В отличие от середины 50-х годов Вашингтон уже не мог добиться своего, просто «прикрикнув» на союзников. К тому же в американских правящих кругах готовились начать «собственную разрядку» с СССР, отчасти из-за того, чтобы не дать союзникам получить большую свободу рук в отношении США. Цель Соединенных Штатов в то время состояла в том, чтобы, так сказать, поломать изнутри развивавшееся сотрудничество между Западной и Восточной Европой, подключившись к этому процессу и нейтрализуя невыгодные американцам его аспекты.
Однако избранный руководством США способ достижения этой цели уже не был оригинальным. Вновь, как и в 1956 году, выдвигается так называемая «двойная стратегия», предусматривавшая, с одной стороны, приспособление к менявшейся международной и европейской обстановке и, соответственно, «модернизацию» фасада НАТО, а с другой — подстегивание спекуляций о «советской угрозе» в качестве фона для наращивания гонки вооружений и фактора консолидации Североатлантического блока.
Очередная модернизация натовского фасада
Тот факт, что «военная угроза» со стороны СССР в Западной Европе переставала служить цементом, скреплявшим единство блока, вынудили Вашингтон внедрить элементы гибкости в свою политическую и пропагандистскую позицию в НАТО. Прежде всего руководство США попыталось поставить на службу своим интересам лозунг превращения Североатлантического блока в «инструмент разрядки и обороны», выдвинутый в 1967 году в уже упоминавшемся выше «докладе Армеля», министра иностранных дел Бельгии.
Автор доклада, ставшего одним из основополагающих документов НАТО, утверждал, что этот союз выполняет две главные функции. Первая из них состоит в том, чтобы «поддерживать адекватную военную мощь и политическую солидарность». Смысл второй функции — добиваться прогресса на пути к более стабильным международным отношениям, при которых «могут быть решены ключевые политические проблемы». Военная безопасность и политика разрядки объявлялись не противоречащими друг другу, а взаимодополняющими.
Для Соединенных Штатов принятие «доклада Армеля» было тактическим шагом, блокирующим самостоятельность западноевропейских партнеров. Следующий такой шаг Вашингтон сделал летом 1968 года в Рейкьявике, где проходила очередная сессия Совета НАТО. В принятом участниками сессии документе выражалась готовность приступить к обсуждению с СССР и его союзниками «практических шагов в области контроля над вооружениями».
Правящие круги США понимали бесперспективность какой-либо иной позиции, опасаясь в случае отсутствия официального одобрения Советом НАТО начавшегося процесса нормализации обстановки в Европе подтолкнуть западноевропейских членов блока к дальнейшему отчуждению от США и «индивидуальной гонке в сторону Москвы». Однако на деле идея вынужденного превращения НАТО в «инструмент разрядки» вызывала скрытое раздражение в Вашингтоне. «Эта теория абсолютно неверна», — заявил спустя десятилетие Г. Киссинджер, выступая в Брюсселе на конференции «НАТО в предстоящие 30 лет». Той же позиции Киссинджер придерживался и раньше. «Обычная точка зрения состоит в том, что НАТО может быть полезна в качестве инструмента разрядки, — подчеркивал он в книге «Американская внешняя политика», вышедшей в 1968 году. — Это сомнительно, по крайней мере при нынешней форме НАТО. Военный союз… не является наилучшим инструментом гибкой дипломатии. Превращение НАТО в инструмент разрядки могло бы ограничить ее военный вклад…»
С конца 60-х годов Вашингтон поставил перед собой цель попытаться во что бы то ни стало предупредить чреватые опасными, как там считали, последствиями для американской гегемонии в атлантической системе сепаратные шаги отдельных западноевропейских государств по нормализации отношений с СССР и другими участниками Варшавского Договора. Президент Никсон почти угрожал: «Дифференцированная разрядка, ограниченная только СССР и некоторыми западными союзниками, но не другими, была бы иллюзорной. Она вызвала бы напряженность между союзниками». Ему вторил министр обороны США Мелвин Лэйрд, заявивший, что любые односторонние шаги любого из американских союзников были бы «большой ошибкой, были бы нелепостью». З. Бжезинский увещевал вкрадчиво, указывая на необходимость «уравновешивающего политического вмешательства США в отношения между Восточной и Западной Европой. Без такого позитивного вмешательства есть реальный риск, что даже в высшей степени желательные инициативы, такие, как «восточная политика» Бонна, либо провалятся, либо будут использованы для раскола Запада. Проблемы Европы… слишком сложны, чтобы их можно было решить усилиями только средней величины европейских держав». Вывод был очевиден — «средней величины державы» не должны идти на разрядку самостоятельно.
Под влиянием таких настроений и с учетом опыта 50-х годов администрация Никсона разработала долгосрочную линию Вашингтона, во многом сохранившуюся и при правительствах Форда, Картера, Рейгана. Американские правящие круги решили, во-первых, активно подключиться к решению вопросов, связанных с отношениями между Востоком и Западом на европейском континенте. Во-вторых, они взяли курс на то, чтобы все инициативы и мероприятия союзников по расширению контактов между социалистическими и капиталистическими государствами предпринимались под эгидой Североатлантического блока.
Провозглашая такой подход, Соединенные Штаты одновременно заявили о своем намерении не идти на развитие отношений с СССР без предварительного согласования с партнерами по НАТО. «В конце концов, — подчеркивал Никсон, — наши европейские союзники и другие европейцы живут в центре политической и экономической борьбы. Наши действия должны всегда подчеркивать, что мы отвергаем идею «дискриминационной» разрядки. Они должны отражать наше глубокое стремление превратить Атлантический союз в своего рода расчетную палату для согласования идей и подходов в поисках разрядки напряженности».
В этом заявлении можно заметить положение, ставшее одним из основных в провозглашенной позднее внешнеполитической программе республиканской администрации в отношении Европы. Фактически Никсон официально призвал к превращению НАТО в «инструмент разрядки и переговоров». Однако это вовсе не означало, что Вашингтон стал придерживаться тех же взглядов, что и его союзники по Североатлантическому блоку. Правящие круги США заимствовали лозунг (несколько его видоизменив), которым намеревались прикрыть политику, во многих аспектах противоречившую интересам Западной Европы.
Термин «инструмент разрядки и переговоров», созвучный положению «доклада Армеля», употреблялся в связи с НАТО прежде всего в пропагандистских целях. Представители американского руководства хотели, с одной стороны, подчеркнуть, что никакие процессы разрядки не должны вести не только к ликвидации НАТО, но даже к ослаблению военного противостояния в Европе. С другой стороны, Соединенные Штаты хотели создать впечатление о своей мнимой готовности к более равноправным отношениям с союзниками, к «партнерству» с ними в решении проблем, а не диктату, как раньше.
Весьма точно указал на то, чем был движим Вашингтон, стремившийся набросить на НАТО столь очевидно не шедшую блоку мантию сторонника разрядки, известный американский специалист по американо-западноевропейским отношениям, гарвардский профессор Стэнли Гоффман. Как он писал, «реконверсия НАТО в дипломатическое учреждение вполне может оказаться единственным способом сохранить ее как учреждение военное». Данное соображение, несомненно, в первую очередь и учитывалось американскими правящими кругами, никогда не забывавшими о предупреждении одного из «крестных отцов» НАТО сенатора Ванденберга, который в свое время подчеркивал, что если эта организация не станет намного большей, чем военный союз, она окажется «жертвой первого советского мирного наступления».
В результате Вашингтону в какой-то мере удалось ограничить самостоятельность союзников по НАТО в вопросах развития отношений с социалистическими государствами. Большинство «младших партнеров» США вынуждено было «в порядке атлантической солидарности» действовать в рамках «дозволенного» решениями Североатлантического блока, иначе говоря — в тех рамках, которые получили санкцию Вашингтона.
