уцепившись за створку ворот, прохрипела:
–?Так что, я тебе больше не нужна?
И Митя, справившись с подступившим удушьем, коротко бросил:
–?Нет.
Он сел в машину и захлопнул дверь. Автомобиль двинулся прочь. Аля, уже не сдерживая отчаянных рыданий, сползла на землю, скорчилась на усыпанной гравием дорожке и, сжав руками голову, простонала:
–?Я не могу жить без тебя! Не могу!..
…Она покинула дачу в Крыму в тот же день, словно спасаясь от страшной эпидемии. Побросала в сумку вещи, выскользнула из дома, не прощаясь с суровыми вышколенными горничными, долго брела по выжженному пыльному шоссе, затем забралась в попутный автобус. Надсадно болела голова, там же, где положено было находиться сердцу, свистела пустота, словно Митя выстрелил в нее, оставив в груди сквозное ранение.
Тем же вечером самолет доставил ее в Москву, и, только оказавшись в аэропорту, Аля поняла, что здесь ее больше никто не ждет. О том, чтобы поехать в квартиру на Котельнической или на дачу, и помыслить было нельзя. Аля разыскала в записной книжке телефон старой институтской подруги, позвонила из автомата, и та с радостью пригласила ее к себе.
Дни, остававшиеся до отъезда во Францию — к счастью, обратный билет, купленный еще тогда, до Крыма, у нее сохранился, — Аля провела словно в спячке, не выходя из дому, почти не разговаривая, стараясь не думать ни о чем. Казалось, даже собирается в дорогу она по инерции.
И вот теперь поезд мчал ее во Францию.
За вагонным окном потянулись массивные металлические балки железнодорожного моста. Аля вышла в тамбур, дернула дверь, и та неожиданно поддалась, распахнулась. Далеко внизу плескалась темная вода, ветер бил в лицо, громыхали колеса.
«Вот так нагнуться — ниже, ниже, отпустить поручень, оттолкнуться и ухнуть в черную пустоту», — екнуло что-то внутри. Она склонилась ниже, увидела, как проносятся мимо ровные, потемневшие от времени края шпал, голова закружилась, к горлу подступила тошнота… И Аля внезапно испугалась, изо всех сил вцепилась в гладкий металлический поручень, отпрянула и с силой захлопнула дверь.
Она вернулась в купе, приветливая попутчица предложила ей присоединиться к скромному дорожному ужину. Аля рассеянно поблагодарила, села к столу, машинально поднесла ко рту бутерброд, откусила и снова, как там, в тамбуре, почувствовала дурноту.
«Да что это со мной? — недоумевала Аля. — Отравилась?»
Эти странные приступы не оставили ее и по приезде в Париж. Воздух в собственной квартире казался ей затхлым, спертым. Привычный утренний кофе горчил, а купленные вечером продукты наутро казались несвежими. Аля обратилась в поликлинику при советском посольстве, где маленькая круглая женщина-врач, смеясь, объявила ей:
–?От чего ж тебе лечиться, рыбка ты моя? Ты ж беременна. Шестая неделя.
4
Теперь в голове у нее рисовалась лишь одна счастливая картинка: она укачивает на руках черноглазого малыша, ее бесценное сокровище, точную копию Мити. Аля отчего-то сразу решила, что у нее будет сын. И приняла эту новость безропотно, будто бы она и не нарушила многие из ее планов. Ей показалось абсолютно логичным такое завершение их с Митей отношений, словно она давно была к этому готова.
Аля подкралась к зеркалу и посмотрела в него ликующим взглядом. Вид у нее был, как у заядлого картежника, вытащившего козырь из рукава, в глазах горело торжество победы. Она теперь не одна! Аля с любовью и горькой нежностью погладила свой пока еще плоский живот. И пусть у Мити совсем другая жизнь, пусть он в очередной раз отрекся от нее, ей теперь все равно. Она богаче всех людей на земле. У нее есть то, что ни Мите с его мрачным эгоизмом, ни Никите с его демонстративной любовью у нее никогда не отобрать. Никогда! Пускай они никогда не узнают, ЧТО она у них выкрала.
На работе сообщение об отказе Никиты от должности режиссера проекта восприняли недоброжелательно. Тем более что Редников-младший не счел нужным явиться для объяснений сам, откуда-то сверху пришла официальная бумага об отказе Никиты Дмитриевича от дальнейшего сотрудничества — и только. На студии перешептывались и поглядывали на Алю косо.
–?Что же вы, Александра Юрьевна, — озадаченно вопросил руководитель проекта Виталий Анатольевич, укоризненно поглядывая на Алю выцветшими глазами сквозь толстые стекла очков. — Как же вы мужа своего бесценного не привезли? Где мы теперь режиссера найдем на его место? Придется закрывать проект…
Аля же, сама удивляясь невозмутимому спокойствию, которое поселилось в ней после посещения поликлиники, с безмятежной учтивостью ответствовала:
–?Вы знаете, Виталий Анатольевич, мы с мужем считаем себя не вправе вмешиваться в частную жизнь друг друга и привыкли уважать решения второй половины.
Руководитель хмыкнул, зорко глянул на Алю поверх очков и записал что-то в неизменный серый блокнотик.
В конце концов проект все-таки закрыли. Однако почти все члены съемочной группы сумели так или иначе подсуетиться, чтобы остаться работать на Западе. Оператор Сережа сумел устроиться в съемочную группу советско-французского фильма, корреспондент Володя перешел в редакцию «Юманите». Туда же неожиданно пригласили и Алю.
С тех пор как заместитель руководителя группы объявил им о закрытии проекта, Аля со дня на день ждала вызова из посольства с приказом о возвращении в СССР. Она даже придумала, что будет делать в таком случае: вернется на родину, временно поселится у матери в Ленинграде, потом постарается получить направление на работу в какой-нибудь отдаленный край, где можно будет спрятаться, осмотреться, укрыть будущего ребенка, не ожидая каждую минуту визита кого-нибудь из Редниковых.
И Алю действительно вызвали в посольство, но вопреки ожиданиям принял ее не какой-нибудь важный чин, генерал в орденах, а все тот же серый, незаметный Виталий Анатольевич.
–?Что ж, Александра Юрьевна, — начал он с неопределенной интонацией своим бесцветным голосом. — Есть для вас предложение — должность редактора газеты «Юманите». У вас хороший язык, имеется опыт жизни за границей. Да и коллектив для вас будет не совсем новым, пересекались по работе.
–?О, я с удовольствием, — поспешно ответила Аля.
–?Но вы имейте в виду, — продолжал наставлять ее Виталий Анатольевич, — мы ждем, что вы оправдаете оказанное вам доверие. Особенно после безответственного поступка вашего мужа… Мы ждем от вас не только четкого выполнения ваших должностных инструкций, но и всяческого вообще сотрудничества и содействия.
Аля, изобразив на лице радостную улыбку верноподданного тупицы, горячо закивала:
–?Конечно, конечно. Как же иначе?
Про себя же решила: «Содействия от меня ждете? Ну ждите-ждите, дорогие… Не дождетесь!» Руководитель поднял на нее сонное лицо, и Аля неожиданно заметила, что глаза у него вовсе не выцветшие, а, наоборот, быстрые, цепкие, внимательные. Он, прищурившись, посмотрел на Алю, и та почему-то поежилась под его взглядом, нервно застегнула верхнюю пуговицу пиджака.
–?Надеюсь, мы поняли друг друга, — все так же вяло процедил Виталий Анатольевич. — До свидания, Александра Юрьевна. Помните, что теперь у вас начнется совсем другая жизнь. Удачи!
Он приблизился к ней, потряс в своей влажной костистой ладони Алину руку, и девушку невольно замутило от донесшегося до нее неприятного крысиного запаха.
«Он на мышиного короля похож, вот что! — установила Аля, на ватных ногах выбираясь из начальственного кабинета. — Такой же серый, скользкий и хитрый».
