тот умер у него на руках, его буквально вывернуло наружу. Ни хрена ты о нем не знаешь. Он был хорошим парнем.
Я вспомнила Квинна, припомнила все свои многогранные впечатления от этого малого. Он нравился мне. Он пугал меня. Он вызывал у меня ненависть. При этом я совершенно его не знала, так же, впрочем, как и Армандо Родригес, что бы он сам на сей счет ни воображал. Такие люди, как Квинн, никому не позволяют узнать себя по-настоящему. Они никогда не показывают свое истинное лицо.
—
Кроме того, он был еще убийцей, садистом и насильником, — сказала я. — Но знаешь, люди вообще бывают многосторонними.
С этими словами я двинулась дальше, нашаривая ключи от машины.
—
Ты сказала «был», — послышался позади голос Родригеса. — В прошедшем времени.
Я продолжала идти, чувствуя холодок между лопатками. Позади лязгнул металл, послышался тяжелый топот ног по бетону, и я едва успела подумать «ох, дерьмо», как он схватил меня и приложил к холодной, мокрой пассажирской двери «Випера». Толчок вкупе с испугом вышиб из меня весь воздух, а прежде чем я успела вздохнуть, он заломил мои руки за спину, сгреб их обе одной своей ручищей, а другой с силой, больно прижал мою голову к крыше автомобиля. Волосы, упавшие на лицо, забивались в рот, вместе с судорожными попытками набрать воздуха. Я была ошеломлена, едва держалась на ногах, руки, казалось, вот-вот будут вывернуты из суставов, так что неудивительно, что у меня возник непроизвольный порыв потянуться к окружавшим меня воздуху и воде: пришлось приложить внутреннее усилие, чтобы его подавить. Иначе я могла нарваться на неприятности посерьезнее, чем общение с детективом Родригесом.
—
Не дергайся! — прорычал он мне в ухо и еще сильнее вывернул руки. — Кому сказано, не дергайся!
Я даже не осознавала, что, оказывается, пыталась сопротивляться. Впрочем, в моем положении надежды вырваться все едино не было, у меня не имелось даже точки опоры. Я заставила себя расслабить мышцы, и боль в руках стала менее острой. О том, чтобы прибегнуть к сверхъестественным способностям, не могло быть и речи: судя по тому, что я знала, Хранители могли находиться в машине по ту сторону улицы, отслеживая каждое мое движение.
—
Слушай меня внимательно, — промолвил Родригес. — Я тут с тобой не шутки шучу. Ты знаешь, что случилось с Томми, и лучше тебе рассказать мне об этом прямо сейчас, потому что иначе, слово даю, я затащу тебя в фургон и отвезу в такое местечко, где мы сможем поговорить наедине, чтобы никто не мешал. Разговор у нас в таком случае будет долгим и для тебя неприятным, уж ты мне поверь. Дошло?
—
Дошло, — прошептала я, чувствуя щекой холодный металл и теплые, словно слезы, дождевые капли. — Но на самом деле тебе лучше этого не знать. Я тебя не дурю, честное слово. Пусть лучше он останется для тебя тем, кем ты его считаешь. И тем более для его семьи. Ничего лучше я для него сделать не могу — я…
Мой монолог оборвался резким криком боли: он вывернул мне запястья, одновременно поддав коленом в зад и приложив об машину. Ничего сексуального, сплошная боль. Ему плевать было на то, что я женщина, я была для него только подозреваемой и располагала нужными ему сведениями.
В этот момент из-за угла на парковочную площадку заехала машина. Мне она была незнакома: не яркий, броский кабриолет Черис, а черный, консервативный седан, судя по номерам, взятый напрокат. Внутри, насколько я могла разобрать сквозь падавшие на глаза волосы и туманившие их слезы, сидели двое.
Автомобиль резко затормозил, водительская дверь распахнулась, я неожиданно почувствовала, что Армандо Родригес меня отпустил. Привалившись к гладкому корпусу «Моны», едва держась на подгибающихся коленях, я отбросила волосы с лица и оглянулась.
Коп быстро, но без паники вернулся в свой фургон и запустил двигатель. В сложившейся ситуации это был для него наилучший выход. Несколько секунд, и он уже вырулил с площадки на улицу, а его фургон слился с транспортным потоком.
Сильные руки придержали меня за талию и помогли выпрямиться. Пахнуло дорогим одеколоном.
—
Все в порядке? — осведомился низкий, мелодичный голос. — Кто этот человек?
Я подняла глаза на своего спасителя и в первый панический миг не узнала его. Потом все сложилось воедино. Слегка взлохмаченные каштановые волосы, борода, усы. Теплый британский акцент.
Имон.
Я даже не успела набрать воздуха для какого-либо ответа, как услышала громкий, сделавшийся от испуга на пару октав выше обычного, голос Сары:.
—
О господи, с тобой все в порядке?
Налетев, она заключила меня в объятия, оказавшиеся, после того как я побывала в безжалостной хватке Родригеса, довольно болезненными. Но я все равно обняла ее в ответ, благодарная за заботу и искреннее беспокойство.
Имон, отступив на шаг, смотрел на нас обеих со стороны: серо-голубые глаза поблескивали в утреннем солнце. Спустя момент он положил руку Саре на плечо.
—
Все в порядке, она уже в безопасности, — промолвил он успокаивающим тоном. — Джоанн? Никаких повреждений нет?
Я покачала головой, высвобождаясь из объятий Сары.
—
Нет, нет, я в порядке. Спасибо.
—
Мы решили заехать за тобой и пригласить на завтрак, — затрещала Сара. — И тут… о господи, Джо, это же тот самый малый, и фургон тот самый. Джо, что он хотел? Он…
—
Да ничего со мной не случилось, — прервала ее я. — Он просто пытался меня напугать.
Имон, видимо удостоверившись, что я не истекаю кровью и не получила никаких опасных повреждений, отошел на шаг, посмотрел вслед укатившему фургону и слегка прикрыл глаза, скрывая под веками их блеск.
—
Боюсь, красавица, тут речь шла не о том, чтобы просто напугать. Похоже, у него на уме было нечто худшее.
—
Да, если бы этакий громила затевал «нечто худшее», мне бы пришлось худо.
Впрочем, на самом деле мне и пришлось худо: руки до сих пор болели так, что я боялась пошевелиться.
—
Кроме того, он… — Я чуть не ляпнула «коп», но, сама не знаю почему, осеклась. Скорее всего, в силу многолетней привычки: мне давно и многое приходилось скрывать. — Он уехал.
—
А если вернется? — резонно спросил Имон. — Он, похоже, настойчивый.
—
Я в состоянии о себе позаботиться.
Он воззрился на меня, да так, что от силы этого взгляда я внутренне содрогнулась и чуть ли не подскочила.
—
Правда?
Я напряженно кивнула.
—
Ну, — пробормотал он, — коли так, полагаю, мне придется поверить на слово.
—
Но…
Сара нахмурилась. Имон взял ее за руку, и она мигом успокоилась. Наверное, то же
Вы читаете Наступление бури
