- Знаете, они, как увидели, что 'Великий князь Константин' спускает на воду катера, развернулись и вспомнили о неотложных делах в противоположной от нас стороне.
Так. Час от часу не легче. Чистое ведь безумие идти мирному слегка вооружённому пароходу к чужому берегу, когда там полным полно настоящих, построенных для боя, кораблей. Это, выходит, Степан Осипович крепко рисковал. Впрочем, на здравый смысл этого человека я по-прежнему полагаюсь. А только наверняка он сам шел на сближение с каким-нибудь броненосным фрегатом, не будучи уверенным, что тот уклонится от боя.
И чего это он хмурится-то? Наш будущий адмирал?
Словно в ответ на мои терзания, командир корабля приступает к произнесению накипевших слов.
- Лодка, которую вы, Петр Семёнович, построили, ужасна. Не менее ужасны и сколоченные из досок торпеды. Так вот, как только вернёмся в Севастополь, сразу, к чертям собачьим приступим к изготовлению новых. Поскольку особенно ужасны оные в аккурат для супротивников наших.
- Что, даже в устье Дуная не забежим? - слетает с моего языка.
Решительный взгляд Макарова делается задумчивым. Наверное, побаивается начальства, которое вряд и спустит ему самовольство. И меня снова словно кто-то тянет за язык:
- Скажем, что компас не туда показал. У нас ведь ещё целых шесть торпед имеется неизрасходованных. Как они закончатся, так и отремонтируем компас-то.
В каюте повисла звенящая тишина.
Зря я это сказал.
Глава 8 Вот оно как, оказывается
Оказывается, уже не сегодня, а завтра. То есть атака Батумской бухты была вчера. Долгонько же я был никаким после отравления кислородом. Хотя, не верю в эту гипотезу. Может от волнений со мной дурнота приключилась, или кессонная болезнь в лёгкой форме -- я ведь изрядно времени провёл на глубине двадцать метров. Не знаю, не доктор. Однако, в те разы, когда держался под самой поверхностью, ничего подобного со мной не случалось.
А еще нижние чины рассказали, что наш корабль заходил в Поти, где полэкипажа искало медиков, причём делалось это в режиме аврала. А вот о том, что производили эскулапы над моим бесчувственным телом никто мне не поведал - все стыдливо отводили глаза. Сами понимаете - откачивали перебравшего моряка, чтобы не сдох с перепою. Да ещё и козу притащили на боевой корабль. Теперь всё, что из неё надаивается, мне приходится выпивать. А парное козье молоко на мой вкус горчит.
Тем не менее, не огорчать же людей! Для меня ведь старались. Пью. Даже причмокиваю, демонстрируя удовольствие. Тем более что это мне действительно помогает.
Наш 'Великий князь Константин' - железное судно. Однако палуба у него деревянная. По ней приятно ступать босиком. Но Сашка Клёмин в этот пригожий денёк стоит на баке обутый и одетый по полной форме с винтовкой в руках. Наказали хлопца за непочтительность. Этот наглец без приглашения явился на мостик и корил господ офицеров за то, что те не бросаются меня спасать. Если бы послушались его - наверное, ещё к выходу из бухты подошли бы и принялись в воду нырять, выглядывая 'Ныряльщика'. И без того всё не по плану было.
Степан Осипович подошел к берегу не в пятнадцати милях от Батума, а в пяти. И не через семь часов после последнего подрыва, а через два с половиной. Так они рассчитали динамику моего бегства, опираясь на знание скорости лодки. Ну а потом уже сигнальщик разглядел, как я резвился. Версия, которую Клёмин 'донёс', прежде чем довёл командира до белого каления, заключалась в том, что я захекаюсь насмерть и всплыву. Тут они меня и выловят.
Вот и получается, что не семь часов я пропедалировал, а только три. Потому и жив остался.
Первый опыт применения подводной лодки в боевых условиях принёс мне массу важной информации. Первый - выявление собственного конструктивного просчёта. Ошибку с клапанами я уже вычислил. И теперь сомневаюсь - следует ли её устранять. Это не от лени. Тут другое. Обшивка. Я ведь полагал, что при погружении возросшее наружное давление раздавит деревянный корпус. Отсюда - его избыточная толщина. В результате за счёт семи сантиметров толщины стенки у меня набежало лишних восемьсот квадратных сантиметров поперечного сечения, а это около пятнадцати процентов общей её величины.
Скажете - мелочи? Так у меня всё построено на учёте мелочей. Те же передние кромки рам защиты рулей глубины застроганы наостро, чтобы лучше резали воду. Поработали бы Вы с моё педалями - совсем бы иначе рассуждали.
Так вот. Если давление внутреннее равно наружному, то обшивку можно делать тоньше. Лучше всего подошел бы железный лист, но нет у меня уверенности, что возможность его использовать будет предоставлена в моё распоряжение. Вон, тот же Макаров вынашивает проект быстроходного катера, специально приспособленного для действия с минами. И что Вы думаете? Не дают ему хода. Поминал уже я, что у начальства мозги завсегда как-то не так работают, не то что у нормальных людей.
Так то катер, штука привычная и понятная. А уж на постройку лодки вообще ни денег не выцарапать, ни мощностей заводских. Во всяком случае, я не знаю, как это сделать. Потому и рассчитываю только на то, что могу соорудить сам из того, до чего способен дотянуться. А то бы и набор лодки тоже металлическим сделал. Профили вместо толстых брусьев занимают намного меньше места - значит, с их использованием, удастся сэкономить ещё пространство и уменьшить внешний размер, выиграв в сечении судна. Имею ввиду вертикальное размерение, поскольку горизонтальное определяет ширина плеч. Немного, конечно, выиграешь и тут, а то станешь биться коленями о палубу, но всё это - в мою пользу.
А вот с клапанами всё же придётся помудрить. При нырке давление внутри корпуса выравнивается с наружным не сразу, а по мере того, как я его 'надышываю'. В лодке с тонкими стенками меня за это время может просто расплющить. А теперь потребуется специальное устройство, несложное кстати. Я его и тут на корабле смогу сделать - у старшего механика Павловского и материалы отыщутся, и инструмент и приспособления. Где, спросите, я найду нужную пружину? Не ну что Вы на законе Гука так зациклились?! Нужное усилие легко получить и от гравитационного поля земли, подобрав для этого соответствующий грузик.
