такие воспоминания люди в солидном возрасте. Рассказывали мне ребята, как они отмечали Октябрьские праздники, Первомай, как встречали Новый год.
«Гвоздь» праздничных вечеров, конечно же, — праздничный ужин. Тут как раз впору отличиться замечательным поварам заставы Е. Балачевцеву, С. Храпову, С. Ишбулатову. За шеф-повара у них Женя Балачевцев, но Сергей Храпов и Салават Ишбулатов тоже не лыком шиты, скоро догонят своего наставника. Часто помогает им жена начальника заставы Галина Юрьевна. В обязательном порядке готовится концерт художественной самодеятельности. Есть на заставе свой небольшой ансамбль. Талантов в достатке, ребята горазды на выдумки.
Дружат парни на заставе с физкультурой и спортом. Без интересных соревнований и спортивных игр не проходит ни одного праздника, ни одного выходного.
На каждой заставе есть баня, с настоящей русской парилкой, со всевозможными усовершенствованиями — стараются умельцы. Между заставами даже существует соперничество, очень ревнивое — чья баня лучше. В распоряжении солдат большая светлая Ленинская комната с телевизором, уютное спальное помещение, есть где высушить одежду и обувь.
Жизнь на заставе, весь внутренний распорядок похожи на корабельный быт. В этом тесном, но добротно скроенном замкнутом мирке все предельно целесообразно, продумано до мелочей, с расчетом на полную автономность. В небольшой уютной столовой, похожей на корабельную кают-компанию, собираются к ужину офицеры и солдаты к вечернему чаю. Не спеша идет беседа: как прошел день, какие новости. Большие и малые, они всегда есть, ни дня не проходит на заставе без свежих новостей. Свет в столовой не гаснет всю ночь: возвращаются наряды с границы, им есть где отдохнуть после трудной вахты, перекусить, обогреться. Готовят солдаты вкусно, сытно. Есть на заставе свое подсобное хозяйство. На десерт подаются спелые сладкие арбузы с ярко-красной мякотью, выращенные самими пограничниками…
И подъем флага — тоже, как на корабле. Это один из ритуалов заставы. Право поднять флаг под звуки Гимна Советского Союза предоставляется победителям социалистического соревнования, которые определяются ежедневно.
Три раза в неделю, по вечерам, солдаты собираются в Ленинской комнате на просмотр нового кинофильма.
Понятное дело, все матери переживают, волнуются, провожая сыновей на службу. А потом, читая письма с границы, не перестают думать о том, как же там живется, здоров ли, как он там без материнской заботы. Будьте уверены, дорогие мамы, Родина заботится о своих сынах-пограничниках, как она всегда заботилась о солдатах — по-матерински. Вернутся ваши сыновья — не узнаете: окрепшими, возмужавшими. Молодым пограничная служба только на пользу — это уже доказано.
Недавно на заставу прибыло новое пополнение. Первым делом новичков знакомят с традициями заставы. С особым вниманием слушали молодые солдаты рассказ о тех, кто грудью вставал на пути тех, кто посягал на неприкосновенность нашей границы. Здесь они впервые услышали о подвиге простого рабочего уральского парня Михаила Дулепова.
Каждый пограничник на заставе знает биографию героя. Она мало чем отличается от биографий тех ребят, которые недавно пришли на службу. Окончил семилетку, поступил учеником монтера связи на стекольный завод, вступил в комсомол, окончил восьмой класс вечерней школы, был призван в ряды Вооруженных Сил…
Каждый молодой воин, получая из рук командира оружие, обязан задуматься — а что он сам, лично, сделает для того, чтобы сберечь эти традиции, берущие начало от подвига Михаила Дулепова, приумножить их.
Скоро молодым предстоит впервые выйти в дозор на участок границы, с которым их уже знакомил сегодня замполит. Выслушав приказ, ответят: «Приказ ясен. Вопросов нет!» — пройдут, чеканя шаг, за ворота, замрут в минутном молчании у скромного строгого обелиска, поставленного в память о героях пограничной заставы, и уйдут в дозор, начнется для них та самая жизнь, о которой очень верно сказал Н. Островский:
«Пограничная жизнь похожа на беспрерывную разведку».
Много раз предстоит этим парням в зеленых фуражках провожать зори и встречать рассветы на границе, «на последних метрах родной земли», встречать утра в дозоре, в поиске, в постоянном напряжении души, как того требует главный закон границы — быть бдительным, быть в ответе за то, чтобы рассветы вставали над советской страной тихие, мирные, чтобы никто не посмел потревожить покой наших городов и сел.
5
Уезжал я с заставы глубокой ночью. Проехали немного, и я оглянулся — вспомнил добрую примету, — но не увидел в ночной темени ничего: светомаскировка. Только вдали за заставой вспыхнул луч прожектора, сверкающим клинком полоснул по сопкам, выхватывая из непроницаемого мрака куски пространства на много верст кругом. На границе покой. Но это самый чуткий покой. Не спит граница. Бодрствуют наряды и посты, зорок глаз часовых, руки крепко сжимают автоматы.
До шлагбаума на развилке дорог меня подбросили на ГАЗ-66, за рулем которого оказался тот самый «неунывающий водитель», парень с Ярославщины рядовой Шабров. У шлагбаума пересел в «уазик», который вез полковника, проверяющего из округа, от соседней заставы. Как только отъехали от поста повалил густой снег. Навстречу, в свете фар — сплошная завеса трассирующего потока крупных снежных хлопьев. Через три часа будем в отряде, а завтра — в аэропорту. Но мысли мои еще там, на заставе, о людях, оставшихся там, пограничниках — моих друзьях.
На третий день моего пребывания на заставе, после отменной бани, пригласил меня в свою холостяцкую квартиру, попить чайку, закрепить ощущение «легкого пара», молодой заместитель начальника заставы лейтенант Фарит Сафин. За чаем разговорились, я расспрашивал лейтенанта о его здешнем житье, о первых впечатлениях.
На заставе Сафин всего два месяца, но он уже вполне освоился в новой должности. На раскачку времени нет: здесь каждый человек на особом счету. Сафин немногословно поведал о том, как учился в училище в Алма-Ате, о том, что сам попросился в эти края. Говорил больше о службе. Мои вопросы — а как быть с тем, что вне службы, с простыми радостями жизни, молодой ведь, а здесь, поди, за сотню верст ни клубов, ни танцев, ни девушек — Фарит не то чтобы оставил без внимания, а деликатно перевел разговор на другое. Что мол говорить об этом… Да, известно, офицеру запрещено покидать заставу: ни в будни, ни в выходные, ни в праздники тоже увольнений здесь не положено никому. На обыкновенные человеческие радости остается отпуск. Что там ни говори, а вот это удивляет… Непоказное, естественное это — идущая от сознания долга готовность поступиться насущными земными благами, посвятить себя только тому, что называется просто службой, — это надо понять, чтобы понимать вообще характер пограничника.
Заместитель начальника заставы по боевой подготовке — так звучит полностью должность лейтенанта Сафина. Для краткости его называют «замбоем». Замбой рассказывал, что жизнь на заставе не столь уж однообразна, что и края здешние, и природа не так уж неприветливы. По весне и горы и долина хоть и ненадолго покрываются яркой зеленью. Озеро — целебное: купайся, и все на пользу — радоновые источники. Полно всякой живности: лисы, зайцы, кабаны, джейраны — край непуганых птиц и зверей.
…И в самом деле, пока мы ехали до шлагбаума, и потом по дороге до отряда не раз встречались в свете фар зайчишки, уже успевшие перелинять в белый цвет. Мчатся косые, куда глаза глядят, а то норовят прямо под колеса, глупые. Рассказывают, многие дикие животные здесь разучились опасаться человека. Это очень любопытное свидетельство спокойствия на границе. Но надо напомнить еще раз: заповедная тишь — дело рук пограничников.
Чем дальше от границы, тем острее ощущаешь смысл всего, что делается для того, чтобы там все было в порядке, сколько в это вкладывается труда…
