старлей Местерс, он слезно уговаривал Тада не ходить в самоволки и не драться, но это у него не всегда получалось. В этой патрульной роте оказались неплохие ребята, никогда не выдававшие друг друга. Чуть что, и многие из них смывались в самоволки в. Соблазнов в Риге было предостаточно. Тад, памятуя «базары» блатных, что в таких войсках служить нельзя, всячески старался попасть в стройбат. Но на его просьбы о переводе начальство не отвечало, а только каждую неделю вызывало в спецчасть или идеологический отдел округа. Как-то раз в самоволке Тад зашел в Рижское СКА (этого деревянного здания уже нет) на тренировку боксеров. Тренер, спросив, у кого Тад тренировался, и, узнав квалификацию, попросил его раздеться и поспарринговать. Тад послал в нокаут их лучшего полутяжа-литовца, и тренер поставил его с чемпионом Вооруженных Сил средневесом Анатолием Ракшой; после трехраундового боя Толя разбил Таду нос, а Тад ему бровь и поставил фингал под глазом, но оба были истинными спортсменами и были не в претензии друг к другу. Тренер тут же включил Тада в сборную округа и пообещал, что похлопочет перед начальством. Но из этого ничего не вышло, армейское начальство никак не могло найти способов воздействия на Тада, и очень негативно к нему относилось.
В роте Тад дружил с одним тверским парнем Юрой Логачевым и эстонцем Юханом Куламой, вместе отваливали в самоволки в портовый клуб ДОК «Корея» и выплясывали там рок-н- ролл, которому Тад обучил ребят, вместе дрались с патрулями, вместе сидели на «губе» под присмотром своих сослуживцев. Старослужащие боялись и уважали Тада, и когда он приходил с тренировок голодный и усталый, всегда старались оставить ему что-нибудь вкусненькое и порасспрашивать, с кем Тад работал на тренировке. Служба в Риге тоже не получилась, полковник Хотяшев несколько раз вызывал Типа на беседы, разыгрывая из себя актера, хватался за сердце, искоса поглядывая на Тада. Тад молчал, и когда спектакль заканчивался, молча вставал и уходил. У Хотяшева глаза лезли на лоб.
Короче, таких, как Тад, по округу «ПрибВО» собралось 43 человека. Их месяца два повозили по Латвии, Литве и Эстонии, затем опять привезли в Латвию в местечко Залите, в болота, где строилась база межконтинентальных ракет класса «Земля – земля». Отряд, куда они попали, был слишком интернациональный, тут служил весь Кавказ и вся Прибалтика, но 43 человека были только москвичи и ленинградцы. Постоянные выяснения отношений между меньшими братьями приводили к жутким потасовкам, но Москва и Питер в большей части держали сторону Кавказа, считая всех прибалтов подлыми полуфашистами, как, впрочем, в будущем это подтвердилось. Вот так в СССР осуществлялась любовь и дружба народов. Тад понял, что если он каким-то образом не смоется из армии, то это может плохо кончиться для него. Поэтому, почитав литературу по невропатологии и усилив некоторые симптомы начинающегося в болотах Залите радикулита, Тад попал в окружной Рижский госпиталь. Невропатология – наука темная, малоизученная, Тад смог сыграть в больного и через месяц после его появления в госпитале его комиссовали с диагнозом хронический радикулит.
Десять месяцев Тада не было в Москве, из них четыре месяца, день в день, он пробыл на гауптвахте, проехал и пожил в трех республиках и Калининградской области, вынес для себя много нужного и полезного, а главное в его глазах развеялся миф о братстве и любви народов СССР. Ведь если верить вурдалаку Ульянову (Ленину), что «национализмом заражены только маленькие народы», то все они любили нас до смерти.
Когда Тад вновь становился на учет в военкомат, брови военкома приподняли фуражку.
Глава 4
МОСКОВСКИЙ ТАКСИСТ
Что-то неуловимое ушло из Москвы за время этой разлуки, и Тад внимательно присматривался – что?! Опять в магазинах появились очереди, люди стали как-то равнодушней друг к другу. Тад не понимал, как же так, он там в Прибалтике ставил Москву очень высоко, а, вернувшись, увидел, что это никому не надо. В городе прибавилось много лимиты, ведь отстраивались громадные новые районы, делалась кольцевая дорога, и, в общем-то, Москва преображалась, но в, то же время, что-то незримо происходящее в обществе, беспокоило Тада. Может быть, он стал старше, опытней и по-другому воспринимал действительность. Знакомые и друзья были рады его возвращению, приглашали в гости, на вечера, и хоть молод был еще Тад, но как-то меньше хотелось улыбаться попусту, разыгрывая из себя воспитанного человека. Надо было думать о будущем, надо устраивать свою судьбу, зарабатывать деньги. Посоветовавшись с матерью и попросив ее потерпеть немного, Тад устроился на курсы шоферов в автокомбинат на ул. Яблочкова и через три месяца закончил их.
Водить машину его учил старый московский таксист Алексей Федорович. Он с таким упоением рассказывал о старой Москве, которую знал феноменально, так интересно говорил о таксистах и их нравах, что Тад про себя решил поработать таксистом тоже. «Ты же будешь свободен как птица, – говорил Таду Алексей Федорович, – на линии тебе никто не начальник, ты сам себе хозяин». Отношения между ними установились теплые, и Алексей Федорович учил Тада своим таксистским приемам и манере вождения, изредка треская Тада по затылку за ошибки, но так, по-отечески, что Тад нс обижался, Алексей Федорович знал, кто перед ним и ему нравилось, что Тад спокойно сносил подзатыльники и критику. А он, смеясь, говорил Таду: «Ты меня не смеешь тронуть… ведь ты сильней меня!» Тад не раз добрым словом впоследствии вспоминал этого старого москвича, и уже когда Алексей Федорович был на пенсии, приезжал к нему с бутылкой какого-нибудь хорошего вина повспоминать былое.
Работать шофером Тад стал в 7-й базе легковых автомобилей в Б. Харитоньевском переулке. Ему дали неплохую «Победу», утром он возил какого- то профсоюзного босса, а вечером машина работала как такси. На линии, встречаясь со своими сокурсниками, они делились секретами зарабатывания денег. Вообще семье Тада стало полегче, появились деньги, и можно было спокойно осмотреться. Знакомых было много, девчонок – море, и Тад не тужил, очень хотелось продолжить занятия боксом и, уладив все свои дела, Тад наконец-то снова подался в «Крылышки». В тренерском коллективе тоже произошли непонятные Таду изменения. Уже не работал и не выступал Борис Иванович Тишин, сердце Тада сжала какая-то непонятная тревога. Но зато увидел старых друзей-боксеров, подтянулись и бывшие юнцы, став мужиками, Женя Фролов и Женя Богаев прекрасно выступали, зарабатывали громкие титулы. Как раз в это время снимался фильм о боксе по рассказу Джека Лондона «Мексиканец», в главной роли – Олег Стриженов, а спарринг-партнерами стали маститые боксеры из «Крыльев» – Альберт Яковлев, Володя Ковригин, Слава Рогов, Костюкевич и братья Степановы. Этот фильм наделал много шума в прессе.
Пообщавшись с ребятами и поговорив со своим тренером Виктором Алексеевичем Лукьяновым, Тад пообещал ходить тренироваться. За время вынужденного простоя Тад потяжелел и едва сгонял вес до 75 кг. Ноги словно свинцом налились и, выступая на каких-то незначительных соревнованиях, Тад проиграл в этом весе первые два боя. Он все видел, но сделать ничего не мог, тело было, как не его и не слушалось. Удрученно он задумался о будущем. Но самым нерезультативным весом для Тада оказался вес до 71 кг. Тад провел в этом весе пять боев и все проиграл, он страшно не любил, когда его жалели, но остаться в своей любимой весовой категории до 67 кг ему не позволяла уже сама жизнь. Во время простоя Тад частенько качался штангой, гантелями, подтягивался на турнике, поэтому оброс мышцами.
На работе вроде бы было все нормально, но новые машины давали только старым водителям и знакомым, а Тада это не устраивало. Поругавшись с начальством и треснув кому-то по голове, Тад подал заявление об уходе.
Открывался новый 15-й таксомоторный парк, и Тад двинул туда. На новых машинах работать было куда приятнее, вдобавок Тад познакомился с Витьком Табулиным, жутким пройдохой, бывшим офицером Советской Армии. Тот как-то пробил перевозку почты в Ярославль и Орел и вообще был запросто с директором парка Роденвальдом, пинком ноги открывая дверь в его кабинет. Витьку тоже импонировало, что у него такой сменщик. Тад как- то раз во время ТО-1 сильно зарядил в пятак (ударил в нос) слесарю и полезшему защищать того таксисту за то, что плохо проверили машину перед выпуском на трассу. Это обстоятельство окончательно расположило Витька к Таду. Вообще для Тада в такси
