иерархов, так это ради прославления имени Твоего. Ведь своим блеском и великолепием церковь должна в трепет богобоязненный прихожан ввергать. Не зря же на Руси купола чистым золотом крыли. Не для корысти своей я часы эти золотые с платиной ношу, а чтобы прославить имя Твое. Грешен я, Твой раб и слуга. А потому дай мне знак, Господи, правильно ли я поступаю? Потому что появилось у меня сомнение.
Отец Меркурий в поклоне ударил лбом в пол. И тут он замер, почувствовал, что в храме не один. Раздались неторопливые шаги и какое-то странное деревянное постукивание.
– Господи, дай мне знак Свой! – выкрикнул отец Меркурий.
Неожиданно с грохотом распахнулись царские врата. Из-за них неторопливо вышел архимандрит Филарет. Вид его был ужасен. Прогоревшая до дыр ряса. Половина лица в страшных ожогах. В руках бывший настоятель держал простую деревянную палку – посох, как у древних пророков. К ней шершавой конопляной веревкой была привязана перекладина, превращавшая палку в крест. Отец Меркурий хватал воздух открытым ртом и крестился, полагая, что видит призрака, который пришел по его душу. «Покойный» архимандрит замахнулся на него деревянным посохом и гневно выкрикнул:
– Мало тебе было знаков свыше, пес смердящий?
Обезумевший отец Меркурий поднялся и попятился.
– Сгинь, сгинь. Иди туда, откуда пришел. – Он поскользнулся на ступеньке и упал, ударившись головой о балюстраду…
…Отца Меркурия обнаружили, когда монахи шли к заутрени. Жалкий, беспомощный, абсолютно невменяемый, он сидел на паперти в обнимку с юродивым Пашкой. Тот гладил его по голове, как котенка, и что-то шептал. А сошедший с ума и окончательно поседевший отец Меркурий только всхлипывал и мелко вздрагивал. Вскоре его увезла вызванная монахами «Скорая помощь».
Глава 12
Старший оперуполномоченный Нежин приехал со службы поздно. Было уже около полуночи. Он припарковал машину и ступил на мокрый асфальт. Во дворе свистел ветер, раскачивал верхушки деревьев. Моросил дождь, освежая лицо.
Николай неторопливо вошел в подъезд и стал подниматься не в лифте, а пешком по лестнице. Все равно сразу не уснешь. От бесед с начальством нервы разыгрались. И Нежин знал: выпей он сейчас даже бутылку водки, хмель его не возьмет. Такое бывает, когда работаешь на пределе возможностей.
Он шагнул в квартиру, захлопнул за собой дверь, не нагибаясь, сбросил с ног туфли и направился в комнату. Но не успел он и занести руку для того, чтобы щелкнуть выключателем, как в глубине комнаты раздался спокойный голос уверенного в себе человека:
– Нежин, ты свет не включай.
Опер видел на фоне задернутого занавесками окна темный мужской силуэт. Незваный гость сидел на стуле возле письменного стола.
– Ты кто такой и зачем здесь? – Странно, но опер чувствовал, что угрозы от гостя не исходит, во всяком случае для него, Николая.
– Нашел тех, кто убивал священников? – прозвучал вопрос.
Нежин осторожно присел на край дивана.
– Я знаю тебя. Ты тот самый, с кем я схватился у скита отшельника Серафима.
– Угадал.
– Ты из тайной организации по борьбе с коррупцией? – тихо спросил опер.
– Может быть. Так нашел убийц или нет?
– Исполнители уже мертвы. А заказчик – Шамиль, я это точно знаю. Но у меня на него ничего нет.
– Нет, так будет, – с легким смешком произнес незваный гость.
Щелкнул выключатель настольной лампы. Под низко опущенным абажуром образовалось яркое пятно света. Ларин положил на него пистолет с глушителем.
– Из этого оружия был убит отшельник Серафим. И еще совершено несколько убийств. Баллистическая экспертиза все это подтвердит. Завтра этот пистолет я подброшу в дом Шамиля. Он будет приклеен скотчем с тыльной стороны картины в его кабинете. Так что завтра постарайся раздобыть ордер на обыск. Там его и обнаружишь. Только сделай все в рамках соблюдения процедуры: понятые и все такое прочее, чтобы потом подкупленный судья не отверг эту улику. Не сомневаюсь, что и адвокат у Шамиля будет не из дешевых. Но и убийство монаха-отшельника – преступление не из «детских».
– Но это же фальсификация, – проговорил Нежин.
– А ты чего хотел? С коррупцией, с организованной преступностью, с продажными судьями, и чиновниками, и бизнесменами, находящимися под их опекой, только так и можно. Так что приходи к Шамилю с обыском, и получишь искомый результат.
Пистолет исчез из светового пятна. Андрей поднялся, прошел мимо Нежина, тихо закрылась входная дверь.
Ярко светило солнце. Ларин, Лора и Дугин неторопливо шли по немноголюдному парку на окраине столицы. Прямо перед ними аллейку перебежала белка, блеснула бусинками глаз и ловко взлетела на дерево – замерла на ветке, глядя сверху на троицу.
– Ну и как вам отдыхается? – спросил Павел Игнатьевич со своей всегдашней лукавой улыбкой.
– Отдыхалось бы лучше, если бы знали, что наша работа принесла плоды, – проговорила Лора.
– Каждый день в Интернет захожу, «Ю-Туб» просматриваю. Даже телевизионные новости включать стал. И что-то не видно вброса компромата. О церковных делах, как о покойнике – или ничего, или хорошо?
– Не все тайное становится явным, – широко улыбнулся Дугин. – Нельзя, чтобы из-за отдельных мерзавцев в рясах у народа вообще доверие к священникам и церкви пропало. Все добытое вами нашло свое применение и дало неплохие плоды. Кстати, у нас в организации пополнение.
– Значит, нашими коллегами стали некоторые православные священники и монахи? – спросила Лора.
– Даже церковные иерархи. И почему только православные? Есть один ксендз, двое раввинов, муфтии и ламы. Страна-то у нас поликонфессиональная. Короче, так: по своим каналам я передал все, что вы накопали и узнали, в Патриархию надежным людям. А они немалые посты занимают и с бесами дружбу не водят. Отдельно организовал им встречу с раскаявшимся архимандритом Филаретом. Он теперь святее папы римского сделался.
– Это неплохо. Как сказано в Писании, раскаявшийся грешник милее Богу, чем сто праведников, – усмехнулся Андрей.
– Зря иронизируешь. В сухом остатке получился неплохой результат. Проведена ревизия всех монастырей, выявлено и закрыто семь преступных подпольных производств. Из них четыре паленой водки и три – тяжелых наркотиков. Многие настоятели лишились своих должностей, а кое-кто и сана. Отец Меркурий окончательно спятил. Держат его в областной дурке и признали неизлечимым. Все бесов каких-то ловит в трехлитровую банку.
– Хоть кого-нибудь посадили? – нетерпеливо спросил Ларин.
– Если ты о Филарете, то нет. Он сам высказал желание стать отшельником-молчальником. Церковные власти пошли навстречу. Теперь он обживает скит-землянку в глухой сибирской тайге, грехи замаливает. Дал обет молчания. Поверь, ему там не слаще, чем на зоне. И такое наказание он выбрал себе добровольно. А вот Шамиля посадили. Взял-таки его Нежин с поличным. Хотя ума не приложу, почему такой опытный в грязных делах Шамиль решил пистолет, из которого отшельника Серафима убили, у себя в доме хранить? Если б не эта улика, ничего ему предъявить не смогли бы. Ведь он даже на спусковой крючок не нажимал.
Лора отвела взгляд в сторону, а Андрей смиренно произнес:
– Наверное, так Богу угодно было.
Бизнесмен Шамиль лежал на верхнем, третьем, ярусе шконок в областном СИЗО. Хоть и попал он за решетку, но надежды вскорости оказаться на воле не терял. На пистолете, найденном в его кабинете, который подбросил ему и приклеил скотчем к подрамнику картины какой-то гад, отпечатков пальцев бизнесмена не нашли. И один из самых дорогих адвокатов России мог повернуть это обстоятельство в пользу Шамиля. Пока же по совету защитника он на сотрудничество со следствием не
