Виолетты и кто покушался на жизнь Витальки.
И еще Леся думала, что находиться в обществе Изольды целый долгий день, на протяжении многих часов, задача куда более сложная, чем все, что девушке приходилось делать раньше. Хорошо Кире, ее наставница не торчит постоянно рядом с девушкой. Валерия давала Кире задание, а вернувшись, критиковала ее. Но все же некоторое время Кира была предоставлена самой себе и могла наслаждаться жизнью.
Кухарка же доводила Лесю, не делая передышек. Рот у Изольды буквально не закрывался. Она критиковала все, начиная от манеры Леси держать в руках нож и заканчивая тем, как девушка драит кастрюли. Дошло до того, что у Леси из рук все стало валиться, что вызвало новый шквал упреков от злобной торжествующей поварихи.
И про себя Леся решила, если ей представится хоть малейшая возможность, она сбежит от этого ада куда подальше. И Киру тут тоже никто не держит. Если ей Костя и завтра ничего путного про своих родителей и их планы не расскажет, то нечего Кире тут делать. Валерии хоть и далеко по колкости языка до Изольды, но она тоже дама не из приятных.
И словно в подтверждение этого, дверь без всякого стука бесцеремонно распахнулась и на пороге появилась та самая Валерия, о которой только что думала девушка. Без всякого предисловия она сунула Кире в руки лист бумаги:
– Список твоих дел на завтра!
И ничего не добавив, не пожелав спокойной ночи, не простившись, вышла вон. Лесе удалось остановить строптивую бабу уже на пороге:
– Валерия, вы зря на нас с Кирой сердитесь. Поверьте, мы не претендуем на ваше место.
– Как же! Так я вам и поверила!
– Мы мечтаем, чтобы все было справедливо. И чтобы вы и Изольда, и Андрей получили свои деньги, которые вам полагались по завещанию.
Услышав это, Валерия слегка притормозила. Ей явно понравились слова Леси. И хотя особого значения они для нее не имели, но Валерия все же решила выслушать девушку.
– Уж я-то имею на эти деньги побольше прав, нежели другие! – воинственно расправив плечи, заявила она.
– Вы имеете в виду Чижиковых?
– Приблуды хреновы! – выругалась служанка. – Прибыли на все готовенькое. Ухаживать они за Владимиром Николаевичем собирались. Да весь уход все время, что они тут провели, на мне одной лежал! Ну, и еще Изольда с Андреем мне помогали. Перевернуть лежачего больного, обмыть, посадить, покормить. Хлопот больше, чем с грудным ребенком. Владимир Николаевич даром что худой был, а кость все равно тяжелая. Его ворочать было, что мешок с камнями поднимать. Я спину себе надорвала, с тех пор поясница ноет, не перестает. А иной раз так прихватит, хоть караул кричи! И что? Разве я не заслужила те деньги, что хозяин мне по завещанию положил?
– Заслужили, разумеется.
– Подняла его на ноги, думала, хорошо теперь будет. А вон что получилось! Ни завещания, ни денег, одни проблемы!
– Вы должны получить свои деньги!
– И не такая уж большая сумма, если разобраться, – продолжала рассуждать Валерия. – Сестрицу свою Владимир Николаевич за всю жизнь может пару раз всего и видел, когда она к нему в гости приезжала. Да все одна старалась выбраться, понимала, что ее муженек и сынок драгоценный вряд ли брата порадуют. Один хам, второй дурак. Муж еще может себя вести прилично, если захочет. А вот сынка вовсе людям стыдно показать. Как поговаривала моя матушка, дурак дураком и нос башмаком! Владимир Николаевич сам умел крепкое словцо сказать, но всегда к месту. А не как Чижиков этот…
И Валерия выразительно надула щеки, копируя Чижикова. Это получилось у нее очень забавно, девушки не сдержались и прыснули.
– Да если разобраться, только мы трое в завещании и достойны быть упомянуты, – совсем разошлась Валерия. – Я, Изольда и Андрей.
– А как же Виталька?
– Кто?
– Внучок Владимира Николаевича.
– Скажете тоже, внучок! – моментально вспыхнула Валерия. – Да я вам про этого внучка и его мамашу такого могу порассказать, у вас уши завянут.
– Что именно?
Но Валерия уже явно успела пожалеть о своей несдержанности. Она вновь замкнулась, враждебно глядя на мир из-под низко посаженных густых бровей.
– В общем, есть у меня кое-какие документики, на которых внучок-то с самой своей неприглядной стороны изображен. Глянешь, сразу все в голове и прояснится. У меня, лично, все прояснилось. Я вот теперь думаю, что, если завещание в нашу пользу так и не найдется, не сыграть ли мне в другую игру.
– В какую?
Но Валерия на этот вопрос даже не ответила. Она снова сердито глянула на Киру и рявкнула:
– В общем, завтра сделаешь все по списку, как написано. Я пошла, пока!
И на этот раз действительно ушла. Не помогли ни уговоры Леси, ни посулы Киры быть хорошей. Подруги не успели обменяться взглядами, как к ним пожаловала еще одна гостья. На сей раз это была Изольда, она держалась совершенно иначе.
Словно забыв про былую враждебность, которую она испытывала к подругам, уселась у них в комнате на стул и принялась рассказывать о том, как сама пришла когда-то в этот дом. Повариха была исключительно говорлива, и к тому же от нее изрядно попахивало пивом, но подруги молча терпели ее присутствие и болтовню. Они даже кивали или мотали головами в нужных местах рассказа Изольды, надеясь, что повариха расскажет что-то полезное для их расследования.
Но ничего дельного не услышали. Да еще вместо благодарности вредная тетка, уходя, заявила:
– А в своей комнате тоже надо убираться. Впрочем, таким неряхам этого не объяснишь.
– Мы уберемся, – клятвенно пообещали подруги, хотя, на их взгляд, в комнате было очень даже чистенько.
Но Изольде пришла охота посвариться. И она заявила:
– И куда только хозяйка смотрит, когда приводит в дом всяких!.. От вас не помощь, а один вред! Оставь вас тут – запустите все хозяйство! Неумехи и неряхи!
И с этим злым замечанием Изольда удалилась восвояси. И еще долго пол содрогался от ее тяжелой поступи. Весила повариха примерно центнер, но доброй, подобно многим полным людям, отнюдь не была.
Какое-то время подруги просто прислушивались к ее шагам, но потом им стало интересно, куда же направляется повариха? Судя по всему, к себе в комнату она идти не собиралась. Шаги звучали глуше, но они все же звучали. И осторожно выглянув в коридор, подруги увидели, что женщина топает к крохотной лесенке, которая вела на третий этаж дома.
Этаж этот полноценным не считался. Жилых комнат в нем не имелось. Во времена господина Терентьева там был организован кинозал, хозяин любил просматривать новинки кино прямо у себя дома. После его смерти наверх стали сносить ту мебель, которая не угождала вкусу сестрицы Аленушки. Не нравилось ей многое, и мансарда постепенно превратилась из кинозала в подобие чулана.
Весьма просторного чулана, как успели в этом убедиться подруги, поднявшиеся по лестнице следом за Изольдой. Повариха явно неплохо тут ориентировалась. Во всяком случае, она знала, где включается свет. И спустя минуту бывший кинозал залился бледным светом тысячи крохотных лампочек, усеивавших тут потолок наподобие звездного неба.
Несмотря на свои повышенные энергосберегающие качества, некоторые лампочки уже перегорели. И на их местах в рисунке потолка находились черные дырочки. Явный непорядок и упущение в хозяйстве, но Изольда явилась сюда с другого рода ревизией. Выдвигая ящики из столов, отодвигая стулья и заглядывая в какие-то коробки, она старательно что-то искала.
– Ох, да где же оно, проклятое? – от души покряхтывала повариха, которой при ее габаритах было очень
