Несмотря на то, что все это произошло в какие–нибудь две–три секунды, я успел узнать искаженное злобой лицо разбойника.
Он на секунду остановился, будто сдаваясь, но затем вдруг упал на землю и, юркнув в кусты, исчез, не дав Холмсу даже выстрелить.
Как сумасшедшие, мы бросились вперед.
Фигура разбойника то и дело мелькала между деревьями, и мы неслись за ним, стараясь не потерять его из виду.
Два раза Холмс останавливался, чтобы выстрелить, но в это время Варнавка скрывался, и Холмс должен был окончательно отказаться от своего намерения.
Тайга редела.
Однако мы скоро заметили, что наши усталые ноги далеко уступают Варнавкиным.
Расстояние между нами, бывшее вначале не более ста шагов, постепенно возрастало, и когда мы, наконец, добежали до совершенно открытого места и увидели верстах в двух впереди себя величественное озеро Байкал, Варнавка был от нас настолько далеко, что достать его пулей из винчестера было уже немыслимо.
— Забирайте, Ватсон, вправо, а вы, Венгеров, влево! — скомандовал Холмс. — Держаться друг от друга на полверсты! Скорее к берегу!
И рассыпавшись цепью, собрав остаток сил, мы побежали врассыпную.
Так или иначе, Варнавке некуда было деться от нас, и он неминуемо должен был попасть под пулю одного из нас или сдаться живым.
Оставалось немного более полуверсты до берега, когда Варнавка подбежал уже туда.
По–моему, он должен был быть как раз против Холмса.
Весь мокрый, с сильно бьющимся сердцем подбежал я, несколько минут спустя, к берегу и оглянулся.
Берег был совершенно гол и пуст.
Лишь у того места, где скрылся Варнавка, виднелся открытый шалаш, какая–то колода и несколько пустых бочек.
В этом месте берег сильным откосом ниспадал к воде.
Довольно сильный ветер дул со стороны Варгузинской тайги к востоку.
И вдруг я увидел, что одна из бочек, сорвавшись с места, быстро покатилась вниз и, упав в воду, поплыла по озеру, подгоняемая ветром.
Минуты через две к шалашу подскочил Холмс, делая нам знаки спешить к нему.
В три минуты мы приблизились к нему.
Мы перешарили все бочки, осмотрели колоду, шалаш, но все было напрасно.
Разбойник исчез как дым.
И вдруг я вспомнил про скатившуюся в воду бочку.
— А вы видели бочку, которая сорвалась отсюда и скатилась в воду? — спросил я Холмса.
— Какую бочку? — удивился тот.
— Вот ту, которая плывет вон там далеко, качаясь на волнах! — сказал я, указывая на мелькавшую среди волн бочку, которую ветер уже успел отнести далеко от берега. Холмс взглянул по указанному направлению и перенес удивленный взгляд на Венгерова.
— Неужели же?! — коротко спросил он.
Венгеров, давно уже смотревший пристально на уплывавшую бочку, кивнул головой.
— Да, он в ней! — ответил он злобно. — Этот отчаянный прием практикуется здесь на Байкале часто нашей каторгой. Разве вы не слышали песни:
— Не слышали? Ну, так еще услышите! А теперь вы видели сами, как отчаянный разбойник бросился в море именно в бочке из–под байкальской рыбы омуля.
— Но неужели же бывают случаи, что они добираются до восточного берега? — спросил пораженный Холмс.
— Зачастую, — ответил Венгеров. — Во всяком случае, ему уже нет возврата. Ветер уже угнал его в море.
XII
Тем же путем мы возвратились назад.
Однако Варнавке не удалось спастись.
Через два дня мы узнали, что с парохода «Будущий», шедшего из Сосновки в Мысовую, видели плывущую по волнам бочку с палкой, на которой болталась тряпка.
Была спущена шлюпка, и бочка была поймана.
Она была пуста, но при осмотре, внутри ее, была найдена надпись, сделанная, вероятно, при сильной качке: «Тону, Варнавка».
Вероятно, разбойника выкинуло из нее, и он погиб в волнах.
