заглянув в темноту, поспешно спросил:
– Что это значит?
– Я думаю, гражданин, что там уже никого нет, – невозмутимо ответил один из солдат.
– Вы что, упустили этих четверых? – грозно зарычал Шовелен. – Я приказывал вам никого не выпускать живым! Быстро за ними! Все! Быстро, по всем направлениям!
Послушные, словно машины, люди бросились вниз по каменному склону к берегу в левую и в правую сторону с такой быстротой, с какой только может двигаться человек.
– Вы и ваши люди жизнью заплатят мне за этот провал! – орал Шовелен сержанту, командовавшему отрядом. – И вы, гражданин, тоже! – добавил он, повернувшись к Дега. – За невыполнение моих приказаний!
– Но вы приказали нам ждать, гражданин, пока не придет высокий англичанин и не присоединится к людям в хижине. Никто не пришел, – хмуро ответил сержант.
– Но только что, когда завизжала эта женщина, я приказал вам ворваться внутрь и никого не выпускать.
– Но, гражданин, я думаю, те четыре человека ушли оттуда несколько раньше.
– Вы думаете? Вы? Вы позволили им уйти? – кричал Шовелен, едва не задыхаясь от гнева.
– Вы приказали нам ждать, гражданин, – возразил сержант. – Мы в точности выполнили ваше приказание.
Под страхом смерти. Мы ждали. Я слышал, что люди выбрались из хижины вскоре после того, как мы заняли позицию, и еще задолго до того, как закричала женщина, – добавил он, в то время как Шовелен, казалось, был не способен даже говорить от гнева.
– Вы слышите? – неожиданно сказал Дега.
На некотором расстоянии раздались выстрелы, Шовелен попытался осмотреть низ побережья, но, к несчастью, луна вновь скрылась за облаками и он не мог ничего разглядеть.
– Сходите кто-нибудь в хижину и потушите огонь, – наконец выдавил он.
Сержант тупо повиновался. Он отправился туда, взяв маленький, висевший у него на поясе фонарик. Было ясно, что хижина пуста совершенно.
– В какую сторону они пошли? – спросил Шовелен.
– Я не могу сказать, гражданин, – ответил сержант. – Они сначала спустились по скале прямо вниз, а затем исчезли за валунами.
– Слушайте! Что это?
Все трое внимательно прислушались. Далеко, очень далеко был слышен едва различимый, почти неуловимый плеск полудюжины весел.
– Лодка со шхуны, – судорожно выдохнул Дега. Было ясно, что Арману Сен-Жюсту и его товарищам удалось пробраться вдоль края скал, в то время как хорошо вышколенные солдаты республиканской армии под страхом смерти точно выполняли шовеленовские указания – ждали высокого англичанина, который являлся главной добычей.
Беглецы, по-видимому, добрались до одной из бухт, камни которой выдаются далеко в море, таких мест много на побережье; там, должно быть, и поджидала их лодка с «Полуденного сна». А теперь они, скорее всего, уже в безопасности на борту британской шхуны.
В подтверждение последнего предположения с моря донесся треск ружейного выстрела.
– Шхуна, гражданин, – тихо сказал Дега, – отправилась.
Теперь Шовелену потребовалось все его присутствие духа, чтобы не дать недостойного выхода порывам гнева. Было совершенно ясно, что эта проклятая английская голова вновь перехитрила его. Как он умудрился добраться до хижины, не будучи замеченным более чем тридцатью солдатами, охранявшими ее, Шовелен не в силах был вообразить. То, что он сделал это еще до их прихода сюда, также представлялось невероятным; каким образом он смог добраться от Кале на повозке Робена Гольдштейна, миновав все патрули, и вовсе было похоже на колдовство. Воистину, начинало казаться, что какая-то могущественная судьба охраняет отважного Сапожка Принцессы. И его проницательного врага пронзила суеверная судорога, когда он оглядел возвышающиеся вокруг безлюдного побережья скалы. Но это была действительность.
Шел 1792 год, и вокруг не было никаких фей и гоблинов. Шовелен и все его тридцать человек ясно слышали своими собственными ушами чертов голос, распевающий «Боже, храни короля!», минут через двадцать после того, как окружили хижину. К тому времени четыре беглеца уже должны были достичь бухты и залезть в лодку, а ближайшая бухта была более чем в миле отсюда.
Куда же этот отчаянный певец мог исчезнуть? Разве что сам Сатана дал ему крылья, ибо он не смог бы пройти милю по каменной скале за две минуты. А его песню и звук весел в море отделяли именно две минуты. Он должен был остаться где-то неподалеку и, скорее всего, сейчас прячется в скалах. Но все вокруг охраняется, и его, конечно же, обнаружат. Шовелен вновь обрел надежду.
Два человека из отправившихся за беглецами возвращались, карабкаясь по склону. Один из них оказался рядом с Шовеленом как раз в тот момент, когда надежда вновь пробудилась в расчетливом сердце дипломата.
– Мы опоздали, гражданин, – сказал солдат. – Мы достигли берега еще до того, как луна спряталась за облаками. Шлюпка, по всей видимости, ожидала их у первой же бухты, примерно в миле отсюда. Но когда мы подошли, она уже отплыла. Мы стали стрелять вдогонку, но все бесполезно. Она быстро шла прямо к шхуне. В лунном свете мы ее отчетливо видели.
– Да, – с сильным нетерпением сказал Шовелен. – Она отошла от берега, судя по вашим словам, на какое-то время раньше, а ближайшая бухта отсюда примерно в миле.
– Да, гражданин! Я бежал всю дорогу до самого берега, поскольку сразу понял, что лодка причалила там, около бухты, потому что прилив достигает ее раньше. А лодка отошла от берега, похоже, за несколько
