Когда Шовелен вошел в столовую, там никого не оказалось. У помещения был тот грустный, мишурный, покинутый вид, какой бывает обычно наутро после праздника. Стол был уставлен полупустыми стаканами, вокруг которых лежали грязные, скомканные салфетки, стулья стояли сдвинутыми по два, по три, казалось, здесь собрались побеседовать привидения. В дальнем углу комнаты стояли порознь несколько пар стульев, свидетельствовавших о недавнем игривом шепоте после паштета из дичи и ледяного шампанского; группы по три-четыре стула напоминали о приятном дружеском обсуждении недавних скандалов; были и просто стоявшие в ряд, чопорные, скептические, злобные, словно отставшие от моды вдовы; несколько было придвинуто прямо к столу – они рассказывали о гурманах, которые только и делали, что распознавали блюда; были и перевернутые на пол, эти многое могли бы порассказать о содержимом подвалов лорда Гренвиля.
Воистину, это напоминало визит призрака, нанесенный фешенебельному сборищу; того самого призрака, который так часто посещает дома, где даются балы и роскошные ужины. Это была скучная и бесцветная картинка, нарисованная белым мелком на сером картоне, ибо не оживляли более всего этого ни яркие шелковые платья, ни великолепно украшенные костюмы, а только свечи сонно мигали в серебряных канделябрах.
Шовелен мило улыбнулся и потер длинные тонкие ручки, оглядывая пустынную столовую, из которой ретировался даже последний лакей, спеша присоединиться к своим товарищам наверху. В этой полуосвещенной комнате все было тихо, в то время как звуки гавота, гул отдаленного разговора и смех, шум подъезжающих снаружи карет, казалось, долетали в царство спящей красавицы, будто легкое бормотание каких-то призраков-оборванцев.
Все было таким мирным и беззаботным, что никакому прорицателю даже не пришло бы в голову то предназначение, которое досталось этой столовой, – стать западней для самого ловкого и храброго заговорщика из всех, кем когда-либо восхищался мир.
Шовелен размечтался, пытаясь угадать судьбу, которая через несколько мгновений должна будет здесь появиться.
Каким окажется тот человек, которого все вожди революции поклялись во что бы то ни стало предать смерти? Все представлялось каким-то неземным и загадочным: и его личность, так ловко скрываемая, и его власть, которой, по всей видимости, слепо и с восторгом подчинялись девятнадцать английских джентльменов, и та страстная любовь и обожание, которые он вызывал в своей маленькой вышколенной банде, а кроме всего, его необычайное мужество, бесконечная наглость, позволяющая дразнить своих непримиримых врагов прямо в стенах Парижа.
И ничего удивительного, что во Франции эта кличка таинственного англичанина вызывала суеверную дрожь в народе. Шовелен и сам, обходя пустынную комнату, где вот-вот должен был появиться необыкновенный герой, почувствовал ползущий по спине холодок. Но планы его были выстроены надежно, и он чувствовал, что Сапожок Принцессы не предупрежден, а Маргарита Блейкни, вне всяких сомнений, его не обманула. Если же она сделала это… И жесткий взгляд, заставивший бы ее содрогнуться, промелькнул в проницательных водянистых глазках. Если она сделала это, Арман Сен-Жюст будет предан самому страшному наказанию.
Но, конечно же, нет. Конечно же, она не шутила с ним. И очень хорошо, что пусто в столовой, это упрощает задачу: если эта ничего не подозревающая загадка сюда войдет, то окажется в одиночестве, ведь здесь нет никого, кроме Шовелена.
Стоп! С довольной улыбкой оглядывая пустую комнату, хитроумный представитель французского правительства вдруг услышал мирное сопение одного из гостей лорда Гренвиля, который, должно быть, обильно и крепко откушав, самым естественным образом погрузился в глубокий сон, укрывшись от шумных танцев.
Шовелен вновь огляделся и увидел, что в темном углу комнаты на софе с закрытыми глазами и раскрытым ртом, сладко и мирно посапывая, примостился с краешку роскошнейший, весь в украшениях, длинноногий муж «умнейшей женщины в Европе».
Шовелен посмотрел, как кротко и безучастно лежит он здесь, в мире с самим собой и целым светом, после прекраснейшего ужина, и едва ли не сострадательная улыбка смягчила на мгновение жесткие линии лица француза, несколько пригасив саркастический блеск его водянистых глаз.
Совершенно очевидно, что, погруженный в глубокую дрему, этот фат ничем не сможет испортить шовеленовской западни, в которой вот-вот должен очутиться отчаянный Сапожок Принцессы. Вновь довольно потерев свои ручки, он последовал примеру Блейкни: вытянулся в уголке другой софы, закрыл глаза, раскрыл рот и, посапывая, стал ждать.
ГЛАВА XV
СОМНЕНИЯ
Маргарита Блейкни видела, как незаметно проскользнул Шовелен через большую залу, и усилием воли заставила себя ждать, в то время как все внутри у нее дрожало от напряжения.
Ни о чем более не думая, она продолжала сидеть в том же безлюдном будуаре, следя через полуприкрытые портьеры за танцующими парами ничего не видящими глазами, слушая музыку и не слыша ее, намеренно сохраняя в себе ощущение утомительной, надоедливой, но не решенной загадки. Мозг ее напрягся, пытаясь представить то, что происходит сейчас внизу. Полупустынная столовая, роковой час, Шовелен на страже, и вот, ровно в назначенное время, появляется человек – Сапожок Принцессы – таинственный предводитель, казавшийся Маргарите почти вымыслом, ибо так плотно было покрыто туманом его подлинное имя.
Ей тоже хотелось сейчас оказаться в столовой, чтобы увидеть, как он войдет. Она была уверена, что женским чутьем тотчас узнала бы в незнакомце, кем бы он ни был, героя, сильную личность, принадлежащую к племени вождей. Этого мощного, высоко парящего орла, опутанного силками хорька. Будучи женщиной, она была опечалена тем, что по иронии жестокой судьбы бесстрашный лев страдал от укусов крысы. Ах, если бы ставкой была не жизнь Армана!..
– Боже мой, ваша честь может подумать, что я очень нерасторопен, – неожиданно услышала она рядом. – Однако при выполнении вашего поручения я столкнулся со множеством трудностей. Во-первых, я никак не мог найти Блейкни…
Маргарита уже забыла и о муже, и о своем поручении. Даже само его имя прозвучало из уст лорда Фанкурта как-то непривычно и незнакомо, поскольку в последние пять минут она погрузилась в свою прежнюю жизнь на улице Ришелье, где Арман постоянно находился рядом, любя и оберегая ее, защищая от множества мелких интриг, которыми изобиловал Париж в те дни…
– …Во-вторых, я его наконец нашел и передал ваше поручение, на что он ответил, что тотчас же
