растительностью по округе дела обстояли отвратительно и кроме нескольких кривых жердей, нам просто ничего не удалось разыскать поблизости. Тургун в поисках дров отправлялся в настоящие экспедиции, тем не менее мы нередко использовали в качестве топлива как раз ту же самую рыбу — хорошо просушенная она неплохо горела.
А вскоре мой недавний попутчик по зимнему вояжу пожаловал в эти места с большим стадом оленей. Тех самых, которые во время эпидемии потеряли своих хозяев и сумели не попасть на зуб к полярным волкам. Энергичный молодой парень приехал с братьями, чтобы не дать пропасть оставшемуся бесхозным добру. Не знаю, чего ещё, кроме животных прихватили эти разумники, но вьюков они везли немало. Поскольку двигалась их кочевье на восток, то письмо в Нижнеянский магазин я им отдал — обещались доставить.
Мы же продолжали, оставаясь на месте, объезжать окрестности, удаляясь обычно к западу, к северным отрогам Верхоянского хребта. Как назло, попадалось мне одно золото, до которого я, как Вы помните, не охотник. А потом на берегу самого Омолоя в открывающейся в сторону русла долине мы отыскали прекрасное место для того, чтобы тут поселиться. Уединённо и удалённо. А то, после событий этой зимы что-то боязно мне стало появляться в людных местах. Потянуло к тишине и покою.
Тут в условленное время и отыскала нас войсковая разведка. Хе-хе. Якутская. Мы с Кимом спланировали учения по возведению жилья в удалённых районах, вот их как раз и проводили. Транспортировка разобранных на брёвна срубов через необжитые пространства и возведение из них комплекса построек комфортабельного стойбища. Разные отряды шли разными путями. Баню везли вниз по Яне, морю и вверх по Омолою на кочах. Эти управились раньше других, но за ними второй отряд пригнал дом, на это раз сплавили вниз по всё тому же Омолою. Третья группа прорывалась сушей от устья Яны по прибрежной равнине. Эти вели бесконечную вереницу оленей, запряжённых в нарты.
Все подразделения сработали чётко и в течение трёх недель поставили отличное подворье со всеми необходимыми сооружениями, вплоть до просторного стационарного ледника. Подтянулся обоз с соляркой — её доставили в металлических ящиках из всё той же сивой меди. Я сказал, что, если приделать к этим ящикам ручки, то их можно буде называть канистрами.
Колонна оленей с мешками продовольствия и… старый знакомый казак с сумкой писем. После завершения строительных работ провели маневры по десантированию пехоты с коча, и отработали эволюции оленницы на открытом пространстве.
Страшная сила — стройбат! Говорят, что в Советские времена, солдатам, что в нём служили, даже оружия не давали. Настолько велика была мощь этих воинов. Ну да и мы помаленьку доведём выучку бойцов до нужных кондиций. Не всё сразу.
Поселившись уединённо, мы оставили себе только собачью упряжку. На ней и возили рыбу, набивая и ледник, и завешивая сушильные вешала будущей юколой. Песцы частенько пытались спереть что-нибудь, а мы подкладывали ещё. Подростки пушистых полярных лисиц этого года рождения оказались сообразительными. Залезали в длинный решётчатый ящик, одна стенка которого оставлялась открытой, и беспрепятственно покидали его, пятясь, схватив оставленную в дальнем конце рыбку. Так и привыкали заходить в ловушку. Сколько их крутилось вокруг — этого я не скажу. Много. И не убывало — кто же уйдёт оттуда, где можно не особо напрягаясь слямзить еду.?
Ближайшие соседи отыскались примерно в сотне километрах. Оленьи люди, хотя и якуты по языку. Они пришли из нижнего течения Лены на восток, пытались сбежать от начавшейся в тех краях оспы. Сбежать-то сбежали, но понесли большие потери в стаде. Перспективы на ближайшую зиму у них были неважные, и участие в нашей рыбалке они принимали охотно. Почему со мной, а не сами? Так у меня прекрасная шёлковая сеть и маленькая лодочка, на которой её удобно завозить.
Опоясаешь приличный участок акватории — а потом вытягиваешь за два конца на манер невода. Работа тяжелая, требующая крепких мужских рук и слаженных действий нескольких человек. Всё это у нас совместными усилиями прекрасно получалось. Этот род вскоре вселился в «запасной» дом и зажил с нами общей жизнью. Небольшому стаду, что сумели сохранить эти люди, хватало пастбищ на ближних ягельниках, а огромные кладовые, набитые мороженой и сушёной рыбой… они здорово наголодались прошлой зимой, так что я их прекрасно понимаю.
Простой труд, которым я занимался, оставлял голову свободной для размышлений. Но о них — в другой раз. А пока о песцах.
Непросто было приучить наших собак к тому, чтобы они игнорировали этих наглых тварей. В общем, отдали мы упряжку юкагирам, что проходили кочевьем севернее. Себе оставили только Вожака — он, почти член семьи и умеет быть сдержанным. Сами же, при нужде, пользовались оленями.
Окрестности нашего стойбища буквально кишели носителями ценного длинного и тёплого меха. Зимой мы отловили довольно много выросших почти за год самцов — это легко, когда те сами залезают в ящик-ловушку и почти не боятся человека. Немного мудрили с тем, чтобы не напугать при этом остальное поголовье. Ну да эта задачка не так уж сложна, если сделать правильный выход из ловушки — сразу в забойный цех.
Одним словом, хватило средств и на ясак, и на покупку припасов. От нас до Нижнеянского магазина всего три дня на оленях ехать. По здешним местам это рядом.
Ближе к весне Айтал явно заскучала. Сказала, что деток рожать больше не будет — надо вырастить да обучить тех, что мы уже наделали. И ещё она хочет к морю. Не на южный берег Моря Лаптевых, а к теплому и ласковому Охотскому, про которое я ей рассказывал. Как-то странно осознавать насколько совпадают желания мои и моей лапушки. А, главное, дочка уже сама держится в седле. Эх, годы!
Я почесал в затылке. Вот не заметил, как пролетело время. Наверное, Семён-то Дежнев уже обогнул мыс своего имени и побродил по берегам Анадыри. Память подсказывала мне, что в её бассейне стоит поискать соединения молибдена. Уж очень хороша сталь с его добавкой. Это я ещё с инстиутского курса припоминаю.
Глава 21. Колечко
Внятного писаного законодательства в наших краях нет. Отношения между людьми испокон веков регулируют обычаи и традиции. Где-то на Руси зачатки юриспруденции уже заложены: Русская Правда, Домострой — эти названия первыми всплывают в памяти. Я не помню их содержания, потому что никогда толком не знал. У нас, у якутов, сказители повествуют о поступках людей, живших раньше. Они и закладывают в головы людей схемы поведения, рассказывая об успехах, достигнутых достойными людьми, и неудачах, преследующих тех, кто поступает дурно. Наводят на мысли о том, что такое хорошо, и что такое плохо.
Так или иначе, а сейчас я хозяин пяти усадеб, весьма доходных, кстати. Последняя — песцовая звероферма. А ещё — угольный разрез, обеспечивающий остальных топливом. Бытатнайская мастерская металлоизделий, оловянный заводик в Батагае, Берелехское опытное производство.
Как я этим управляю? Да почти никак. Только в общих чертах. Люди, что там трудятся, слушают своих старших, а уж те сами со всем разбираются. Моя доля в прибыли для них почти незаметна, потому что я её из оборота не извлекаю. Так, возьму что для жизни нужно иной раз. Но это случается редко и помалу.
Наверное, какие-то экономические рычаги действуют в этом хозяйстве, как-то ведутся расчёты и с купцами, и с казной. Заказы поступают, продажи идут. Но это скучно и совершенно мне не интересно. У меня и моей семьи есть всё, чего только можно пожелать в это время. И есть полная свобода перемещений.
Загвоздка в том, что Никодим, раскинувший свою торговую паутину по всему Янскому бассейну, полагает необходимым предоставлять в моё распоряжение решительно всё, чего пожелаю. Ему это выгодно. Даже кажется, иной раз, что он волноваться начинает, когда я долго ничего не прошу. Манёвры-то стройбата он оплатил по просьбе Кима, когда тот попросил от моего имени. Ну, не деньгами, а товарами и услугами. Кочи подогнал, кирпич, поковки для устройства печей.
Вот ведь никакого официального статуса у меня нет, а повсюду люди ко мне неплохо относятся. Даже
