платформе. С розовыми бантиками и кристаллами «Сваровски» на каблуках. Тогда мы решили, что они подходят для траура, и Джек бы их оценил. И потом еще немного поплакали. Вдвоем. И чем ты лучше меня, если делала то же самое?
«И как Эрин может выглядеть несчастной и обиженной одновременно?», — подумала Шони.
— Я не лучше тебя. Я такого не говорила. Это ты лучше меня, потому что у тебя все хорошо, а у меня нет. Вот она, граница. У меня больше не все тип-топ. С самой собой, и, боюсь, с нашей дружбой тоже, но я не знаю...
— Знаешь, что я тебе скажу,
Бесшумно рыдая и не обращая снимания на вещи, продолжавшие выпадать ее из сумок и пакетов, Эрин ринулась в туннель, оставив Шони в окружении вороха блестящих подушек и бархатных колгот.
За спиной кто-то кашлянул, и Шони подскочила.
Только когда Зои протянула ей наполовину использованную упаковку бумажных платочков, Шони поняла, что ревет во весь голос.
— Хочешь об этом поговорить?
— Не совсем, — ответила Шони.
— Хочешь побыть одна? — спросила Зои.
— Не уверена. Но точно знаю одно, и это не очень тебе понравится, — всхлипнув, пробубнила Шони.
— Тогда давай говори поскорее, потому что если высказать неприятные вещи быстро, они перестают казаться такими уж жуткими.
— Я хочу уехать обратно в Дом Ночи. Повисла напряженная тишина, а затем Зои задала вопрос:
— А Эрин хочет поехать с тобой?
— Нет, — вздохнула Шони, вытирая слезы. — Я вернусь туда одна.
ГЛАВА 18
Зои
Воскресенье шло так же отстойно, как суббота. Позже я прокрутила в голове этот день и поняла, что интрига начала раскручиваться именно после ссоры Шони и Эрин. Странно, как на нас отразилось то, что девчонки больше не общались. Их обида друг на друга словно всех нас выбила из колеи.
— Не знаю, как тебя, а меня Близняшки-Деревяшки жутко бесят!
Афродита шлепнулась рядом со мной на бордюр, опоясывавший старую подъездную дорожку к вокзалу. Я вздохнула и подумала, что для меня немного побыть в одиночестве — непозволительная роскошь. И подвинулась, чтобы освободить для Афродиты больше места.
— Ага, я знаю. Странно, что они больше не вместе, у Шони такой вид, что она будто вот-вот расплачется, а Эрин молчит и дуется. Там, внизу, все очень жутко.
— Огонь и лед, — пробормотала Афродита.
Мои брови подпрыгнули:
— А знаешь, ты можешь быть права!
— Не знаю, когда до тебя наконец дойдет, что я права почти всегда! — Афродита вытащила из сумочки украшенную стразами пилку для ногтей и принялась за маникюр. — Не знаю, о чем еще может идти речь в этом идиотском стишке, но эта строчка совершенно точно о Близняшках-Дурашках с одной извилиной на двоих!
— Зачем ты подпиливаешь ногти?
Она недоуменно посмотрела на меня.
— Потому что в этом дурацком городе недостаточно круглосуточных салонов красоты. Есть только стремные забегаловки, а я хочу, чтобы мне привели в порядок ногти, а не изнасиловали. Да и СПИДом заразиться как-то неохота.
— Афродита, иногда я совсем не понимаю, о чем ты говоришь.
— Так расширяй свой кругозор! Неважно. Как я уже спрашивала, что ты собираешься делать с Тупой и Еще тупее?
— Хм, ничего. Они подруги, а подруги иногда ссорятся. Им самим придется найти способ помириться.
— Серьезно? И все?
— Ну, Афродита, а какого черта я еще могу сделать?
— Ты только что выругалась? Разве «черт», не «ругательное» слово?
— А как насчет того, чтобы встретиться с ним и убедиться в этом лично? — прищурилась я. — И в стопятьсотпятый раз тебе повторяю: нет ничего плохого в том, что я не ругаюсь как сапожник!
— Так-так-так, и орешь и ругаешься! В следующий раз в Аду полетят снежки.
— Злючка, — констатировала я.
— Спасибо. Но, серьезно, что ты будешь делать с Близняшками?
— Дам им возможность разобраться самим! — Я не собиралась кричать, но отлетавшее от каменных стен эхо убедило меня в том, что у меня не получилось. Я глубоко вздохнула и попыталась утихомирить желание придушить Афродиту. — Не могу я каждый раз вмешиваться, когда между моими друзьями пробегает кошка. В этом нет никакого смысла!
— Но об этом говорится в том глупом пророчестве, — заметила ясновидящая красотка, орудуя пилкой.
— Но мне до сих пор непонятно, при чем тут...
Я оборвала фразу на полуслове, когда в ворота вокзала въехал черный «линкольн» и остановился прямо перед нами.
С разинутыми ртами мы во все глаза смотрели, как из водительской двери вышел Сын Эреба и, не обратив на нас никакого внимания, открыл заднюю дверь автомобиля.
Руку Воина взяла и вышла из машины высокая и грациозная Танатос, затянутая в темно-синий бархат. Она улыбнулась нам и кивнула в ответ на наш поклон, но смотрела только на здание вокзала.
— Какой восхитительный образчик ар-деко тридцатых годов, — заметила она, окидывая взглядом фасад. — Я оплакивала медленную смерть путешествий по железной дороге. Когда железнодорожные перевозки достигли своего пика, было замечательно путешествовать поездом через всю эту великую страну. Это и до сих пор чудесно. Жаль только, что осталось очень мало железнодорожных маршрутов. Вам бы оказаться здесь в сороковые — в одном оживленном пространстве собирались вместе трагедия, надежда, отчаяние и отвага. — Она не сводила глаз со здания. — Не то, что в этих ужасных современных аэропортах. Из них выхолощена вся романтика, душа и жизнь, особенно после событий одиннадцатого сентября... Так жаль, так жаль...
— Танатос, могу я вам чем-то помочь? — наконец спросила я, когда стало ясно, что жрица может целую вечность стоять и любоваться зданием вокзала.
Танатос жестом приказала Воину сесть обратно в машину.
— Жди меня на крытой стоянке через дорогу. Я скоро буду. — Воин поклонился ей и отъехал. Танатос повернулась к нам. — Дамы, я полагаю, настало время перемен.
— Перемен в чем? — уточнила я.
— Наверное, в первую очередь стоит изменить вход в наше обиталище, — сухо заметила Афродита. — Сюда приходил Калона. Сюда явилась Танатос. Надо бы хоть коврик положить, раз уж «проходите-к-нам- через-вонючий-подвал» не работает.
— Витиевато сказано, но, думаю, верно, — одобрила Танатос. — Это одна из причин, по которым я от имени Высшего вампирского совета приобрела для вас это здание.
Я удивленно моргнула и попробовала сформулировать подходящий ответ, когда Афродита сказала:
— Надеюсь, это подразумевает реставрацию.
— Так и есть, — ответила Танатос.
