– Согласен, – продолжил елейным голосом отец Меркурий. – Никого не минет карающая десница. Только кого-то раньше, кого-то позже. Но вы забыли, святой отец, что на Страшном суде Господь будет класть на чаши весов и добрые, и плохие поступки. Какие перевесят, таким и будет решение Его. Или спасение с жизнью вечной, или геенна огненная. А дело наше богоугодное. И зря вы нас грешниками называете. Ради большого можно поступиться малым…
Щека у Шамиля нервно дергалась. Он, хоть и не первый год крутил бизнес со священниками, на дух не переносил морализаторства. Сам-то он прекрасно знал цену своим поступкам и не прикидывался хотя бы в душе перед собой божьим агнцем. Отец Меркурий тем временем продолжал:
– …Репутация нашего монастыря подорвана. И если не найдут кого-то одного виновного в злодеяниях, а всех скопом обвинят, то многие верующие отвернутся от Бога. И вы, как иерарх, должны это понимать. Одна заблудшая овца в Божьем стаде быть может. Возьмите общий грех на себя со смирением и спасете монастырь. Я уже, кстати, отправил заказным письмом покаяние в Патриархию. В нем я каюсь, что знал о ваших прегрешениях, но не доложил о них, пытался убедить вас самому покаяться и предстать перед церковным судом…
Ларин слушал, и в его голове четко вырисовывалась картина еще одного преступления, которое должно было произойти в стенах монастыря. Подельники собирались ликвидировать Филарета, свалив на него общие преступления. В церкви выносить сор из избы не любят, поэтому до правды никто не попытается докопаться. А сам монастырь передадут в руки отца Меркурия, сделав его настоятелем. Преступный же бизнес будет продолжаться.
«Вот уж точно – козел отпущения, – решил Андрей. – Нет ничего нового под луной, как писал Экклезиаст. Это раньше древние иудеи проводили обряд, передавая самому обычному рогатому козлу все свои грехи, а потом радостно сбрасывали его со скалы в пропасть, после чего считали себя чистыми перед Богом. Но это же древние люди, а мы живем, между прочим, в двадцать первом веке».
Правда, оставались еще два вопроса: какое именно производство располагалось в бомбоубежище и каким способом преступники попытаются покончить с Филаретом? А степень откровенности их по отношению к архимандриту однозначно свидетельствовала о том, что жить ему осталось недолго. Вот этого-то Ларин не мог допустить. Не потому, что ему хотелось сохранить жизнь поддавшемуся дьявольским искушениям душепастырю, ставшему на путь смертного греха. Просто Андрей понимал: Филарет ценный свидетель, и его признания помогут раскрутить всю преступную цепочку. Ведь наверняка у архимандрита имелись и свои покровители в Патриархии, с которыми он делился деньгами. Искать ответы на эти вопросы времени сейчас не было. Их можно было узнать и попозже, в более спокойной обстановке.
Андрей глубоко вздохнул и вышел из своего укрытия. Ствол пистолета он нацелил на майора Крапивина.
– Брось оружие, – тоном, не терпящим возражений, приказал Ларин.
Командир отдельного батальона полицейского спецназа дернулся и медленно повернул голову.
– Что за ерунда?
– Брось оружие, – повторил агент тайной антикоррупционной организации. – У тебя даже пистолет с предохранителя не снят и тем более затвор не передернут, – добавил он. – Священник этого может и не заметить, а от моего взгляда не укроется.
Отец Меркурий зло глянул на Крапивина – мол, опытный офицер, а прокололся на такой мелочи. По лицу майора несложно было догадаться, что слова Ларина являются чистой правдой. А потому Крапивин, помешкав, протянул ему пистолет рукояткой вперед. Отец Меркурий одернул рукава рясы, сделав это так, что кисти его рук спрятались под материей. Но Андрей не сильно заморачивался по этому поводу. Вряд ли монастырский эконом носил в рукаве нож или дамский револьвер. Людей, способных собственноручно убить кого-то, Ларин чуял издалека. И единственным таким из всех, кто находился сейчас рядом, был Крапивин.
– Ну вот и отлично, – произнес Андрей – он не посчитал нужным объяснять, кто такой, что делает и почему вдруг в руках у послушника оказалось оружие.
Вместо этого Ларин обратился к Филарету, ведь на данном этапе он единственный из всех присутствующих был его союзником:
– Тут есть какое-нибудь надежное помещение, где их можно на время посадить под замок?
Филарет задумался, а затем уверенно произнес:
– На свечном заводе, сын мой. Там офис надежный. Двери из дубового массива и решетки на окнах. – Архимандрит посчитал за лучшее держаться поближе к Ларину. – Туда этих бесов, богоотступников.
– Пошли.
Шамиль, отец Меркурий и Крапивин понуро брели впереди. Андрей шагал сзади, на прицеле держал только майора. Именно от него можно было ожидать сопротивления. Архимандрит Филарет подозрительно косился на Ларина, пытаясь понять, кто на самом деле этот крепко сложенный послушник. Но пока молчал, ожидая, что Андрей заговорит первым.
Кавказский бизнесмен немного убавил шаг, глянул на своего конвоира:
– Слушай, может, тебе деньги нужны, да? Зачем ты весь этот цирк устраиваешь? Тут же люди уважаемые, с положением в обществе.
– Пошел, пошел, – не стал вступать в дискуссии Ларин.
Шамиль пожал плечами:
– То ли ты такой хитрый, то ли такой дурной… понять не могу.
Бетонный съезд плавно забирал вверх. Вдоль одной стены тянулись ниши. Если бы сейчас все трое бросились врассыпную, кому-нибудь из них и удалось бы уйти. Ведь за всеми тремя сразу не погонишься. Но ни Шамиль, ни отец Меркурий явно не были расположены к тому, чтобы сопротивляться – наличие заряженного пистолета у них за спинами действовало завораживающе.
Подъем окончился. Ворота, ведущие в сторону города, по-прежнему были открыты. На пропускном пункте отсутствовала охрана. Чувствовалось, что тайное производство она уже покинула.
– Может, передумаешь? – вновь взялся за свое Шамиль.
– Не для того я сюда пришел.
– А для чего тогда? – не оборачиваясь, спросил отец Меркурий.
Ларин не посчитал нужным ответить по существу:
– Вперед.
В покинутом рабочими-монахами цехе свечного завода сильно пахло воском. Слабое освещение дежурных ламп лишь немного разгоняло мрак по углам. Шаги гулко разносились под бетонными перекрытиями.
– Офис там, – подсказал архимандрит. – Он ступал как-то по-женски, подбирая подол рясы, от пережитого черты его лица заострились, взгляд сделался колючим.
И тут Андрей нутром почувствовал опасность. Она исходила откуда-то снаружи. Взгляд его остановился на рукаве рясы эконома монастыря. Теперь, когда они были в полумраке, стало заметно, что оттуда исходит слабое свечение.
– Руки! Руки покажите! – крикнул он отцу Меркурию.
Тот вздрогнул, но подчинился. Вытянул руки. Рукава рясы отъехали, обнажая кисти. В правой ладони блеснул мобильник. Экранчик слабо светился. Ларин мгновенно сообразил, что допустил прокол. Отец Меркурий или же успел отправить SMS-сообщение, или же просто включил телефон на один ему известный номер. И это не предвещало ничего хорошего.
– Кому звонил? – Ствол пистолета был переведен на эконома.
Тот побледнел и сделал шаг назад. Послышалось, как снаружи затормозила машина. Раздалась кавказская речь. Андрей развернулся к небольшой двери, прорезанной в воротах. В проеме показался вооруженный автоматом кавказец. Ларин выстрелил.
Мужчина, схватившись за простреленную ногу, упал. Но следующий охранник подземного предприятия дал очередь пока еще поверх голов. По выкрикам было понятно, что там еще несколько человек и со всеми ними Андрею не справиться.
И тут проявил себя Крапивин. Воспользовавшись тем, что ствол пистолета направлен не в его сторону, он решил применить прием, но переоценил свои силы. Майор успел схватить Ларина за запястья, но заломить ему руку так и не сумел. С разворотом Андрей избавился от захвата, однако во время борьбы
