И, усадив Верунчика поудобнее, чтобы не свалилась от шока на пол, подруги поведали ей все то, что им удалось узнать за последние несколько часов.
– Значит, мой Крис – сумасшедший! Это чистая правда.
– У него нервное расстройство с каким-то сложным названием.
– Он псих! Больной на голову! О боже, лучше бы это была африканская малярийка! Господи, до чего же я несчастна!
Примерно в том же духе Верунчик стенала всю дорогу до Кейптауна, так что перелет нельзя было назвать приятным. К тому же подруг напрягала мысль о том, что еще неизвестно, что их ждет дома у Криса.
– Я не знаю, как нам быть дальше. Что мы должны предпринять?
– По-хорошему, надо бы сообщить в полицию.
– Да. Но что мы там расскажем?
– Правду. Правду вообще всегда говорить лучше всего.
– Но у нас нет никаких доказательств вины Пэм! Что мы можем предъявить в полиции? Рассказ Криса? Но он сейчас невменяем, и подтвердить сам ничего не сможет.
– Петрес может.
Но позиция Петреса в этом вопросе подругам была не вполне понятна. Он совсем не спешил идти в полицию. А когда подруги еще на ферме Пэм пытались настаивать, он лишь покачал головой:
– Не надо выносить сор из избы. Мы с Пэм свои люди, разберемся.
Как думал разбираться Петрес со своей сестрой-убийцей, подруги не понимали. Скорей всего, никак. И еще их очень тревожила мысль о том, что если Пэм совершила убийство пятнадцать лет назад, не могла ли она снова взяться за свое, уже теперь?
– И торт на свадьбе Беатрис она отравила. Господин Якоб на время сослал дочурку обратно в ее любимые «Зеленые Холмы», но она снова притащилась назад. И снова трагедия! Уж не она ли подговорила кого-то, чтобы подстрелил господина Якоба?
– А к нам пришла, чтобы мы обеспечили ее стопроцентное алиби!
Еще более шаткой выглядела позиция Пэм в деле об отравлении Беатрис. Если у Пэм имелись такие сильные разногласия с ее мачехой еще при жизни господина Якоба, то после его смерти они должны были только усугубиться. И в такой ситуации даже присутствие Пэм в доме, где жила Беатрис, выглядело подозрительно.
– Но, с другой стороны, Беатрис сама пригласила Пэм пожить вместе с ней. Помните, что она сказала? Пэм – родная дочь господина Якоба, она не могла остановиться в гостинице.
– Это же неприлично! Так она и сказала.
Итак, тревожащаяся о соблюдении приличий Беатрис сама облегчила убийце задачу. Она впустила ее в свой дом, позволила жить в нем, расхаживать по нему.
– Конечно, это Пэм отравила виски, которым утешалась Беатрис.
– Но как нам это доказать?
– Должны найтись улики или свидетели. Всегда находились и тут найдутся. Отпечатки пальцев Пэм на стакане Беатрис или на бутылке с ее виски. Продавец, продавший Пэм отраву зум-зум.
Но кое-что подругам казалось странным. Если Пэм отравила Беатрис, зачем она оставила у себя в комнате пузырек с ядом? И почему пузырек был полным? Для этого надо быть совсем уж круглой дурой. А дурой Пэм не была, хотя и отличалась безбашенностью.
И все же теперь подругам представлялось, что у Пэм душа чернее смоли. Виданное ли это дело, отправить на тот свет отца и двух мачех! И все ради чего? Ради фермы, где жить все равно дальше невозможно? Или Пэм действительно намеревается на деньги своего отца нанять собственную маленькую армию из вооруженных соседей-фермеров, с которыми провозгласит свою ферму и соседские независимой областью? Этаким маленьким островком райского покоя, скотоводства и земледелия на землях, охваченных беспорядками?
По дороге к дому Петреса подруги с неослабевающим напряжением слушали новости. Но никаких вестей, ни хороших, ни плохих, из окрестностей Кимберли, с фермы «Зеленые Холмы» не приходило. То ли минувшей ночью никто из черных бандитов, кроме их предводителя, всерьез не пострадал, то ли и сами они в полицию обращаться не решились.
Петрес был дома. Но встретил он подруг прохладно. Кажется, он даже был удивлен, что они возникли на его пороге.
– Разве вам не надо собирать вещи?
– Вещи?
– Ну да, разве вы не улетаете домой?
Вот теперь подруги удивились по-настоящему:
– Куда это мы улетаем, не повидавшись с Крисом и не разобравшись в этой истории до конца? Никуда мы не полетим, пока преступник не будет наказан!
Петрес был явно недоволен их ответом, но спорить не решился.
– Ладно, – нехотя впустил он подруг в свой дом. – Давайте обсудим ситуацию.
– А что тут обсуждать? Куда ты дел Криса?
– Крис в больнице. И боюсь, на этот раз он пробудет там дольше, чем когда-либо прежде.
– Крис лежал в больнице всего один раз!
– Это кто вам так сказал?
– А разве это неправда?
– Крис лежал в психиатрической клинике доктора Роберта – близкого друга нашей семьи – уже раз семь или восемь. Может быть, даже и того больше. Но благодаря дружбе отца с доктором Робертом нам всегда удавалось сохранять видимость относительной стабильности в его состоянии. Да, мы говорили всем нашим знакомым и даже родственникам, что Крис перенес в подростковом возрасте серьезную психическую травму, поэтому он слегка странный. Но о том, что Крис серьезно болен, не знал никто вокруг. Вы стали первыми.
– А невесты Криса? Одна девушка отказалась от него, потому что ей отсоветовал вступать в этот брак доктор Роберт.
– Вот старый дурак! – выругался Петрес. – Я же велел ему держать язык за зубами!
Но доктор пожалел молоденькую дурочку и предупредил, что ее жених тяжело болен.
– Чем болен Крис?
– Точный его диагноз я вам не назову. Он состоит из нескольких предложений. Одно могу вам сказать: убийство матери лишь спровоцировало то, что все равно рано или поздно должно было проявиться.
– Другими словами, Крис – ненормален от рождения?
– Да.
– И тут ничего нельзя сделать?
– Пока что врачи бессильны. Аномалия мозга, которая то дает вспышку, то затихает. Спрогнозировать наперед ничего невозможно. А уж вы поверьте, отец истратил на лечение Криса целое состояние.
Верунчик была подавлена словами Петреса до такой степени, что даже у этого холодного и рассудительного человека в глазах появилось нечто вроде жалости.
– Хотите поговорить с доктором Робертом? – спросил он у нее.
Верунчик молча кивнула. И Петрес, выйдя в скайп, набрал номер доктора Роберта.
– А мы с вами выйдем в другую комнату, – предложил он подругам. – Пусть пообщаются наедине.
Девушки поняли, что Петрес и тут оберегал честь семьи. Ни к чему лишним ушам слышать неприятный диагноз его брата. Верунчику еще куда ни шло, почти что невеста. Позорить Криса не в ее интересах. А вот подруги – чужачки. Им лишнего знать не надо, чтобы не растрепали потом на всех углах. И, хотя комната, куда Петрес провел подруг, оказалась его кабинетом со скалящимися с полок голыми черепами и страшными масками, они не возражали.
Им было необходимо поговорить с Петресом о сложившейся проблеме. И если ему угодно обсуждать тройное убийство в своей семье именно у себя в кабинете, да будет так. Подруги ради воцарения справедливости со своей стороны готовы и не на такие жертвы.
И так как Петрес, расположившись в кресле, по своему обыкновению, вовсе не собирался сам начинать
