спряли прекрасные нити из конского волоса, и что огромный невод уже почти готов.
После ухода гостя я заторопился в баню. Будете смеяться, но в нынешней поездке мы изрядно провоняли. Ни я, ни Айтал не любим холодную воду. Ну, не полагаем её полезной для здоровья. То ли дело горячий пар и мягкий веник!
Здешний казачий атаман принял меня без промедления. Он присматривал, как стаскивают в воду пузатый коч. Тот же самый Илья Перфильев, что и, ёлки-моталки, шесть лет тому назад. Меня этот человек признал, запомнил видать, кто в тот раз «сорвал» потеху: «мордобой против хапсагая». В горницу он меня не приглашал, а присели мы на открытом воздухе за стол, на который легли сразу две шашки, сработанные мною ещё в бытность мою на Бытатнтае.
— Ты ковал?
Я вытянул клинки из не мною сработанных ножен и с интересом осмотрел. Немало зазубрин оставили на них прошедшие годы, но в целом режущая кромка всё ещё оставалась в неплохом состоянии.
— Я ковал.
— А еще сможешь?
— Отчего же не смочь. Осилю. А почём брать станешь, вдруг я с голоду помру — тут ведь на полгода работы. Я себе пропитания не запасу, пока буду с молотом упражняться.
— Ох, и хитрый ты, якут. Ведь пришел сюда — гол как сокол, а нынче, говорят, как сыр в масле катаешься. Аж лоснишься от удовольствия. Не то, что мы, люди служилые.
Гоняемся, понимаешь, за вашим братом, инородцем, чтобы не друг другу, а государю Московскому платили ясак. И тут еще сабли наши об пальмы ломаются, а на морозе и вовсе на куски разлететься могут.
Ага! Вот и понятно, чем баловство моё понравилось атаману. С хладноломкостью я угадал, ну и просто вязкость получилась приличная. Что же, приятно осознавать, что не булат тоже может сгодиться.
— Так что, Миха? Станешь клинки нам делать — от ясака освобожу твой род, — Илья ухмыльнулся. — Один клинок — и год ты никому ничего не должен.
Не сказал бы я, что это щедрая плата, но с представителем власти долго спорить не стоит. Ударили по рукам. В конце концов, рецептура записана — повторить нехитро.
Хотел уже прощаться, но Илья остановил меня:
— Слушок идёт, что Никодим речи твои слушает и дела его от этого идут всё лучше и лучше. А мне ты чего присоветовать не хочешь? — и смотрит насмешливо.
— Так чего тут советовать-то?! Чай ты и без меня видишь, как купчина магазины обустраивает. Сам ведь то же на свой манер ладишь — с землицы Бытантайской тамошний тойон тебе за весь наслег ясак привозит. И вместо того, чтобы с пищалями по тайге куралесить, ты с ним разговор дружелюбный заводишь. Другие кинээс посмотрят на это, да заместо того, чтобы воевать, лучше в гости приедут, ясак привезут, на погоду пожалуются ли на утеснение от соседей.
— Дурак ты, Миха, что с тебя взять? — атаман отчего-то выглядит радостным. — Ступай, давай, сабли делай.
Не, ну форменная ерунда ведь получилась. И не слезет теперь с меня казачина — подавай ему клинки. Думаете, он удовольствуется одной саблей в год? Как бы не так. Вот уж что влип, то влип. Пора, однако, перепрятываться, причём срочно. Нашли, понимаешь, саблекуя себе… — весь трагизм ситуации дошел до меня не сразу. Вот есть люди, умеющие встраиваться в узлы государственной машины и даже приобретающие от этого какие-либо выгоды. Мне же это даётся с трудом. Даже в школе — а это, как ни крути, слепок с со страны, вернее, с отношений между людьми, страну населяющими — не был на хорошем счету. Правда, там мне удавалось и не сильно обнаруживать свои наклонности, потому что было нас много. И ни одного идеального ребёнка на весь класс.
Но тут-то — чисто прыщ на ровном месте.
Так вот, сетуя на неудачное стечение обстоятельств и на свою непредусмотрительность, я уже совсем было засобирался домой, как приказчики нашего купца взяли меня под белы рученьки и доставили на торговое подворье. Тут уж ничего не скажешь — учтивость и предупредительность из них просто пёрли. Хоть и нет нынче дома хозяина, и даже не говорят мне, где он, но и угощение выставили, и разговор повели о делах. Сложилось впечатление, что отнеслись ко мне, как будто я тут никак не меньше, чем в половинной доле.
Ну да, наверное, если по сути дела, то никак не меньше. Да только Никодим бы этого мне ни за что не показал. Хотя, если по-честному, далёк я от этого. Какую цифру мне ни назови — хлопну глазами и головой кивну. Собственно, так я и делал между глотками медовухи, и приказчиков нахваливал, и про ловкость их и поворотливость отзывался с великим одобрением. Заодно вызнал и цену доброй сабли. И очень доброй. И такой, которая лучше всех. Потихоньку огорчение меня отпускало, и ещё я узнал, что из оружия, отобранного у якутов, русские кузнецы тоже неплохие клинки делают, хотя и поплоше моей, но тоже на морозе не ломаются.
После уж кто-то проговорился, что с верховьев Лены был от Никодима гонец, будто нашли они Байкал-озеро. Строят там магазин — с местным населением торговать. А лодки из реки повезут зимой на полозьях за лошадьми. Пока дорогу разведывают и собираются что-то в ней улучшать. Ну да, там двенадцать километров всего, но это всё же гористое место. Да хоть бы и просеку прорубить — всяко время требуется невеликому их отряду.
По всему выходило, опыт прокладки трасс через Сибирские просторы Никодим приобрёл и никуда не торопится. На будущее сразу делает, не на один поход. Так что рассказал я про то, что из того Байкала стоит поискать пути в Амур. Ну и про то, что якуты должны крепко полюбить чай.
А вот тут мне и налили кружечку.
Да, чай я люблю. Наверное, это такая у нас национальная черта. Просто большинство моих соотечественников об этом ещё не знает. Не помню я точных дат, однако до сей поры никто этим напитком меня ни разу не угощал и никаких упоминаний о нём я не слышал. Ясное дело, поинтересовался я ценой. А нет её, цены. Не сложилась. Это пока диковинка, угощение, а вовсе не товар. Ну что тут поделаешь — видать как раз угодил я в момент, когда это роскошь, доступная немногим, только входит в употребление.
Отсыпали мне примерно фунт почерневших чуть скукоженных листьев. Либо готовить их пока толком не умеют, либо сохранять при перевозке — очень много мелкой, похожей на пыль трухи, такой, что в моё время в одноразовые пакетики паковалась. Ну, эти, на ниточках.
Разговор вышел для приказчиков интересный. Они от меня получили указание и на товар, обещающий стать востребованным, и на самый короткий путь, которым до него можно добраться. Хе-хе. Что-то разбаловал я купечество русское.
Глава 15. Отчего бывает неуютно
Несмотря на прекрасное настроение, в котором покидал я Никодимово подворье, неприятный осадок от разговора с атаманом оставался на душе и давил на нервы. Человек этот, плох он или хорош, умён или глуп, добр или зол, является самой высокостатусной особой по всему нашему району. Я имею ввиду бассейн реки Яна. И причина этого статуса — организованное и сплочённое казачье воинство.
Пусть этих людей десятки, но они подчиняются одному командиру и это — профессиональные солдаты, вооружённые самым современным оружием.
Одним словом — достанет меня Илья, где захочет и когда пожелает, если сможет дотянуться. С большим якутским родом он, пожалуй, не станет связываться без крайней нужды. Но за моей спиной нет вооружённой силы, которой он смог бы опасаться. Не стоит забывать — времена нынче не те, когда писаный закон кого-то устрашит. А по обычаю — слуге государеву в пределах, за которые он отвечает, никто слова поперёк сказать не посмеет. Одним словом — неуютно мне сделалось.
