эту дрянь.
— Мы оба. — Я расположилась на соседнем табурете. — Не желаешь еще пива?
— О чем речь! Конечно.
Я заказала еще два пива у бармена и сказала:
— Знаешь, а я рада вновь тебя видеть.
В его холодном взгляде промелькнуло веселье. Подняв руку, он смахнул прядь волос с моей щеки. Его пальцы по сравнению с моей кожей, казались, прохладными.
— Для меня время тянулось, — тихо произнес Миша.
Я противилась желанию сорваться с места и убежать.
— Почему ты здесь в одиночестве? Как правило, через пять минут после твоего появления в клубе, на тебе уже весит с полдюжины хорошеньких блондинок.
Он тепло и искренне улыбнулся.
— Так и есть. Но я был приглашен на одну весьма насыщенную событиями встречу с парочкой хорошеньких сестриц в «зеленной» комнате… — он умолк и мельком взглянул на наручные часы, — …сорок пять минут назад.
Имелась в виду одна из пяти приватных комнат «Голубой Луны», и из того, что я слышала, она была самой дорогостоящей. Очевидно, из-за того, была укомплектована гидромассажной ванной, массажными креслами, изыском в виде кровати с надувным матрасом, а для любителей агрессивных игр в ней было отведено место для мазохистских испытаний плетью.
— И ты еще не там? Стареешь, Миша.
Он усмехнулся.
— Скорее, берегу силы. — Он поблагодарил бармена, когда тот поставил перед нами напитки, и добавил: — Сестрицы молоды и весьма энергичны.
— Выходит, — тихо произнесла я и скользнула ладонью по его бедру, — чтобы я ни сказала, мне не удастся завлечь тебя в ту комнату на следующие полчаса?
Он поднял бровь.
— Последний раз, когда я видел тебя здесь, ты сказала, что больше не хочешь иметь ничего общего со мной.
Я не говорила ничего подобного, хотя и думала об этом. Но учитывая, что Миша мог читать мои мысли не больше, чем я его, то было ясно, что он сказал это специально для соглядатая. И если мне хотелось проникнуть в Мишины замыслы, то какое-то время придется поучаствовать в этой игре.
— Как и прошлый раз — повторюсь: я не склонна к ожиданиям, когда имеется огромный выбор предложений.
— Так что же заставило тебя изменить свое мнение?
Я заставила себя улыбнуться, и, едва прикасаясь, провела пальцами по его эрегированному члену.
— С чего ты решил, что я изменила? Может, я просто решила тебя немного помучить? Заставить пожалеть об упущенных возможностях.
— О, я жалею, — сухо произнес он, — особенно последние несколько минут.
— Так это значит, что мы можем позабавиться?
— Ну, если ты настаиваешь…
— Настаиваю.
— В таком случае, здравомыслящему волку не остается ничего иного, как уступить.
Он встал и предложил мне руку. Я вложила пальцы в его ладонь, свободной рукой подхватила пиво и соскользнула с табурета.
Он проводил меня в конец темного коридора и открыл последнюю дверь. В каждом углу комнаты в настенных бра мерцали свечи, отбрасывающие бледный свет на окрашенные в разные оттенки зеленного стены. Мазки зелени напоминали древесную листву. Потолок был черным, и его усеивали голографические звезды, от которых исходило слабое сияние. Нечто похожее на тюфяк из сухой листвы располагалось возле правой стены. Очевидно, это и был надувной матрас. Если бы я оказалась здесь с кем-то другим, а не с Мишей, этот матрас стал бы первым, что я бы опробовала. Вместо этого, я направилась к похожей на бассейн гидромассажной ванне, и со вздохом облегчения погрузилась в пузырящуюся и испускающую пар воду.
Миша запер дверь и нажал несколько кнопок на панели безопасности справа от двери, устанавливая таймер и ментальный защитный щит.
— Итак, — сказала я, отбрасывая всю наигранную любезность. — Рассказывай, почему я должна позволить тебе трахать меня.
— Потому что ты хочешь ребенка.
— Помимо этого. Нам с тобой обоим известно, что стоит мне выйти на танцпол и в течение пяти минут найдется с полдюжины волков готовых и жаждущих выдрать свои чипы, чтобы попытаться зачать со мной ребенка. — Хотя на деле, меня бы смог заинтересовать лишь один волк.
Миша кивнул.
— Возможность обзавестись сыном без каких бы то ни было условий — это не та возможность, которую упустят некоторые самцы.
— Так почему же я должна довольствоваться тобой?
Он скользнул в противоположный от меня угол ванны и положил руки на бортики. Горячая вода придала Мишиной бледной коже теплый оттенок, но ничего не смогла поделать с расчетливым холодом в его глазах.
— Потому, что ты еще хочешь получить ответы.
— Ты пока не доказал, что можешь их предоставить.
— Нет, но докажу.
— И на что же ты рассчитываешь от этой сделки?
Он поднял бровь.
— На сына или дочь, которые будут носить мое имя.
Едва заметная напряженность в его голосе заставила меня насторожиться.
— Почему вдруг это стало так значимо?
— Потому что я умираю.
Я удивленно моргнула, неуверенная, что правильно его расслышала.
— Что?
— Я умираю. — Он пожал плечами, словно уже давно принял это как данность. — И хочу покинуть этот мир, зная, что в нем останется частичка меня.
В его словах звучала правда, и ни капли лжи. По крайней мере, в последнем предложение.
— Ты умираешь, потому что ты — клон?
— Ты знаешь больше, чем я думал, — улыбнулся Миша.
— Уже несколько месяцев у нас находится Талон.
— Ах, да. — Он изучающе рассматривал меня; льдистые глаза слегка прищурены, ноздри нервно подрагивают. Еще один волк, решивший устроить на меня облаву, а я даже не знаю за какие такие грехи. — Талон был выведен из той же партии, что и я. Вместе с нами было созданы еще три клона. Мы с Талоном — единственные, кто остался в живых.
— Почему?
— Те же самые химикаты, которые дали нам жизнь, теперь ее отбирают. — Он поморщился. — Я рос в два раза быстрее нормального. Пока это незаметно, но скоро станет. Если мой распад будет соответствовать распаду моих лабораторных собратьев, то я умру в течение пяти лет.
— А Талон?
— И его, несомненно, вскоре постигнет та же участь.
Мне стало интересно, знает ли об этом Джек или те пареньки из лаборатории.
— Так как давно умерли те трое, что были созданы вместе с тобой?
— Двое даже не дожили до подросткового возраста. Третий умер в возрасте шестнадцати лет.
Сделав глоток пива, я спросила:
