Тогда он Линя разбудил: «Скажи, где раки зимуют?». А тот ему: «Праздное любопытство до добра не доведет». — «Скажи!» Говорит ему Линь: «Посмотри под крутым берегом». Заглянул туда Карасишка, но раков и там нету. Разбудил Пескаря. «Слушай, Пескарь, скажи мне, где раки зимуют?» А Пескарь говорит: «Любопытство не порок, но в меру. Иди-ка ты лучше спи». А Карасишка свое: скажи да скажи. Говорит Пескарь: «Погляди в норах под левым берегом». Поплыл Карасишка к норам. Как он поплыл, Пескарь видел, а дальше что с Карасишкой случилось — не знал. Хватились его весной — туда-сюда, там и сям искали — нигде его нету. Где он? Так до сих пор никто и не знает. — Дед лукаво подмигнул им. — А вы… может, вы знаете? — Он засмеялся. — Может, вы знаете, куда тот Карасишка запропастился? — Дед взглянул на Никишку. — Не знаешь?
— Не…
— А может, его раки съели? То-то! Как бы и вам, как тому Карасишке, не сгинуть. Поняли, о чем я вам толковал? Топь. Страшнее страху. — Дед встал. — Сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
И он пошел к своему шалашу.
Никишка уныло взглянул на Вольку, вздохнул и сказал:
— Наврал нам Ромка. Никто там никогда не был.
— Испугался?
— Я? — Никишка смутился. — Да я никогда не испугаюсь!
15
Зарядила дожди. Елка на улицу не показывается. Душа у нее ни к чему не лежит. Вот принесла, наконец, мама книгу про трех мушкетеров, а читать не хочется. Ей казалось, что появись на столе лилии из Птичьего леса, все бы переменилось в ее жизни. Если бы Волька принес лилии, можно было бы не уезжать навсегда к морю. Елка и сама не знала, почему она так верит в эти лилии, — конечно, сказка, но вдруг!.. Ведь чего только не бывает на свете! А может быть, ей потому тосковалось, что не хотелось уезжать из Борового…
А Никишке по ночам часто снится Птичий лес, озеро, высоченная трава вокруг, видимо-невидимо ежевики, диковинные цветы — чего только там нет!..
Как только разбрелись тучи и проглянуло солнце, а на улице чуть-чуть подсохло, Елка попросилась в палисадник. Вскоре появился Никишка.
— Вольку не видела?
— Ты домой к нему сходи.
— Его дома нет. Может, на речку пошел.
Никишка хотел было идти на речку, но Елка остановила его. Она поманила Никишку пальцем и сказала полушепотом:
— Я одну вещь придумала.
— Какую? — насторожился Никишка.
— А если вам плот сделать и на плоту туда?
— Какой плот?
— Ну, найти бревна, связать… Сделаете шесты, они вместо весел будут, оттолкнетесь — раз-раз — и поплыли!
— Бревна… Где их достать? Знаешь… ты знаешь, можно из досок и камыша сделать. Плот будет — во! Легкий, плавучий. Только нужны веревки. Много.
— У нас в сарае есть. Даже старые вожжи есть. Они крепкие-прекрепкие.
— Я знаю, как плыть. Надо до Крестовой коряги, а там… Потом по протоке — мы ее с Вольной видели — до рыжих камышей, а потом влево нужно, до березок, которые на кочках, а после — по кочкам, по кочкам… и там!
Никишка снова почесал затылок, улыбнулся и побежал искать Вольку.
16
— Верно! — воскликнул Волька. — Надо на плоту попробовать. — Он удивился, что эта простая мысль не пришла ему раньше.
— Шесты сделаем, они вместо весел будут, оттолкнемся — раз-раз — и поплыли!
— Здорово! Ты сам придумал?
— Не… Так Елка сказала: вам, говорит, надо на плоту. Свяжите, говорит, бревна… А я говорю, лучше из досок…
Волька подумал: молодец Елка, сам бы Никишка не додумался, чтобы на плоту, ей бы мальчишкой быть!..
Но и соорудить плот — дело не простое. Не день и не два уйдет, прежде чем его построишь. А если плот будет лежать на берегу недалеко от Борового, кто-нибудь увидит доски и унесет на дрова. Нет, надо держаться подальше от посторонних глаз, и самое подходящее место — Черная речка: там пустынно, никого прохожих, и там чистая вода, по которой можно добраться до мшистых бугорков с чахлыми березками, а там… там видно будет!
— Я знаю, где доски, — сказал Никишка. — Пойдем покажу. — Они пошли на огороды, которые начинались на окраине Борового. Там была старая сторожка — дощатая, похожая на скворечник, — в которой давно не жил сторож. — Смотри сколько!.. — Никишка ухватился за одну из досок стены, доска пронзительно крякнула и оторвалась.
До вечера носили доски на Черную речку и складывали на берегу, рядом с колышком, к которому была привязана затопленная лодка. А до Черной речки не близко — пока тащишь доски, семь потов сойдет.
Поздно вечером, усталые, в грязи и тине, шли домой.
— Знаешь, давай я капитаном буду, — предложил Никишка.
— А я кем?
— Ты?.. — Никишка задумался. Предложить Вольке быть матросом? Обидится. А если, помощником капитана? Все равно обидится. — Ты будешь… Начальник экспедиции.
— Ладно, — снисходительно кивнул Волька и подумал: какой из Никишки капитан? Смех один!.. Без него, Вольки, Никишка и двух шагов не сделает… — А кто выше, капитан или начальник?
— Наверное, начальник, — вздохнул Никишка. — Ведь он — начальник…
— Надо рано-рано утром выплывать. Ты проснешься рано?
— Не знаю, — снова вздохнул Никишка. — Я крепко сплю.
— Как же тогда?
— Знаешь, я ночью совсем спать не буду. Не лягу. Ты тоже не спи, а то проспишь. Я к тебе ночью под окно приду, мы переговариваться будем, чтоб не уснуть.
— А ночью тебя из дома отпустят?
— Я через окно убегу.
17
Рано утром мама вывезла Елку в палисадник. Пришли четверо незнакомых мужчин, к воротам подъехала машина, и мужчины начали грузить в кузов вещи из квартиры, в которой жили Елка с мамой. Вещи повезут на станцию, погрузят в вагон и отправят к морю, где живет тетя. А мама с Елкой поедут
