– Здесь, сударь!.. В этих самых дверях!.. Всего лишь несколько минут назад!
– Мы никого не видели, гражданин! Луна еще не взошла и…
– И вы опоздали на пять минут, мой друг, – прошипел Шовелен с неистовой злобой.
– Гражданин, я…
– Вы делали то, что я приказал вам, – нетерпеливо прервал его Шовелен. – Я это знаю. Но вы слишком нерасторопны… Упущено драгоценное время!.. К счастью, это еще не самая страшная потеря, иначе бы вам пришлось плохо, гражданин Дега…
Дега побледнел. В жестах его начальника слишком явно сквозили ненависть и гнев.
– Высокий незнакомец, гражданин… – заикнулся было он.
– Был здесь, в этой комнате, еще пару минут назад! Он ужинал за этим вот столом! Черт бы побрал его наглость! Ясно, что я не мог рисковать, пытаясь взять его в одиночку. Брогар слишком глуп, а проклятый англичанин силен, как бык. Вот и пришлось его пока отпустить…
– Но он не мог уйти далеко, гражданин, оставаясь незамеченным.
– А-а-а?..
– Капитан Ютлей послал сорок человек для усиления постов. Двадцать отправились вниз по побережью. Он вновь уверил меня, что наблюдение велось постоянно в течение дня и ни один подозрительный путник не мог пройти по берегу или приплыть на лодке, оставшись незамеченным.
– Хорошо. Знают ли люди свои обязанности?
– Им были даны четкие инструкции, гражданин. Я сам разговаривал с теми, кто отправлялся в дозор. Они должны следить неотступно, по возможности тайно за любым незнакомцем, которого увидят, особенно если он будет высокого роста или будет сутулиться.
– Ни в коем случае не задерживать его. Этот негодяй, этот Сапожок Принцессы может выскользнуть даже из сжатого кулака. Мы должны позволить ему добраться до хижины папаши Бланшара, а там окружить и поймать всех.
– Люди так и поняли, гражданин. Кроме того, пока остальные будут следить за высоким незнакомцем, один прибудет сюда и доложит об этом вам.
– Верно, – сказал Шовелен, вновь довольно потирая руки.
– У меня есть для вас новость, гражданин.
– Что за новость?
– Высокий англичанин три четверти часа назад имел продолжительный разговор с евреем по имени Робен, живущим в десяти шагах отсюда.
– И что? – нетерпеливо спросил Шовелен.
– Они говорили о лошади и о повозке, которые англичанин собирался нанять и которые должны быть для него готовы к одиннадцати часам.
– Это еще не скоро. А где живет этот Робен?
– В нескольких минутах ходьбы отсюда.
– Пошлите кого-нибудь узнать, не уехал ли еще англичанин на повозке Робена.
– Да, гражданин.
Дега вышел отдать распоряжения одному из солдат. Ничего из разговора с Шовеленом не было упущено Маргаритой, но каждое сказанное им слово отдавалось в ее сердце, рождая нехорошие предчувствия и разбивая надежды.
Молодая женщина проделала столь трудный путь с огромной решимостью помочь мужу и вот теперь не видела никакой возможности сделать что-либо. Ей оставалось лишь с разрывающимся сердцем следить за тем, как затягивается петля на шее отчаянного Сапожка, который не мог ступить шага без того, чтобы не попасться на глаза шпионам, выслеживающим его повсюду.
От собственной беспомощности Маргарита впала в состояние крайнего отчаяния. Надежда помочь мужу таяла на глазах, и леди Блейкни оставалось единственное и последнее – разделить судьбу Перси до конца, какой бы суровой она ни оказалась. Но теперь, увы, даже возможность увидеть мужа еще раз представлялась весьма смутной. Тем не менее Маргарита продолжала внимательно следить за его врагами, утешая себя надеждой, что благодаря этому у Перси все еще остается какой-то шанс на спасение.
Пока Дега на улице ожидал возвращения посланного им человека, Шовелен в задумчивости расхаживал взад и вперед по комнате. Но вот прошло несколько минут, и он стал проявлять растущее нетерпение. Должно быть, теперь он уже никому не верил. Последняя шутка, сыгранная с ним отчаянным Сапожком Принцессы, видимо, поколебала его уверенность в успехе.
Дега пришел через пять минут вместе с евреем, одетым в грязный заношенный плащ, сильно обвисающий на его фигуре. Рыжие волосы иудея, спускающиеся по обеим сторонам лица, словно у пугала, по моде польских евреев, были обильно тронуты сединой. Грязь на подбородке и щеках придавала ему характерный отвратительно затасканный вид. Пришедший привычно сутулился, как и все представители его расы, постоянно демонстрирующие ложную кротость племени, которое от рождения не ведало о свободе, равенстве и братстве. Он вошел за Дега той шаркающей походкой, которая свойственна еврейским купцам.
Шовелен, имевший, как и все французы, предубеждение против этой расы, шагнул назад, чтобы держать еврея на почтительном расстоянии от себя. Все трое оказались как раз под масляной лампой, и Маргарите был прекрасно виден каждый из них.
– Это он? – спросил Шовелен.
– Нет, гражданин, – ответил Дега. – Мы не смогли найти Робена. По всей видимости, он уже уехал с незнакомцем. Но этот человек, кажется, что-то знает, что надеется продать за некоторое
