— Почему?
Миша колебался с ответом.
— Что ты знаешь о клонирование?
— Из того, кого хотят клонировать, удаляется зрелая соматическая клетка, из нее изымается ДНК. Затем ДНК донора помещают в яйцеклетку, у которой удалили ее собственную ДНК информацию. После чего яйцеклетку выпаривают в пробирке, пока она не дорастет до эмбриона.
Миша поморщился.
— Грубо, но вполне точно. Процесс далек от совершенства, даже сейчас. Всегда есть проблемы, и тем из нас, кто доживает до взрослого состояния без особых трудностей, приходится столкнуться с самоликвидирующим механизмом, который изначально как-то связан с методом, используемым для объединения клетки и яйца, и завязанный на секвенирование[21] ДНК. — Он глотнул пива и добавил: — Двое из трех погибших стали жертвами так называемого «синдрома крупного плода», а один родился с иммунной системой, которую в лучшем случае можно было бы назвать «чуть-лучше-никудышной».
Из того, что я читала о клонирование, если из пяти клонов до взрослой особи доживало двое — это было чертовски хорошим показателем.
— И все же я делаю вывод, что несмотря на все эти трудности, их взросление проходило довольно неплохо — по крайней мере, на протяжении первых нескольких лет.
Миша кивнул.
— С медицинской точки зрения, мы достаточно далеко продвинулись в том, где раньше не могли — мы научились оставаться в живых. Тем не менее, еще никто не обнаружил последовательность нуклеотидов, отвечающих за самоликвидирующий механизм, который срабатывает, когда клон достигает определенного возраста. Мы не знаем, почему одни доживают до сорока лет, как я, а другие даже не доживают до своего десятилетия.
— Я поражена, что Талон никогда не пытался этим заниматься — ведь, в конце-то концов, у него имелась личная заинтересованность в этих ответах.
— Талон гораздо менее осмотрителен, чем его создатель, — как это видно из его подхода к клонированию. А еще он полагает, что ему не суждено столкнуться с тем, с чем сталкиваются остальные, ведь он предназначен для величия.
Я пренебрежительно фыркнула.
— И как всякого безумца с диктаторскими замашками, его настигла кара.
— В лабораториях Управления. Вполне логичный конец — завершить свою жизнь в лаборатории, похожей на ту, где все началось.
Я подняла бровь.
— Это так ты планируешь закончить свою жизнь? В лаборатории?
Миша мрачно и холодно улыбнулся.
— Я намерен бороться до конца.
В этот момент у меня возникло ощущение, что он говорит не о самоуничтожающем механизме, заложенном в его генах. Мне это не понравилось.
— Так ты — волк, или наполовину вампир, как Талон?
— Всецело волк.
— Тогда, почему бы не клонировать свое зеркальное отражение?
— Потому, что при всех достижениях, клонирование все еще таит в себе множество опасностей. Опасностей, которым я бы не хотел подвергать свое будущее потомство. И как недавно уже было сказано: я не причастен к исследованиям, связанным с клонированием.
— Но ты причастен к гибридизации.
— Нет. Мои компаньоны проводили исследования для того, чтобы открыть секрет долголетия вампиров.
Теперь я знала причину — Миша умирал. Он хотел, чтобы ребенок стал носителем его генов и продолжателем имени — на тот случай, если ему не удастся вовремя раскрыть эту тайну.
Такое желание я могла понять и одобрить, но оно заставляло меня призадуматься: а какую роль он отводит мне?
— Учитывая, что Талон управлял «Монеиша» и «Геновев», значит ли это, что другой лабораторный собрат управлял процессами скрещивания?
Миша замешкался с ответом.
— Не совсем так.
— В смысле?
В ответ он лишь улыбнулся, и я попыталась зайти с другой стороны:
— Так сколько же всего клонов? — Нам было известно, что помимо Миши, существовал как минимум еще один, но кто знал, скольких успел создать Талон?
Он тихо хмыкнул.
— Не так много, как тебе кажется. Всего, включая Талона, из первых попыток клонирования выжило пятеро.
— Хочешь сказать, что это не клоны Талона?
Миша кивнул.
Итак, учитывая, что один из них Готье, то оставалось еще двое неизвестных.
— А что насчет клонов Талона?
— Грубо говоря, их около дюжины, хотя я не в силах отследить все творения Талона, поэтому может быть и больше. Большинство из них умерло, или скоро умрут.
— Это из-за того самоуничтожающего механизма, о котором ты упоминал?
— Нет, из-за Управления. Те головорезы, что являются твоими коллегами, это идеальные смертоносные машины, Райли.
Именно поэтому я изо всех сил пыталась не стать стражем.
— Так для чего же предназначалась первоначальная пятерка?
Миша медлил с ответом.
— Для продолжения и совершенствования исследований нашего лабораторного создателя — любой ценой.
Это «любой ценой» заставило меня немного нервничать. Талон уже показал, что придерживаться правил — необязательно, а тот, кто стоял за скрещиванием, доказал, что готов пойти на убийство, чтобы сохранить свои тайны в секрете.
И если это было настоящей целью, тогда зачем Готье внедрили в Управление?
— Ты знал, что я нахожусь на том объекте, не так ли?
— Да, но я не ответственен за то, что ты там оказалась, как и не стремился тебя туда упечь.
— Тогда кто же?
Он опять улыбнулся.
— Я могу дать тебе наводку на него, но не могу назвать его имя.
— Почему же?
— По той же самой причине, по которой не смог Талон.
Я подняла бровь.
— Талон не смог назвать имя, потому что его мыслительный центр был выжжен. Ты хочешь сказать, что то же самое случилось с тобой?
— В некотором смысле, да. Мне известно имя, но запрещено его говорить кому бы то ни было.
— Так почему бы просто не дать мне его адрес?
— Персональные данные входят в запрет.
Весьма умно. Я допила пиво и взглянула на таймер в дверной панели. У нас оставалось меньше тридцати минут.
— В таком случае объясни мне, какого черта, тот, кто стоит за всем этим, столь решительно настроен захватить меня?
— Потому что сорок лет исследовательской работы не дало гибрида, который бы полностью
