Греховная услада

Он поднял бровь.

— Даже вервольфы не нуждаются в сексе каждую ночь. Мне достоверно это известно.

Не нуждаемся, но нам это нравится. Мы могли обходиться без секса несколько недель, как это делала я весь последний месяц. Однако, это не то, на что мы шли охотно, или зачастую.

— За исключением случаев, когда дело касается лунных танцев. Ты когда-нибудь видел, что происходит с волком, который не может ответить на взывание луны? — Жажда секса переходит во что-то смертоносное, и только кровь и секс могут быстро потушить этот всепожирающее пламя.

— Видел ли? Конечно, видел. Я был тем самым, кто удовлетворил твою жажду крови, когда Талон похитил тебя. Помнишь?

Я нетерпеливо отмахнулась от этого замечания.

— Помимо того случая. Я была прикована, и поэтому не опасна для окружающих.

Куинн тихо фыркнул:

— Шрам на моем предплечье доказывает обратное.

Что ж, он был тем самым, кто выставил руку у меня перед зубами. А на что он рассчитывал, учитывая ситуацию?

— Куинн…

Он поднял руку.

— Ладно. Я никогда не видел нескованного волка, одержимого кровожадностью. Но знаю, что ты с Роаном — результат подобного случая.

Я кивнула.

— Наша мать возвращалась к своей стае, когда ее машина сломалась около провинциального городка. На счастье того городка, она повстречала новообращенного вампира, и прежде, чем разорвать его на части, ослабила свою жажду. Не будь того вампира, в ту ночь погибло бы множество людей. — Никто не знал, почему, обуреваемые жаждой крови волки оправлялись на поиск людей. Хотя версия о легкой добыче пользовалась самой большой популярностью. Для лунно-безумного волков люди становились предметом забавы, они их преследовали и унижали. — Обещание, которое ты требуешь от меня, сопряжено с опасностью. Для меня, и для общества в целом.

— Я могу быть здесь во время лунных танцев, — отрезал Куинн.

— Можешь ли ты гарантировать, что будешь рядом в день полнолуния? За две ночи перед ним? И так каждый месяц, до тех пор, пока мы вместе?

Он нахмурился.

— Этого никто не может гарантировать.

— Другой волк может. Он будет там, потому что должен быть там, по тем же самым причинам, по которым, там буду я.

— Ты же сейчас не трахаешься с другим волком, — неуверенно произнес Куинн и на его лице промелькнуло что-то сродни неприязни. — Кроме Миши, конечно.

— Прошлой ночью я встретила альфу. И собираюсь вновь встретиться с ним.

— Почему?

Желание швырнуть тарелку в его тупую голову было таким сильным, что мне даже пришлось покрепче стиснуть пальцы, чтобы не сделать этого.

— Я уже сотню раз объясняла тебе почему. Прекрати думать членом и начни слушать!

Выражение его лица помрачнело.

— Поверишь ли, но мой член здесь ни при чем.

— Ты не настолько знаешь меня, чтобы думать чем-то еще, — опровергла я его слова. — Ради всего святого, ты даже не выносишь вервольфов. Почему, черт возьми, ты хочешь составить со мной пару?

— Если бы у меня был какой-то выбор, то я бы не пошел на это.

Я подняла бровь:

— Ну едва ли я заставляю тебя.

— Нет?

— Нет.

— Тогда зачем ты вторгаешься в мои сны?

— Я не делаю этого специально. Я просто сплю и вижу сны.

— Только это не просто сны, это эротические сны.

Я нахмурилась, гадая к чему он, черт возьми, клонит.

— И что?..

— И то, что ты не просто видишь сны, ты устанавливаешь связь с моим разумом и разделяешь эти сны со мной.

Я прищурилась. Мы по-настоящему занимались ментальным сексом? А это нормально? И почему мы не могли разделить подобный опыт при пробуждении?

— Потому что ни один из нас физически не готов к такого рода опыту.

Меня охватило раздражение.

— Проклятье, когда ты уже перестанешь вторгаться в мои мысли?

— Блокируйся, если не хочешь этого.

Я на полную мощь воздвигла щиты и свирепо на него посмотрела. Однако на вампира мой взгляд не произвел ни малейшего впечатления.

— Что ты подразумевал, говоря, что ни один из нас не готов к такого рода опыту?

— Лишь то, что сказал. Слияние сознаний во время секса — это установление самой близкой связи, какой только можно добиться. Уникальное духовное переживание, оказывающее неизгладимое воздействие на ее обладателей.

Я подняла бровь.

— Ты делал это?

— Однажды.

— С кем?

— Не важно…

— Послушай, — перебила я, вскинув руки. — Ты хочешь, чтобы я безоговорочно принадлежала тебе, но не желаешь рассказывать мне о своих грехах или о своем прошлом.

— Что было, то было, и это не имеет значения.

Может и не имеет, но сам факт того, что он не готов мне раскрыться, был для меня значим. И в тоже время, если он не настолько умен, чтобы понимать это, зачем тогда вообще упоминать об этом?

— Тогда рассматривай это, как случайность, — тихо сказала я. — И выкинь из головы.

— Я не могу.

— Почему? — недоумевала я. — Я имею в виду, это вышло случайно и с той поры прошел месяц. Просто не воспринимай это всерьез.

Допив виски и поставив бокал в небольшой держатель подлокотника, Куинн встал.

— По все тем же причинам, о которых я тебе уже говорил, — произнес он, отвернувшись к иллюминатору. Вампиры — неимоверные собственники. Ты вторглась на мою территорию, и теперь моя сущность считает тебя своей собственностью. Понимаешь ли ты, как мне тяжело безропотно смотреть на тебя с другими мужчинами? Я не мог справиться с этим на протяжении многих недель. Я бы поубивал их, Райли. И ничего бы не смог с собой поделать.

Его голос был бесстрастен, но мимолетное болезненное ощущение, полыхнувшее в моем сознание, сказало мне, что подобное случалось с ним раньше и, что та смерть легла в основу его ненависти к верам. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Может компромисс?

Он даже не взглянул на меня.

— Какой?