густые прокуренные усы и мешки под глазами – результат частых ночных разъездов.
– …лучше бы эти чинуши областные центры с малыми городами да селами развивали, новые рабочие места там открывали, чтобы люди в Москву за длинным рублем не перлись, так нет же, все наоборот делают. А потом еще удивляются, почему это столица перегружена, в пробках задыхается, – обращался он к расположившейся на заднем сиденье коротко стриженной женщине в солнцезащитных очках с зеркальным напылением. – Нет, конечно, и я не коренной москвич. Но это же не моя вина, что я здесь, а не у себя на родине таксую…
Но пассажирка молчала, не желая вступать в бессмысленный разговор. А таксист все не унимался – бубнил да бубнил.
И когда он уже перешел на личности, добравшись до кремлевской верхушки, у женщины в ушах загудело. Она тут же сглотнула. Не помогло. Гул лишь только усилился.
– …достали, суки. Я бы их вот этими ру… – таксист вдруг смолк и принялся ковыряться указательным пальцем в ухе. – Да что это такое гудит?..
Из-за небоскреба-стекляшки буквально вынырнул гражданский вертолет и, рассекая лопастями грязно- сероватый смог, поплыл над Садовым кольцом.
– …мало того что в этой Госдуме штаны протирают, так еще и летают, гудят над самым ухом, как мухи навозные. Хорошо, что еще не гадят на головы, – проводил взглядом таксист винтокрылую машину.
И вдруг у молчавшей до этого женщины прорезался голос – хриплый и какой-то уж совсем трагичный:
– Вот из-за такого же вертолета погибли двое моих товарищей.
– Это как? – удивился таксист.
– Зимой дело было, первого января. Тогда я еще в городском управлении… в ментуре, короче говоря, работала, – проговорила женщина и нервно передернула плечами. – Дежурство нам выпало, сидим, чай пьем, тортом закусываем, друзьям звоним, с Новым годом поздравляем. И тут звонок от начальства. Мол, срочно на выезд, особо опасного задержать надо. Выехали. Думали, застигнем того врасплох, возьмем без шума и пыли. Но не тут-то было. Шустрый, зараза, оказался. Рванул от нас. Мы за ним. Ищем-ищем, а он словно в воздухе растворился. Уже и все дворы в округе обыскали. Нигде его нет. Стоим на улице, выжидаем – может, промелькнет, засветится в толпе прохожих. Ведь не мог же далеко уйти. И тут в ушах загудело, точь-в-точь как сейчас. Смотрю, а из-за крыш домов вертолет выплывает. Так низко идет, что аж земля под ногами вибрирует. А в это время двое моих напарников под карнизом девятиэтажки топтались. А с карниза этого полутораметровые сосульки свисали… – и пассажирка замолчала, так и не закончив свой рассказ.
– Сочувствую, – пробубнил в прокуренные усы таксист. – Но в наше время такое, к сожалению, частенько случается. О подобных случаях регулярно в газетах пишут. И виноваты в этом не низко летающие вертолеты, сосулька-то и сама по себе упасть может. А работники коммунальных служб, которые их вовремя не сбивают. Да что там сосульки, – махнул он рукой. – Жила в моем подъезде старушка восьмидесятилетняя. Вышла как-то на улицу свежим воздухом подышать, поскользнулась на обледенелом крыльце, на которое песочек пожалели, скатилась с лестницы да шею свернула. Вот так бывает. Кстати, а почему из органов уволились?
– Не увольнялась я, – отстраненно проговорила пассажирка. – Один из тех погибших моим женихом был. Свадьбу через месяц планировали. После того как он погиб, я в больницу на два месяца загремела. Помрачение нашло. С моим диагнозом в органах не держат.
Таксист покрутил головой.
– Да, беда.
– Хуже того, – взгляд пассажирки сделался вполне безумным, и она прошептала доверительным шепотом: – Я вам больше скажу. Это не несчастный случай был, а преднамеренное убийство. Тот, кого мы должны были взять, его и спланировал. Он и вертолет прислал, и сосульки сбросил. Вот и теперь на вертолете над городом летает. Значит, скоро еще кто-то погибнет. А остановить его некому.
Таксист почувствовал себя неуютно, понимая, что везет сумасшедшую. В лучшем случае не заплатит, в худшем – бритвой по горлу полоснет.
– Да, всякое в жизни бывает, – он решил не возражать и попытался перевести разговор в другое русло. – Вас как зовут?
– Оксана.
– А меня – Михаил.
Но выговорившаяся женщина уже смотрела в окно, не обращая никакого внимания на таксиста. Автомобильная пробка постепенно рассасывалась.
Садовое кольцо осталось где-то далеко позади. И под брюхом гражданского вертолета проплывала уже не Москва деловая с ее высоченными небоскребами, а спальная, застроенная в семидесятые-восьмидесятые в основном однотипными панельными домами, похожими на пчелиные ульи. Ассоциацию с таковыми усиливал гигантский бигборд на крыше одного из зданий, рекламирующий услуги сотового оператора. На нем была изображена миловидная девушка в костюме пчелки, слизывающая с сенсорного экрана навороченного смартфона тягучую янтарную жидкость. «ЧТОБ ЖИЗНЬ МЕДОМ КАЗАЛАСЬ» – гласил броский рекламный слоган.
Что ж, столица России и впрямь напоминала огромный пчелиный улей. Ведь населяющие ее миллионы людей, как те жужжащие и работящие пчелки, каждое утро вылетали из своих сот-квартирок и трудились- трудились на благо кремлевских «пчеловодов».
Катя Медникова отвернулась от иллюминатора и задумчиво посмотрела в экран ультратонкого нетбука «Apple», на котором отображалась ее персональная страничка в «Facebook»: около тысячи френдов, сотни фотографий, немереное количество отзывов к ним. Такому статусу в социальной сети мог бы позавидовать любой «сетевой хомячок» – так женщина ласково именовала своих виртуальных друзей.
И тут в голове секретарши Стариканова родился стишок, который как нельзя лучше иллюстрировал увиденное ею из иллюминатора вертолета.
«Рой пчелиный все жужжал, мед Медпуту собирал», – запостила она, хмыкнула себе под нос и захлопнула верхнюю крышку нетбука – светящийся до этого на ней логотип в форме надкусанного яблока мгновенно потух.
Затем Катя откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу и буквально впилась всепожирающим взглядом в сидевшего напротив нее Ларина.
«Настоящая женщина-вамп. Стоит ей только в глаза посмотреть, как она всю кровь из тебя высосет, в мумию обратив», – подумалось агенту тайной антикоррупционной организации.
– Андрей, как ваше плечо? – вдруг защебетала несвойственным ей ангельским голоском Медникова. – Не болит?
– В порядке, – заверил ее Ларин.
– Ну, и слава богу, – вздохнула она. – Честно говоря, я так тогда распереживалась, когда эти зверюги на Нила Константиновича набросились. И если бы не ваш геройский поступок, даже не знаю, чем бы все это закончилось…
«Непростая штучка. Чем-то она мне мою напарницу Машу напоминает. Такая же хитрая и вечно клушей прикидывается. Хотя вижу же, что баба смышленая. Да и Стариканов не стал бы держать в секретаршах фифочку какую-нибудь. Ладно, в любом случае с ней ухо востро держать надо», – анализировал Ларин.
– Мой босс вам безмерно благодарен за свое спасение, – продолжала тем временем Медникова. – Видите, даже вертолет за вами прислал. Но и это еще не все, – она загадочно улыбнулась, откинула подлокотник кресла, внутри которого, как оказалось, скрывался мини-холодильник, вынула из углубления стеклянную бутылочку морковного сока и протянула ее Андрею.
Отказывать было неприлично. И Ларину ничего не оставалось, как принять припасенный специально для него «подарочек». Но пить не стал. Просто положил бутылочку себе на колени.
– Впечатляет. Правда, все это лишнее. Я мог бы и на машине поехать, – произнес Андрей.
– Только не смейте это Нилу Константиновичу говорить. Он может и обидеться, – предупредила Медникова, и ее пухленькие губы неожиданно расплылись в широкой и напряженной улыбке. – Кстати, Андрей, вы не возражаете, если я к вам на «ты» обращаться буду? – осторожно спросила женщина.
