именно она предупреждала о злокозненности господина Горшкова.
– А вы меня на смех подняли! – укоризненно заметила она подругам. – Сказали, что из ума старуха выжила.
– Ничего такого мы не говорили.
– Ну, не вы, так другие. А уж про то, что нельзя Горшкова на пустом месте обвинять, точно вы сказали. А оно вон как оказалось. Послушали бы вы меня, да и другие тоже, небось жизнь бы человеческую спасли.
Из этого следовало, что тетя Маруся со своими подозрениями относительно Горшкова обращалась и к другим жителям поселка. Наверное, и до Таракана дошла. Тетя Маруся вообще была женщиной упорной, особенно когда ее что-то задевало за живое. Но сейчас она торжествовала свою победу в роли Сивиллы- предсказательницы.
– Послушали бы вы меня, не было бы горя, – твердила старушка. – А вот не послушали…
– Тетя Маруся, а вы знаете, куда Горшков на свой теннис ездит?
Сбитая с толку старуха какое-то время пожевала губами, а потом неожиданно произнесла:
– А допустим, знаю. И что с того? Сколько вам повторять? Теннисные ракетки он для отвода глаз с собой взял. В бега наш Горшков подался.
– Ну а вдруг он перед этим решил в теннис последний раз сыграть? Он ведь большой любитель тенниса, правда?
– Что есть, то есть. Ни одну игру не пропускает. Сколько тут живет, два раза в неделю ровно в десять утра он уже на свой теннис спешит. Хоть дождь, хоть вьюга, хоть машина в починке. На такси сядет, если понадобится, у соседей машину одолжит, но на свой теннис отправится. Упрямый очень.
– А у кого он машину одалживал?
– У Корольковых. Знаете таких?
– Это те, что белобрысенькие? Мать и два сына?
– Точно. Мать-то у них инвалид. Как младшего родила, так ноги у нее и отнялись. Ну, муж, как водится, исчез сразу же, как почуял, чем дело пахнет. А Ника с двумя мальчишками-погодками одна осталась. Сначала родители с ней жили, а потом и они померли. Но ничего, Ника постепенно оправилась, самостоятельно теперь передвигается, хотя и с палочкой. Но машину все равно водить не может. И мальчишек в школу специально нанятый шофер возит.
По утрам для поселковой детворы до города ходил автобус. Однако он высаживал детей у ближайшей станции метро, и дальше детям предстояло уже добираться самим. Этому было понятное объяснение. Все дети учились в разных школах, мотаться в разные концы города автобус не мог. Элементарно не успел бы по времени доставить всех детишек к первому уроку, и поэтому многих, особенно малышей, родители довозили прямо до порога их школы.
– Ну вот, а в тот день мальчишки у Ники ветрянкой заболели. А шофера то ли не предупредили, то ли он им лекарства привозил, но сюда приехал, а обратно пустым ехать должен был. Вот Горшков у Корольковых его и одолжил вместе с машиной.
Подруги переглянулись, и каждая поняла другую без слов. Если шофер мальчишек Корольковых один раз возил Горшкова на его теннис, он должен знать, где корт располагается.
– Тетя Маруся, мы побежали! Спасибо вам!
– Да за что же спасибо? Вы же и не выслушали меня до конца.
Но подругам было уже некогда. Они торопились к дому Корольковых.
Дверь им открыла сама Ника. Перепачканное краской лицо ее светилось вдохновением. Глаза были затуманены. А в руках Ника держала кисти. Мать двух мальчишек была художницей. Говорят, даже весьма одаренной. Во всяком случае, полотна ее хорошо продавались. И вырученных за них средств Нике и ее сыновьям на жизнь вполне хватало.
Но все соседи знали: создавая очередное свое полотно, Ника начисто выпадала из реальности. И по этой причине вместе с ней жила няня – пожилая женщина, твердой рукой ведущая хозяйство и следящая за порядком в доме.
– Да, – рассеянно произнесла Ника. – Что случилось, девочки?
Говорить художнице о произошедшем убийстве подруги не стали. Во-первых, не хотели ее пугать, а во-вторых, Ника все равно тут же забыла бы разговор с ними. Когда на нее накатывало вдохновение, она не могла думать и говорить ни о чем, кроме создаваемого ею полотна. Только рисовала и рисовала, иногда сутками не выходя из своей мастерской.
– А где ваш шофер?
– Митя? Не знаю. Наверное, где-то здесь.
И Ника оглянулась, явно ожидая, что шофер ее мальчиков появится из воздуха, словно джинн из бутылки. Ничего подобного, конечно же, не произошло. Учебный день был уже в разгаре. И на лицо Ники набежало облачко.
– Его нет.
– А телефон его у вас есть?
– Телефон? Вы имеете в виду номер телефона? Ну да, где-то имелся.
– А вы можете ему позвонить?
– Наверное. Да, думаю, что могу.
Но при этом Ника не стронулась с места и взирала на подруг со все тем же безоблачно светлым лицом, с каким открыла им дверь.
– А знаете, – внезапно сказала она, – вы бы оказали мне услугу, немного мне попозировав.
– Мы?
– Да. Вы обе прекрасно вписались бы в картину, которой я сейчас занята. Мне как раз не хватало двух ваших лиц.
– Ника, мы сейчас никак не можем. Давайте потом.
– Потом… Ну, как угодно. Потом так потом. Жду вас сегодня вечером. В пять вас устроит?
– Да. Мы придем. Наверное. Только дайте нам сейчас номер вашего шофера.
Но Ника по-прежнему взирала на подруг, словно запоминая их черты и бормоча себе под нос, что они обе просто идеальны. Слышать такое даже от полубезумной художницы было приятно. Но увы, Кире с Лесей сейчас позарез нужно было услышать совсем другое.
– Номер! Ника!
– Что? – вздрогнула художница. – Почему вы кричите?
– Дайте нам номер вашего шофера!
– Что?
– Дайте нам его номер!!!
К счастью для подруг, в это время из магазина со свежим хлебом вернулась няня. Железной рукой она быстро навела порядок. Ника отправилась к своим кистям и краскам, а подруги получили номер сотового телефона шофера Мити.
Дозвониться до шофера оказалось делом легким. Куда более легким, чем получить его номер от Ники.
– Да, я – Митя. Да, шофер. Что? Возил ли я Горшкова? Это кто же такой будет?
Но, услышав, что это сосед его хозяйки, которого он подвозил до теннисного корта, Миша повеселел:
– Ну, ясен пень, помню мужика. И что?
– Корт, куда вы его возили, помните?
– На Индустриальном это. Большое такое крытое помещение. Очень неплохо там. И корты есть, и другие сооружения. Стенка, где придурки по стенам лазают. Альпинисты юные. И еще какие-то прыгалки-скакалки для детишек. Впрочем, я особо не присматривался. Но вашего Горшкова там очень хорошо знают. Видно, он у них постоянный клиент. Да и он сам мне всю плешь своими разговорами про теннисные турниры за дорогу проел.
И Митя откровенно прибавил:
– Сам-то я больше футбол уважаю. Как игра моей команды, так я перед телевизором. Пиво, чипсы, все дела. А теннис – он…
