Годом коренного перелома в войне стал 1943 год, когда стратегическая инициатива перешла в руки союзников по антигитлеровской коалиции. Силы фашизма и милитаризма были вынуждены перейти к стратегической обороне на всех фронтах, и вопрос окончательного разгрома германского фашизма и японского милитаризма стал только вопросом времени.
Перелом в ходе войны был достигнут совместными усилиями всех сил, боровшихся против фашизма. Однако решающее влияние на изменение военно-политической обстановки оказали сражения, происшедшие на советско-германском фронте.
Крах блицкрига
Решающим военно-политическим событием первого года Великой Отечественной войны явился разгром гитлеровских полчищ под Москвой — их первое крупное поражение в ходе второй мировой войны в целом. К концу апреля 1942 года потери вермахта на Восточном фронте почти в 5 раз превысили все потери, понесенные в Польше, Западной Европе и на Балканах.
Значение этого события трудно переоценить. Оно означало, что Советские Вооруженные Силы сорвали осуществление плана «Барбаросса», с помощью которого германский фашизм намеревался расчистить себе путь к мировому господству. Потерпела крах стратегия блицкрига, или «молниеносной войны», нацеленная на полное уничтожение Советского государства. Впервые у фашистской Германии была вырвана стратегическая инициатива, и она оказалась перед перспективой затяжной войны. Развеян был и миф о непобедимости германской военной машины.
Почему же провалился план «молниеносной войны» против СССР, который гитлеровскому военно- политическому руководству казался универсальным и безотказным средством достижения победы: разгром одиннадцати государств Европы менее чем за два года, рассуждали в Берлине, разве не убедительное тому доказательство?
Вопрос далеко не праздный. Он и в настоящее время сохраняет свою актуальность. Ведь по сей день стратегия блицкрига котируется весьма высоко в наступательных, агрессивных доктринах и планах западных держав. Принцип блицкрига лежал в основе «шестидневной» захватнической войны Израиля против арабских стран в 1967 году. Этот же принцип ныне положен в основу зафиксированной в военных уставах и наставлениях новейшей американской концепции «воздушно-наземных» боевых действий [72].
Гитлеровскому руководству казалось: достаточно мощного, молниеносного удара, и успех в борьбе с СССР будет обеспечен. Нацистская Германия сделала при этом ставку на использование своей развитой военно-промышленной базы, а также таких временных, но значительных преимуществ, как милитаризация страны, эксплуатация военно-экономических ресурсов почти всей Западной Европы, длительная подготовка агрессии, полная отмобилизованность войск, ядро которых имело опыт ведения современной войны, скрытность стратегического развертывания и внезапность нападения. Предусматривалось одновременное наступление грех группировок на Москву, Ленинград и Донецкий бассейн. Вместе с войсками сателлитов Германии армия вторжения насчитывала 190 дивизий, более 4000 танков, 5000 самолетов. На направлениях главных ударов обеспечивалось пяти-шестикратное превосходство в силах. На «победоносный блицкриг» отводилось 6–8 недель…
Однако в СССР стратегию «молниеносной войны» ждал полный крах. В ходе грандиозной битвы под Москвой, которая велась на фронте протяженностью свыше 1000 километров, советские войска отбросили противника на 140–400 километров на запад, уничтожили около 500 тысяч вражеских солдат и офицеров, 1300 танков, 2500 орудий. Противник был вынужден перейти к обороне на всем советско-германском фронте. В дни битвы под Москвой президент США Ф. Рузвельт сообщал И. В. Сталину о всеобщем энтузиазме в Соединенных Штатах по поводу успехов Красной Армии.
В буржуазной литературе достаточно всякого рода домыслов и измышлений по поводу причин краха плана «молниеносной войны». Среди основных версий в ней фигурирует так называемый «географический фактор» в виде пространственных, климатических и прочих «неблагоприятных» условий Советского Союза, а также военная некомпетентность Гитлера. Сегодня ряд буржуазных историков признает и авантюризм немецко-фашистской военной стратегии в целом, но только как результат опять-таки «роковых ошибок».
Порочность версии о «географическом факторе» как причине провала блицкрига не вызывает сомнений. Зной, пыль, грязь, мороз, большие расстояния — все это условия, которые одинаково воздействуют на обе воюющие страны. Не они определяют ход и исход гигантских сражений. Эту истину признают и некоторые буржуазные историки. Исход битвы под Москвой, отмечают они, обусловили действия «способных советских военачальников» и «непреклонных, как сама смерть», советских солдат.
В качестве «более убедительной» версии многие фальсификаторы истории выдвигают концепцию единоличной ответственности Гитлера за крах плана «молниеносной войны» ввиду его военной некомпетентности.
В вину фюреру вменяется отказ от ведущего стратегического принципа сосредоточения основных сия на решающем направлении и недооценка им значения захвата Москвы. Такая недооценка якобы имела место как до, так и после начала агрессии. Это, утверждают битые гитлеровские генералы и их последователи, и привело к «потере темпа» наступления немецких войск, их «бездействию» в августе — сентябре 1941 года и в конечном счете к тому, что победа была «упущена».
Однако и старые и новые «критики» Гитлера кривят душой. Москва фигурировала как цель № 1 во всех вариантах плана «Барбаросса», который не был результатом творчества одного лишь фюрера. Отвергнув один вариант плана нападения на СССР, предусматривавший безостановочный «марш на Москву» (план Браухича), Гитлер одобрил другой вариант, разработанный в генштабе вермахта (вариант Лоссберга) и предусматривавший еще большую концентрацию сил против главной цели — Москвы.
Полностью противоречит фактам и версия, согласно которой блицкриг подвело к краху волевое решение Гитлера от 21 августа 1941 года о повороте части сил группы армий «Центр» в сторону флангов советско-германского фронта. И дело здесь отнюдь не в «воле фюрера».
Не далее как 4 июля Гитлер под влиянием июньских успехов вермахта декларировал: СССР «практически… войну уже проиграл». 4 августа, то есть всего через месяц, его тон резко изменился. Если бы перед войной я знал о силе Красной Армии, заявил он, мне трудно было бы «принять решение о необходимости нападения на СССР». Дело в том, что уже к 18 июля сухопутные войска вермахта потеряли 110 тысяч человек, 50 процентов первоначального состава танков, 1284 самолета. Упорной обороной на реке Луге советские войска остановили, а затем на три недели сковали группу армий «Север». На подступах лишь к Киеву оказались скованными 17 дивизий группы армий «Юг», которая безнадежно отстала от действовавшей слева от нее группы армий «Центр».
Но и группе армий «Центр» советские войска навязали боевые действия, вошедшие в историю как Смоленское сражение и длившиеся два месяца. Своей активной обороной они, несмотря на значительные потери, сорвали замысел гитлеровского командования в первые же недели войны уничтожить главные силы Красной Армии. В результате, встретив на главном, Московском стратегическом направлении, прочную оборону, враг бросился выправлять положение на своих флангах, особенно на южном.
Ставка гитлеровцев на «быстрый развал» Советского государства, его Вооруженных Сил оказалась не более чем авантюрой. И именно этот аспект буржуазная историография, бездоказательно настаивавшая на «случайном характере» краха блицкрига, предпочитает замалчивать. Игнорируя невиданную стойкость и упорство советских войск в ходе активной стратегической обороны, реакционные историки предпочитают делать акцент на значительных потерях, понесенных ими в первые недели войны, не останавливаясь перед измышлениями об их «паническом бегстве». Одновременно они широко пропагандируют версию о «последнем батальоне», которого не хватило-де немецким войскам, чтобы войти в Москву, забывая о том, что сотни «последних батальонов» были истреблены под Москвой в октябре — ноябре, когда операция «Тайфун» уже провалилась.
«Московская битва была проиграна нацистами еще до прихода больших морозов», — сделал вывод западный исследователь, бывший начальник генштаба вооруженных сил Франции О. Гийом. Общие потери
