и понятно, ему не хотелось, чтобы его версия о похищении и убийстве мальчика жестоким педофилом была разрушена.
– Да, это вероятно, – упрямо продолжал я, – но мы же так и не нашли убийцу, а за предыдущий год и с того случая на юго-востоке Англии не было ни одного подобного похищения и убийства.
– Это ничего не значит, Джон. В последние двадцать лет самым жестоким педофилом считался Роберт Блэк, а он обычно выжидал по три-четыре года, чтобы снова приняться за свое.
– Верно, но мы знаем или почти уверены, что дом на Ранмейн-авеню, снимаемый Тони Фрэнксом, использовался для какой-то незаконной деятельности, связанной с одной из самых опасных преступных группировок северного Лондона, которая должна была приносить Хольцам огромную прибыль, если они ежемесячно вносили такую солидную квартирную плату. Вдруг в то утро Роберт что-то там заметил и подошел поближе посмотреть?
– Например?
– Не знаю, – ответил я, – но, допустим, он подошел к дому, как сделал бы любой любопытный мальчишка его возраста, и увидел то, чего не должен был. Его засекли, втащили в дом и тут же убили, чтобы избавиться от свидетеля. А потом его утопили, изобразив все так, словно это было сексуальное преступление, надеясь сбить полицию со следа. То же самое произошло в свое время с Мириам Фокс. Я понимаю, сценарий, может, не совсем точный, но такая возможность существует.
Нокс тяжело вздохнул:
– Джон, мне понятно ваше стремление раскрыть убийство Джонса. Я знаю, как оно вас потрясло и возмутило, да и не вас одного, но сейчас нам нужно сосредоточиться на деле Мэттьюза.
– Да, сэр, но не будем закрывать глаза на то, что, судя по всему, к отравлению Мэттьюза причастны Хольцы или кто-то из их сообщников. А возможно, и Айверсон. Проблема в том, что до сих пор ни один человек не сообщил никаких сведений по этому делу. Но если удастся найти какие-то доказательства отношения Хольцев к убийству Роберта Джонса, может, и появится какой-нибудь свидетель, показания которого помогут нам добиться прогресса в раскрытии обоих этих случаев. Убийцу маленького мальчика не станут защищать.
– Вы представляете себе, во сколько обойдется нанять команду для полного обыска дома?
– Да, сэр, это дорогое удовольствие, но наконец-то у нас появилась зацепка для раскрытия дела Джонса. Не очень надежная, но хоть что-то, а ведь за много месяцев мы не смогли обнаружить ни единого следа. К тому же мне известно, что этим преступлением особенно интересуется СО7, – добавил я, подкрепляя свою просьбу. – Это может дать им улики против Хольцев.
– Тогда пусть они и платят криминальной полиции.
– Но пока дело находится в нашей компетенции, сэр.
Нокс замолчал, задумчиво потягивая кофе. Я понял: я загнал его в угол. Он мог отказать мне, сказав, будто моя версия представляется ему недостаточно обоснованной, однако если в дальнейшем каким-то образом выяснится, что к убийству Роберта Джонса действительно причастен клан Хольцев, вся ответственность падет на него. В двадцать первом веке положение полиции сильно осложнилось: с помощью усовершенствованных технологий можно найти веские улики спустя несколько лет после преступления. И хотя, с одной стороны, они дают возможность привлечь к суду большее количество преступников, с другой – позволяют обнаружить ошибки полиции, допущенные в се следствия. Будучи законченным политиканом, Нокс предпочел выбрать более надежный путь.
– А что вы об этом думаете, Дэйв? – спросил он.
– Считаю, сержант прав, сэр. Туда не мешало бы заглянуть. И это может оказаться полезным для дела Мэттьюза.
Наконец Нокс кивнул:
– Хорошо, так и поступим.
Пятница,
двумя днями раньше
Айверсон
– Вы приготовили деньги?
– Я же сказал, мне нужно время.
– Значит, не приготовили?
– Слушайте, вы не понимаете, с кем имеете дело! Если вы его не отпустите, я вас выслежу, понятно?
– Я вас не слушаю. Это вы меня послушайте. Мы начнем выдергивать у вашего сына один за другим ногти, пока вы не выполните в точности наши инструкции.
– Посмейте только волос у него на голове тронуть…
– И что тогда? Что вы сделаете?
– Я вас убью! Можете мне поверить. Хоть из-под земли достану и посмотрю, как вам выдернут ноги!
– Если вы заплатите, с ним ничего не случится. Почему вы не достали деньги?
– А какие у меня гарантии, что он живой?
– Нам нет смысла его убивать. Он не видел наших лиц и не знает, кто мы такие.
– Если вы посмеете его тронуть, я вас выслежу. Вам от меня не скрыться.
– Это вы уже говорили. Но я и в первый раз не испугался Так у вас деньги наготове или нет? Отвечайте.
Последовала пауза.
– Да, деньги у меня.
– Отлично. А теперь слушайте меня внимательно. Завтра в половине седьмого стойте на парковке за отелем «Пост-хаус» на Эппинг-Хай-роуд. Это в южном конце Эппинга, сразу перед дорогой, которая пересекает шоссе М-25. Возьмите с собой деньги и мобильник. И никаких спутников! Вы поняли?
– Откуда мне знать, что
– Мне нужны только деньги, остальное меня не интересует Будьте завтра у «Пост-Хауса», и я вам позвоню.
Удовлетворенный тем, как прошел разговор, я повесил трубку и вышел из будки под моросящий утренний дождик.
Гэллен
С огромным трудом мне удалось заставить Нокса вызвать группу сотрудников из криминальной полиции, в пятницу с утра они приступили к нудной и кропотливой работе. Стоя напротив дома Фрэнкса, я видел, как они прибыли, и молился, чтобы они нашли хоть какие-то улики, которые помогли бы раскрыть убийство тринадцатилетнего мальчика.
Накануне вечером я съездил к родителям Роберта, сообщил им о возобновлении следствия и предостерег, чтобы они не возлагали на него больших надежд. Оба понимающе кивнули и поблагодарили меня за помощь и за то, что я позаботился известить их. Я объяснил, что только исполняю свой долг, а миссис Джонс положила руку мне на плечо и сказала, что я хорошо его исполняю. И тогда я решил, если моя версия не даст результатов, я все равно не успокоюсь, пока не найду эту сволочь, убившую их сына. Это было моим жизненным кредо – неуклонное желание воздать людям справедливость, в которой отказала им судьба.
Я долго стоял, глядя, как облаченные в белые комбинезоны оперативники входили и выходили из дома Тони Фрэнкса, затаскивая туда свое оборудование. Только убедившись, что они серьезно принялись за дело и обыщут там каждый сантиметр, я поехал в участок.
Войдя в нашу комнату, я увидел, как Беррин кладет на рычажки трубку телефона.
– Я говорил с Мартином Леппелом, – пояснил он, когда я стал готовить себе кофе.
– Он составил список людей, который мы у него просили. – Я знал, что Беррин постоянно теребил его по этому вопросу.
– Да, и около часу назад отправил нам факсом.
– Есть там что-нибудь интересное? – Я подошел к нему с чашкой кофе.
– Вот, смотрите. – Он передал мне отпечатанный список имен и дат, и, быстро пробежав его, я сразу заметил знакомую фамилию.
