Раньше думал, что хуже Путина никого и нет — правда, когда писал это десять лет назад, сегодняшние оппозиционеры морщились от неловкости — но вот сегодня рекорд уже побит: авторы письма хуже.
Нет, не вспомнили про яхты, рестораны, виллы и корпоративные вечера в куршавеле, про современное искусство и десятки глянцевых журналов, где получают зарплаты (создавая необходимый для народа продукт!). Не вспомнили про своих патронов и боссов — но задумались о социальных бедах. Покачать лодку надо — пусть нашу крысу тошнит! И неважно, какой ценой, вот хоть про детей вспомним — голодные дети, чем не тема? Сбор подписей будет устроен на протестных концертах в Лондоне — и пусть правительство ответит за наших забытых детей! В ресторане «Бонтемпи» устроим штаб — будем обсуждать реакцию сатрапа!
Борьба идет, борьба!
Есть такое слово: бляди.
Выборы во Франции (20.04.2012)
Во Франции в воскресенье будет первый тур выборов. Главные соперники: Саркози и умеренный социалист Олланд; неожиданно, в последние три недели, третьим (оттеснив Байру и Ле Пен) стал ультралевый политик Жан Люк Меланшон. Меланшон, говоря простыми и плакатными словами, коммунист.
И он этого не стесняется.
Месяц назад Меланшон сказал речь, обратился к народу на площади Бастилии; сегодня за ним 14 процентов Франции. Это не считая тех, кто голосует за социалиста Олланда.
То есть (еще раз, чтобы было понятно) пять или семь миллионов человек пошли за ультралевым, за коммунистом, который создал «Новую партию анти-капитализма». И чувство такое, что коммуниста ждали: пошли сразу, он позвал — и они пошли. Мотивация простая: положение в Европе аховое. Все трещит, демократия обернулась полным говном, экономика увяла, финансовый капитализм — да вы сами про это знаете. И вдобавок ждут войны — это отдельная тема, среди людей сведущих говорят про 20ое июля, начало иранской агрессии, и Франция, стараниями Саркози, втянута в новую войну по полной программе.
И появляется человек, говорит ясно и не юлит ни перед кем.
Жан Люк Меланшон — философ. Образованный по-настоящему, и говорит не по бумажке. Его сейчас сравнивают с Робеспьером.
Нас познакомил сегодня Тони Негри. Негри вообще восторженный человек, и немолодой, то есть, вдвойне восторженный. К тому же, ему дорого то, что у него есть последователи. Вполне возможно, что все это обернется пшиком. Власть превращала в ублюдков и не таких умников. И вообще я политиков не люблю.
И тем не менее смотреть на Меланшона было приятно.
Пока говорил с ним, понял, почему он мне симпатичен.
Понимаете, оппозиция — это когда за людей, против блядей.
А у нас оппозиция — это когда за блядей против людей.
Видите ли, Меланшон не кривлялся. Он не считал, сколько стоят часы на руке у Патриарха. Он не писал статеек «сам я не верующий, но считаю, что Патриарх не православный». Он не устраивал протестных концертов в Лондоне перед ворьем, и он не называл работяг «быдлом и анчоусами». Он не плейбой, метивший в губернаторы Сочи а потом ставший борцом против коррупции. Он не митинговал в защиту блядей, безобразящих в соборе. Не сочинял про Путина, что его пожилая жена беременна. Он не устраивал пикеты в защиту обиженного спекулянта. Он не организовал движение «синих ведерок». Он не филистер, виляющий жирным задом. Он не пресмыкался перед одним миллиардером, покусывая ляжки другого миллиардера. Он не называл себя «интеллигентом», прочитав три книжки.
Короче говоря, он не совершал всех вышеперечисленных низостей. Глядя на него, я вспомнил, что слово «оппозиция» имеет смысл.
Понимаете, оппозиция — это не обязательно блядство. Это не обязательно митинг с подтанцовкой, с рестораном Бонтемпи, с матерком и Куршевелем. Совсем не обязательно, чтобы рестораторы изображали из себя литераторов, а журналисты выдавали себя за мыслителей. Это, правда, не всегда так бывает. Бывает еще и настоящее, без привычного для нас паскудства. И спекулянты не всегда герои, и проститутки не всегда в лидерах. История сейчас нуждается в том, чтобы появилась реальная оппозиция, и желательно, чтобы она была без белых ленточек и без желтых билетов.
Вообще, оппозиция справа — это всегда дикость. Но в российских условиях, это еще непременно и блядство.
Я не могу поручится, что Меланшон — исключительно чистый человек. Чистых политиков не бывает в принципе. Был бы чистым, остался бы университетским философом. Но в том, что Франция жива — сомнений нет никаких. Франция последние двести лет говорит примерно об одном и том же, иногда сбиваясь и запинаясь, но всегда возвращается к своей главной мысли. И кто-то даже решил, что Франция умерла: ах, как мы не любим Париж, там нет лондонского драйва и московской тусовки.
Жива Франция. Нам бы у нее еще раз поучиться.
Победил Олланд, это совершенно соответствует духу истории Франции, ее последним 200-м годам. И делать вид, будто социалистические идеи для Франции — это какое-то такое из табакерки выскочившее зло — просто смешно.
Франция некогда дала урок всему миру своей революцией. В этом месте беседы полагается зажимать нос и говорить: ах, это были реки крови и уроки революции были ужасны. Да, верно; впрочем, правда и то, что жестокость королевской власти — превосходила гильотинирование. А в остальном верно — жестокостей было много.
Советское восприятие Европы в частности, и истории в целом — основано на блаженном ощущении почерпнутом из французского кино 70-х годов и передач БиБиСи — смотришь на Катрин Денев, слушаешь Севу Новгородцева и кажется, что Запад всегда процветает, а завистливые социалисты точат в подвалах ножи, чтобы навредить процветанию.
Распространенный среди советского мещанства анекдот гласил: Запад гниет, но какой приятный запах! Это была мораль фарцовщиков.
Этим анекдотом мещанин и фарцовщик давали понять собеседнику, что пропаганде не верят, а верят вкусовым и обонятельным ощущениям: что нам до резни в Конго, когда на экране ясно видно, как в Италии весело зажигают герои Феллини.
А то, что Феллини — критик общества, ну, это он может себе позволить. С жиру бесится, так не говорили — но между строк читалось.
Эту же мещанскую мудрость повторила благостная сестра Прохорова в знаменитых дебатах с Михалковым. Михалков сказал ей простую и правдивую вещь: дескать, мы брали пример с Запада, а на Западе-то сейчас — кризис. И благостная сестра остроумно (в духе торговцев джинсами из московских туалетов) ответила: ах, Запад загнивает, но какой же запах!
Не сказала благостная сестра того, что благоуханием сопровождались все исторические процессы гниения; и Марии Антуанетты с ее пирожными, и Римской империи — оргии которой так напоминают нашу сегодняшнюю действительность. Не знаю, вставляет ли Прохоров перышко себе в гортань, чтобы проблеваться перед очередной трапезой или предпочитает тренажер — но суть абсолютно одна.
Наше представление о Европе как о процветающей беспроблемной земле породили безумную культурологическую фантазию — объявить Россию Европой, дабы все стало хорошо. Сходным образом вел себя Чичиков, объявляя мертвые души живыми — это совершенно чичиковская стратегия. Сколько профетических текстов написано на тему, что цивилизация — только одна! «Хочешь жить как в Европе — голосуй за правых!» — вы еще помните этот безумный лозунг? В какой Европе жить — этого не уточняли, но вероятно в той, что благоухает, а вовсе не в кризисной. Цивилизация — только одна? Так вот она, с
