Все следующие дни у Горских были заняты подготовкой к переезду на дачу. Весна в этом году была очень ранняя. В апреле уже было тепло, как в мае, и погода стояла чудесная — теплая и солнечная. Днем было совсем жарко, на улицах появилась пыль. Жители заводского поселка спали с открытыми окнами. Старательные садовники-любители вскопали уже бо?льшую часть двора под цветник.
Сестры Горские, конечно, оказались бы первыми среди этих садовников-любителей, если бы не были целиком поглощены сборами на дачу. Они решили во что бы то ни стало добиться от матери переезда на дачу еще до окончания учебного года. Мать была против этого: она считала, что девочкам будет трудно ездить в школу и это отразится на учебе. Однако дочери настаивали.
Шура обязывалась ежедневно доставлять маленькую Женю в детский сад, а после школы забирать ее и привозить домой. Лена уверяла, что ей будет так же легко привозить обед из столовой на дачу, как и приносить его здесь в городе. Рая обещала топить печь и разводить примус, купленный специально для дачи. Женя заявила, что ездить в детский сад она может сама, без чьей-либо помощи, лишь бы ей купили месячный билет, а кроме этого, она будет помогать сестрам привозить обед, топить печь и даже перевозить вещи.
Перед такими убедительными доводами мать устоять, конечно, не смогла и пообещала дочерям, что они переедут на дачу, как только она получит машину для перевозки вещей.
И действительно, через несколько дней к дому подъехал грузовик. Он повез на дачу вещи, Лену с Тюльпаном в одной руке и Эдуардом в другой и, разумеется, Раю, которая не могла отказаться от поездки на автомобиле, хотя бы на грузовом, даже с синицей в клетке и лягушкой в банке на коленях, в тесном соседстве с громоздким шкафом, стульями и Эдуардом с Тюльпаном.
Александру Михайловну с Шурой и Женей мало привлекала перспектива такого путешествия, и они поехали на поезде.
Переезд, как и следовало ожидать, не обошелся без приключений.
Поездка на автомобиле сразу не понравилась белому гусю Тюльпану. Взволнованным непривычной обстановкой, он пронзительно гоготал и больно бил крыльями по голове Лену, сидевшую на груде домашних вещей и державшую его на коленях рядом с Эдуардом.
Когда машина вышла за город и быстро понеслась по шоссе, Эдуард, укачанный тряской, сразу уснул. Но пример приятеля и соседа, очевидно уже успевшего сделаться опытным автомобилистом, никак не повлиял на Тюльпана, и гусь не переставал проявлять признаков крайнего волнения.
Потом, вероятно, придя к выводу, что дальше ехать на автомобиле ему нет смысла, он начал что было силы вырываться из рук своей хозяйки. В это время автомобиль подъезжал к реке и, покачиваясь на ухабах, медленно спускался к мосту. Вдруг Лену подбросило вверх. Она потеряла равновесие. Гусь воспользовался этим, внезапно вырвался у нее из рук, подскочил и, тяжело взмахивая крыльями, улетел, безжалостно ударив на прощанье свою хозяйку крылом по затылку.
Тюльпан, совершенно забыв, что он домашний гусь, а не дикий, как его предки, сделал большой полукруг в воздухе и сел на воду у противоположного берега реки. Поплавав немного на свободе, он поспешил спрятаться в камыш.
— Остановитесь, остановитесь! Тюльпан улетел! — закричали Лена и Рая шоферу.
— Кто улетел? Что улетело? Разве тюльпаны уже расцвели? — спросил шофер, останавливая машину.
— Тюльпан, наш гусь! Теперь скорее вперед. Он там, в камыше, на том берегу!
— Что в камыше? Разве тюльпаны растут в камыше? — спросил, очевидно не расслышав их, шофер и снова дал газ.
— Да наш гусь, Тюльпан! А теперь, пожалуйста, остановитесь. Мы побежим за ним, а то он снова улетит. Подождите нас немного.
— Я буду ждать не больше пяти минут! — крикнул шофер вслед девочкам, мчавшимся к речке.
Прошло пять минут, десять… двадцать… Девочки не возвращались. С реки доносились какие-то крики и восклицания, но что именно они обозначали, разобрать никак нельзя было.
Шофер испугался за своих пассажирок и, выругавшись, пошел их искать.
Теперь уже явственно был слышен шум, треск сухого камыша, шлепанье ног, гусиное гоготанье и пронзительные крики сестер. В камыше происходила ожесточенная погоня за обезумевшим Тюльпаном.
— Лена, Лена, я здесь! Гони его на меня, гони!
— Он не хочет! Он бежит в сторону!
— Вот он, проклятый! Держи его, держи!
— Опять выпустила! Подожди, я зайду сзади!
Шоферу, который желал только одного — доставить поскорей вещи на место, чтобы пораньше освободиться, тоже пришлось принята участие в этой облаве, так как он понял, что без гуся пассажирки отсюда не уйдут.
А Тюльпан, в котором бушевали инстинкты его диких предков, умело прятался от своих преследователей, ловко сбивал их со следа, неожиданно улетал, когда они уже вот-вот были готовы схватить его, а потом уплыл на середину речки и плавал там с самым независимым видом, будто говоря: «Не во дворе, не поймаете, тут хозяин я!»
Кончилась эта история тем, что Тюльпан, которого сестры уже было отчаялись поймать, вдруг опомнился и сам вышел на берег, а затем неожиданно подошел к девочкам и обессилевшему шоферу, в продолжение полутора часов умолявшему пассажирок покинуть это место, обещая доставить им взамен Тюльпана нового гуся и, кроме того, вволю катать на автомобиле при каждой встрече.
Уже смеркалось, когда автомобиль наконец доставил на дачу вещи и измазанных, грязных сестер, в порванных платьях. Но все обошлось хорошо. Александра Михайловна, уже было решившая, что произошла автомобильная катастрофа, так обрадовалась, увидев живыми и невредимыми своих дочерей, что не сделала им ни одного замечания.
7. Соседи
Уже первые дни дачной жизни дали девочкам возможность убедиться, что Александра Михайловна была права, возражая против раннего переезда на дачу. Действительно, совместить дачу с учебой было не легко.
Прежде всего надо было устраиваться на новом месте. Для Раи это означало — рационализировать все предметы обихода, устанавливать вентиляторы, проводить звонки, приделывать специальные штепселя для электрического утюга и плитки. Не меньше хлопот было и у Лены, которой надо было позаботиться об устройстве Эдуарда, Тюльпана, голубей и других своих воспитанников в летних помещениях.
Все это отнимало массу времени. А ведь девочкам нужно было налечь на занятия перед окончанием учебного года, особенно Рае, которая помнила обещание, данное матери.
Сестры были сильно заняты и совсем мало бывали в лесу и на речке.
Покончив с неотложными делами, Рая садилась за книжки. Она твердо решила добиться еще по крайней мере двух «отлично». А переезд на дачу отнял у нее немало времени, и Раю уже начинала беспокоить совесть. И она сидела над книжками, стараясь не обращать внимания ни на пенье птиц, ни на шалости неугомонного поросенка Эдуарда, ни на новые лодки, появившиеся на речке, ни на другие привлекательные вещи, окружавшие ее здесь повсюду.
Однажды в дождливый вечер Шура занималась шитьем голубого платья с кружевами, которое девочки решили подарить матери к майским праздникам. Закончив свои уроки, к Шуре присоединились Лена и Рая. Лена вдруг спросила у сестры:
— Скажи, Рая, ты помнишь о машине для боронования, о которой мы с тобой говорили? Ты еще о ней не забыла?
— Ничуть. Я много о ней думала и теперь даже знаю, как ее нужно сделать, — отозвалась Рая.
— Неужели ты в самом деле могла бы сделать такую машину? — вмешалась в разговор Шура.
