роль гильотины. Дочери герцогов и принцев участвовали в этой страшной комедии; зачесав высоко над затылком волосы, они становились на колени и подставляли шею под нож воображаемой гильотины.
Деруледе содрогнулся от одной мысли, что он встретит Джульетту среди этих смеющихся исполнительниц ужасной комедии. Но он и здесь услышал тот же ответ: «Джульетта Марни здесь не значится». Никто не сказал ему, что по строжайшему приказу Мерлена Джульетта была занесена в список «опасных» и помещена в Люксембургскую тюрьму среди немногих заключенных, к которым никто не допускался.
Когда колокол прозвонил тушить огни и сторож начал свой ночной обход, Деруледе понял, что его поискам пришел конец.
Но об этом он не хотел думать и бродил по улицам в ожидании зари. Мало-помалу им овладело безнадежное отчаяние. Ночь уже близилась к концу, когда, бредя вдоль реки, он вдруг почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча.
– Зайдите в мою лачугу, – обратился к нему ленивый протяжный голос, и твердая рука потянула его прочь от темной и молчаливой реки. – Я живу в чертовской дыре. Но зато там можно спокойно поговорить.
Деруледе очнулся от забытья и увидел высокого, счастливого, прекрасно одетого сэра Перси, один вид которого уже вселял надежду.
Вскоре они оказались около маленькой гостиницы, дверь которой была широко распахнута.
– Моему хозяину нечего терять, – объяснил своему другу англичанин, провожая его по шатким ступеням на второй этаж. – Он всегда оставляет двери открытыми для всех, но, увы, внутри обстановка настолько ужасная, что никто не рискует даже входить.
– И я удивляюсь, как вы рискуете жить здесь, – улыбнулся Деруледе, обратив внимание на контраст между утонченной внешностью своего друга и окружающим убожеством.
Сэр Перси погрузил свое огромное тело в глубины хромоногого кресла и блаженно вытянулся.
– Я задержусь в этой проклятой дыре лишь до того момента, как вытащу вас из города.
Деруледе покачал головой.
– В таком случае, можете отправляться прямо сейчас. Теперь я уже никогда не покину Париж.
– Вы хотели сказать – Джульетту Марни, – спокойно продолжил Блейкни.
– Боюсь, что до нее нам уже не добраться.
– А вы знаете, что она в Люксембургской тюрьме? – неожиданно резко спросил англичанин.
– Я думал об этом, но у меня нет никаких сведений.
– Завтра она предстанет перед судом.
– Я предполагал и это. Они никогда долго не держат заключенных.
– И что вы собираетесь делать?
– Защищать ее до последней возможности, до конца…
– Так вы все еще любите ее? – с улыбкой спросил Блейкни.
– Все еще?
Безнадежность, прозвучавшая в этой фразе, поведала сэру Перси все, что ему было нужно.
– Но она ведь все-таки предала вас?
– И полностью искупила свой грех.
– И вы готовы простить?
– Понять – значит простить, – ответил Деруледе. – Я люблю ее.
– Ваша Мадонна! – иронично улыбнулся сэр Перси.
– Нет. Просто женщина, которую я люблю, со всеми ее грехами и слабостями. Женщина, ради спасения которой я готов отдать жизнь.
– А она?
– Она не любит меня. Иначе зачем бы она стала меня предавать?
Блейкни молчал, и в уголках его рта светилась странная, загадочная улыбка. Затем он было хотел сказать что-то важное, но, по-видимому, передумал и, пожав своими широкими плечами, лишь продекламировал:
– Пусть время и судьба владеют нами…
– Теперь, когда вы знаете, как я люблю ее, – несколько успокоившись, продолжил Деруледе, – позаботьтесь о ней после того, как меня осудят. Спасите ее ради меня!
И вновь лицо сэра Перси осветила странная загадочная улыбка.
– Спасти ее? А кто же, по-вашему, обладает такой сверхъестественной властью – я? Или лига?
– Я думаю – вы, – серьезно ответил Деруледе. Опять было впечатление, что сэр Перси хочет сказать нечто важное своему другу, но вновь он ничего не сказал и лишь усмехнулся:
– Ну что ж, попробую.
ГЛАВА XIV
