сообразительности и четверки быстрейших лошадей. Только я должна знать, где мне найти его. Послушайте, – добавила она, и в глазах ее заблестели слезы. – Я уже и так уронила себя в ваших глазах, я раскрыла перед вами свои грехи, могу ли я теперь немного поплакаться вам? Мой муж и я в последнее время чуждались друг друга, он мне не верил, поскольку я была так слепа, и он считал, что я не смогу понять его. Вы должны знать, насколько плотной была повязка, наложенная им на мои глаза. Нет ничего удивительного, что я так плохо видела. Однако в прошлую ночь, когда я так безумно подвергла его страшной опасности, повязка упала с моих глаз. И если вы мне теперь не поможете, сэр Эндрью, я все равно буду спасать своего мужа, используя все средства, какие только есть в моем распоряжении. Но я могу оказаться слабой, могу не успеть, и тогда для вас не останется ничего более, как всю жизнь каяться, а мне останется… лишь разбитое сердце.
– Но, леди Блейкни, – сказал молодой человек, тронутый столь нежной горячностью красивой женщины. – Разве вы не знаете, что беретесь за дело, предназначенное для мужчин? Вы не можете ехать в Кале, вы подвергнетесь смертельной опасности, а ваши шансы найти мужа, даже если я вам все подробно расскажу, ничтожно малы.
– О, я надеюсь, что это и в самом деле рискованно! – пробормотала она. – Я очень надеюсь, что это даже опасно. Мне надо за многое расплатиться. Но все же боюсь, что вы ошибаетесь. Шовеленовские глаза следят за всеми вами, меня же он едва ли заметит. Быстрее, сэр Эндрью! Карета готова, и мы не должны терять ни секунды!.. Я должна поехать к нему! Я должна! – с дьявольской энергией повторяла она. – Предупредить его, что по следам идет этот человек..
Разве вы не понимаете, что я должна поехать к нему, даже если будет уже поздно спасать его. Наконец… Быть рядом с ним… в последний миг…
– Клянусь, мадам, можете располагать мною! С радостью и я, и любой из моих товарищей отдадут жизнь за вашего мужа. И если вы хотите ехать…
– Но, друг мой, неужели вы не понимаете, что я буду идиоткой, если пошлю вас, а сама останусь? – она протянула руки. – Вы верите мне?
– Я жду ваших приказаний, – просто ответил он.
– Тогда слушайте. Моя карета готова доставить меня в Дувр. Вы будете следовать за мной настолько быстро, насколько позволят лошади. Как только наступит ночь, мы с вами встретимся в «Отдыхе рыбака». Шовелен это место, я думаю, станет избегать, там его уже знают, и мы будем в безопасности. Мне бы хотелось, чтобы вы проводили меня до Кале… потому что вы сказали, я могу не найти сэра Перси, даже если вы мне все подробно объясните. В Дувре мы зафрахтуем шхуну и за ночь пересечем Канал. Переодевшись, если вы не возражаете, моим лакеем, я думаю, вы сможете остаться неузнанным.
– Целиком к вашим услугам, мадам, – серьезно ответил молодой человек. – Я молю Бога, чтобы мы увидели «Полуденный сон» еще до того, как достигнем Кале. С Шовеленом на хвосте каждый шаг Сапожка по французской земле опасен.
– Храни его Бог, сэр Эндрью! Теперь прощайте! Сегодня ночью встретимся в Дувре. В эту ночь будет великая гонка между Шовеленом и мной через Канал, а приз – жизнь Сапожка Принцессы!
Фоулкс поцеловал ей руку и проводил до коляски. Через четверть часа она была уже снова в харчевне «Корона», где ее ждала карета с лошадьми. И в следующий миг четверка грянула по лондонским улицам и с сумасшедшей скоростью выкатила на дорогу в Дувр.
Времени для сомнений более не оставалось. Она встала и пошла. Найдя в сэре Эндрью компаньона и провожатого, она вновь загорелась надеждой.
Бог будет милостив. Он не позволит свершиться такой несправедливости, как смерть храброго человека от руки любящей и обожающей женщины, которая сама с радостью готова умереть ради его спасения.
Мысли Маргариты летели вслед таинственному герою, которого она всегда, пусть неосознанно, любила, даже когда его подлинное имя еще не было ей известным… В былые дни, посмеиваясь, она привычно называла его туманным королем своего сердца. И вот теперь вдруг обнаружила, что таинственная личность, которую она так боготворила, и человек, который любит ее так страстно, – одно и то же лицо. Чему же удивляться, что два этих призрака, две мечты стали все более и более заполнять ее мысли. Она смутно надеялась, что расскажет ему все это, как только они окажутся одни.
В последние несколько часов Маргарите выпало столько волнений и переживаний, что она позволила роскошь убаюкивать себя в эти недолгие часы радужными надеждами. В конце концов монотонный стук колес усыпил ее, глаза, разболевшиеся от усталости и множества пролитых и еще не пролитых слез, закрылись, и она погрузилась в недолгий и беспокойный сон.
ГЛАВА XXI
МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ
Когда Маргарита наконец достигла «Отдыха рыбака», была уже поздняя ночь. На все путешествие ушло менее восьми часов благодаря постоянной смене лошадей на всех станциях, а поскольку платила она щедро, ей доставались самые лучшие и быстрые лошади.
Кучер был также неутомим. Обещанное хорошее вознаграждение очень помогало ему, так что земля буквально горела под колесами кареты.
Неожиданное прибытие среди ночи леди Блейкни вызвало большой переполох в «Отдыхе рыбака». Салли стремительно соскочила с постели, а мистер Джеллибенд сбился с ног, стараясь как можно удобнее устроить важную гостью. Оба этих добропорядочных простолюдина были слишком хорошо вышколены, по их представлениям о хозяевах харчевен, чтобы выразить хотя бы малейшее удивление по поводу прибытия леди Блейкни без мужа в столь необычный час. Ибо они-то уж, конечно, вообразили черт знает что.
А Маргарита была слишком погружена в сознание важности и страшной серьезности своего путешествия, чтобы задумываться о подобного рода пустяках.
Зал, место недавнего коварного нападения на двух английских джентльменов, был уже совершенно пуст. Мистер Джеллибенд быстро зажег лампу, затеплил огонь очага и придвинул к нему удобное кресло, в которое Маргарита сразу же грациозно опустилась.
– Останется ли ваша честь на ночь? – спросила хорошенькая мисс Салли, уже суетившаяся вокруг стола, накрывая белоснежную скатерть и собирая простой ужин для госпожи.
– Нет, на всю ночь нет, – ответила Маргарита. – В любом случае, мне не нужно никакой другой комнаты, если я смогу на час или два воспользоваться этой.
