выскакивают из директорского кабинета твои подчиненные в аналогичном виде.
– На работе я без макияжа, – Тине показалось, что в голос Лиргисо вкрались нотки сожаления, – так что им даже умываться не надо. Обязательно посмотри эту запись и только попробуй потом сказать, что тебе не понравилось, как мы проводили время!
– Ты все это заснял? – Она удивленно приподнялась, опершись на локоть. – Зачем? Это прежде всего компромат на Криса Мерлея – кино о том, как директор «Кристалона» проводит свой досуг с шестнадцатилетней девочкой. Интересно, кому ты собираешься это предъявлять?
– Тебе. – Лиргисо улыбнулся. – Только тебе.
– Зачем?
– Чтобы ты посмотрела на свое блаженное лицо и признала, что тебе со мной хорошо! – В его глазах, окруженных узором лярнийского макияжа, сияло торжество. – Я ведь полностью тебя контролировал, великолепная Тина!
– Ты контролировал не меня, а это тело. – Слабость все-таки взяла свое, локоть подломился. – Да, признаю. Ну и что? О сексе ты знаешь намного больше, чем я, но секс – это всего лишь одна из областей жизни. Есть еще много других, неподконтрольных тебе.
Лиргисо молча смотрел на нее. Скрывалось за его молчанием замешательство или что-то другое, Тина не могла разобрать.
– Иногда мне кажется, что ты, как и Стив, пришла из другой Вселенной, – вымолвил он наконец. – Какой там, к Флассу, Манокар! Ты не оттуда.
– Наверное.
Расколотый трещинами потолок то затуманивался, то опять обретал вещественность. Тина решила, что уснет прямо здесь. Добираться до спальни, которая находится за стеной, – это слишком далеко.
– А ведь ты сейчас даже сесть не сможешь! – усмехнулся Лиргисо. – Мне очень хочется воспользоваться твоим беспомощным состоянием… И я так и сделаю.
Он выпрямился и стащил через голову свободного покроя рубашку из переливчатого сине-серого материала. Тина почувствовала тонкий пряный аромат его духов. Наверное, духи у Лиргисо женские. А может, лярнийские.
– Убирайся. Я хочу спать.
– Потом. Знаешь, как я возбудился, пока ласкал тебя, да еще просматривал запись?
– Твоя проблема.
– Вот я и собираюсь ее решить.
– Опять нарвешься, как вчера.
– Увы, ты меня по-прежнему недооцениваешь, великолепная Тина.
Он дотронулся до ее локтевого сгиба. Пронизывающее ощущение, как удар током. Тина поморщилась.
– Мне вчера тоже было больно. – Лиргисо развел руками в притворно сочувственном жесте. – Не обижайся, но я сторонник безопасного секса.
– Если рискнешь меня укусить, потом пожалеешь, – на всякий случай предупредила Тина.
– Пожалею о том, что укусил, – или пожалею тебя? – Он откровенно веселился. – Бедняжка… Бедный бывший тергаронский киборг… Вообще-то я не собирался кусаться, но идея мне нравится.
Лиргисо лег рядом и прикоснулся губами к вчерашнему кровоподтеку на шее, потом захватил зубами кожу на плече, стиснув Тину в объятиях. Несколько раз он слегка сжимал зубы, заставляя ее непроизвольно напрягаться в ожидании боли, но не кусал. Вдруг отстранился и расхохотался:
– Я все-таки нашел, чем тебя напугать! Тергаронский киборг боится укусов! Фласс, это по-своему трогательно… Тина, если не хочешь, чтобы я тебя укусил, – попроси меня не кусаться. Просто вежливо попроси, этого хватит. Мне ведь приходилось кое о чем просить тебя четыре года назад… А ты никогда не просила, только приказывала. И тебя совсем не интересовало, нравится мне такое обращение или нет. Могу признаться, мне это не нравилось. – Он приподнялся и заглянул ей в глаза. – Тина, мне будет невыразимо приятно услышать от тебя хотя бы одну вежливую просьбу! Тебе стоит этому научиться. Я жду. Если не попросишь – укушу по-настоящему.
«Сволочь. Я тебя убью».
– Наверное, ты хочешь меня убить? – Лиргисо смотрел на нее с глумливым любопытством. – Вот это напрасно… Я забочусь прежде всего о тебе. Неспособность попросить, когда этого требуют твои же интересы, – признак слабости, а не силы. Считаю до десяти. Посмотрим, что для тебя страшнее – быть укушенной или быть вежливой? Раз… Два… Три… Четыре…
«Я сама подставилась – сказала, чтобы он не смел кусать меня, а он и сделал правильные выводы! Эта тварь нуждается в чужом страхе, как в бокале вина. Чужой страх его опьяняет, и у него отказывают последние тормоза… Как теперь загнать его обратно в рамки?»
– Прервем отсчет. – Лиргисо нежно погладил ее лицо. – Можешь пока подумать…
Через секунду Тина вскрикнула не столько от боли, сколько от неожиданности: никогда раньше секс не был для нее болезненным. Ну да, Лиргисо что-то говорил насчет девственности прежней хозяйки этого тела… В прошлый раз Тина лишилась девственности под скальпелем хирурга в тергаронской больнице, под глубоким наркозом, и с тех пор считала, что это удовольствие для нее раз и навсегда позади. Она видела над собой торжествующее лицо Лиргисо, наполовину спрятанное под фантастической «полумаской», а выше – опасно отвисающий кусок фальшивого потолка, за которым обнажилась гладая бетонопластовая основа.
«Эта штука может свалиться прямо на нас. Хорошо бы свалилась…»
Тело, в котором находилась Тина, реагировало на действия Лиргисо именно так, как он хотел, однако это не мешало ей почти не участвовать в происходящем. В какой-то момент она поняла, что может прямо сейчас уйти – непонятно куда, в бесконечную пустоту, где нет ни привычных предметов, ни привычного пространства. Она отшатнулась от пустоты и осталась. Наверное, со стороны такой уход выглядит как обыкновенная смерть, и Лиргисо вдруг обнаружил бы, что держит в объятиях труп. Не сказать, что он не заслужил такого сюрприза… но Тина не хотела умирать. Она не на Манокаре, чтобы мечтать о смерти.
Потом Лиргисо растянулся около нее с блуждающей удовлетворенной улыбкой. Лежал он на животе и на потолок по-прежнему не смотрел.
– Я все-таки получил тебя, великолепная Тина. Я хотел этого целых четыре года по вашему человеческому летоисчислению… До сих пор не могу поверить, что это не галлюцинация! Я мечтал о сексе с тобой и о том, что когда-нибудь научу тебя хорошим манерам. – Он состроил забавную гримасу, словно это было веселой шуткой. – Как же меня бесили твои солдафонские замашки! Теперь мы будем понемногу от них избавляться. Смотри на это как на лечение. Сейчас ты вежливо и с достоинством попросишь меня не кусаться – или я тебя укушу. Итак, считаем дальше. Пять… Шесть… Тина, меня умиляет твое упрямство!
«Я помню, что рассказывал о тебе Тлемлелх. Уступить тебе хоть один раз – это значит согласиться на твою власть. Под конец у Тлемлелха из-за тебя чуть крышу не сорвало, я его ошибки не повторю».
– Семь!.. – Лиргисо принял полусидячее положение и смотрел ей в глаза, ухмыляясь. – Восемь!..
