– Ох, не приведи бог!
Подругам показалось или дядя Паша ощутимо вздрогнул? Но почему? Его так напугали слова подруг? В возгласе дяди Паши слышалось настоящее неподдельное отчаяние. Похоже, все связанное с «сочинским» маньяком дядя Паша воспринимает весьма болезненно. Видимо, это связано с переживаниями дяди Вано. А дядя Паша соболезнует своему другу.
Но подруги не успели сказать дяде Паше, что они тоже сочувствуют, как обнаружили, что их собеседник уже ушел. Когда подруги вновь увидели дядю Пашу, тот сидел рядом с Вано, обняв его за шею, ободряюще похлопывал того и что-то говорил. Дядя Вано кивал головой и время от времени тоже обнимал своего друга.
– Пойдем, – потянула Леся подругу за руку, – этим двоим сейчас никто другой не нужен.
– Да, пусть поговорят.
Все гости понемногу начинали вновь веселиться. Как уже знали подруги, дядя Вано провозглашал этот тост в память умершей или пропавшей своей дочери каждый год, это стало своего рода ритуалом, к которому все привыкли и стали воспринимать как пусть и печальную, но всего лишь традицию.
Минута скорби для всех, за исключением не смирившегося с утратой отца, длилась недолго. Вскоре все гости вновь предались веселью. Один лишь безутешный отец погибшей девушки продолжал плакать в объятиях своего верного друга.
На следующий день подруги чувствовали себя бодрыми и хорошо отдохнувшими, несмотря на то что праздник в доме дяди Вано затянулся далеко за полночь. Дяде Паше своей заботой и вниманием в конце концов удалось развеять тучи в душе своего друга.
Дядя Вано, утерев слезы скорби и печали, снова вооружился стаканом вина, полез на сцену, откуда и напомнил всем и самому себе в том числе, что жизнь продолжается. Что дочерей у него еще в избытке, многие подарили ему внуков и внучек. Всех их он искренне и горячо любит. Все они пришли в этот день поздравить его. И отдав дань мертвым, надо было теперь отдать дань и живым.
Так что дальше веселье пошло только в гору. И девушки сами не заметили, как быстро промелькнуло время. Возвращаться домой им пришлось пешком. Дядя Паша, выпив лишку, задремал за столом рядом со своим другом. Жена дяди Вано – Мане сказала, чтобы девушки не трогали обоих.
– Пусть спят. Они так частенько… Выпьют, поговорят, а потом спят до рассвета. Я их укрою от ночной свежести, не беспокойтесь.
Подруги и не думали беспокоиться. Куда больше их беспокоил вопрос, как они теперь доберутся до своего дома? Оставшись без провожатого, они всерьез озадачились этим вопросом. Транспорт уже не ходил. Надо было ловить такси или идти пешком.
– Хочу проветриться!
– Ночная прогулка по берегу моря может пойти нам только на пользу.
Но идти вдвоем подругам было страшновато. Не то, чтобы они всерьез опасались чего-то, но ведь ночью так легко заблудиться.
– Вас проводить? – внезапно услышали они знакомый голос.
И обернувшись, увидели Тимофея. Он смотрел на них со своим обычным выражением – легкая мягкая улыбка и странно медлительные движения. Создавалось впечатление, что Тимофей не до конца управляет своим огромным телом. Руки и ноги двигаются не так быстро, как это бы хотелось их хозяину. И это порядком его сердит.
– Это ты! Тоже был на празднике?
Но Тимофей покачал головой.
– Нет, я не люблю шумных застолий. Я пришел потому, что знал, сегодня папа обязательно выпьет и заснет. Он каждый год засыпает тут.
– И ты пришел, чтобы проводить нас до дома? – восхитилась пьяненькая Кира, несмотря на все старания оставаться трезвой, у нее ничего не вышло. – Какой ты милый!
Тимофей порозовел от удовольствия. И даже осмелился спросить у девушки:
– Так мы теперь с тобой действительно?..
– Что?
– Ну, жених и невеста?
Кира рассмеялась в ответ и, будучи в самом веселом настроении, кивнула. Тимофей порозовел еще больше. Тоже засмеялся. И дорога до дома показалась подругам вполне безопасной. В обществе такого здоровяка им нечего было страшиться. Подруги отпускали своему охраннику один комплимент за другим. И парень от них становился все более и более счастливым.
– Даже если бы тут появился сам «сочинский» маньяк, ты бы и с ним справился? – кокетничая, поинтересовалась у него Кира.
Но Тимофей внезапно побледнел и испугался:
– Нет! Нет, не говорите так! Не надо!
– Что? Не справился бы?
– Не надо об этом говорить! – воскликнул в явном страхе Тимофей. – Он может услышать и снова вернуться!
– Перестань! – рассмеялась Кира. – Ты ведь не маленький, чтобы верить в такую ерунду. Ты же понимаешь, что маньяки не обладают уникальным слухом. Они не могут слышать то, что происходит на расстоянии сотни километров от них.
– А вдруг он сейчас где-нибудь рядом?
– Где?
– Ну… тут.
– Тут только мы двое и ты. Никто из нас не может быть «сочинским» маньяком.
– Почему это?
– Ну, вот тебе сколько лет?
– Скоро будет тридцать пять.
– Видишь. В начале девяностых, когда этот тип тут орудовал, тебе было э-э-э… лет десять.
– Пятнадцать.
– Все равно ты никак не мог быть им. И мы тоже, потому что твои ровесницы, да еще и девушки.
Так, болтая о чем угодно, подруги в обществе Тимофея продвигались к дому.
– Тимофей, а что ты думаешь по поводу людей, которые шуровали у вас на участке?
– Родители говорят, это привидение.
– И ты в это веришь?
– Я сам много раз видел призрак женщины.
– Именно ее?
– Да, ее. Женщину… молодую.
Больше Тимофей ничего не сказал. Было видно, что тема эта ему неприятна. Сами подруги не стали приставать к парню. Что в саду копалось не привидение, а реальный, очень даже живой и дееспособный человек – это подруги понимали прекрасно и сами. Странно, что дядя Паша не допетрил до такой простой мысли. Призраки существа бестелесные и бесплотные. Чем им землю копать? Ни лопата, ни мотыга у них в руках просто не удержатся.
И Леся, едва подруги избавились от хмуро молчащего Тимофея и скрылись в своем домике, сказала:
– Привидения мебель двигать и землю в саду копать не могут. Вот поплакать и постенать – это да, с этим я согласна.
– Да и то само их существование – предмет спорный.
– Как же спорный! – тут же возразила Леся. – У нас в Питере в Инженерном замке до сих пор призрак императора Павла бродит.
– Так его там убили.
– А Настеньку в доме у дяди Паши убили. Вот и ходит, бедная, плачет. О судьбе своего ребеночка сокрушается.
– Да! Ребенок еще этот!.. – спохватилась Кира. – Хотя какой он теперь ребенок! Мальчишка родился в начале девяностых, сейчас ему уже лет двадцать или даже чуть больше. Совсем взрослый парень.
