у этого парня были сумасшедшие мозги, и самые сложные вещи естественно приходили в голову именно к нему. Мы сыграли некоторые наши песни, и хотя у него не было этого низкого, грязного и безбашенного элемента в его игре, он был технически эффективен и играл все ноты в нужное время. Его игра не имела похожего на Хиллела духа, но, по крайней мере, он играл все партии.
Итак, всё сводилось к двоим: хипповому парню и обыкновенному чуваку. Когда мы шли из репетиционной базы тем вечером, Джек повторял: “О, это был действительно удивительный джем, и вы, парни, по-настоящему крутые. Я не играл такого фанка с 1975 года, когда был в группе Top Forty…”. Мы сказали ему, что нашим первым шагом было записать альбом, а потом поехать в тур.
“О, супер, записать альбом, это будет отлично”, - сказал Джек. Затем он замер: “Но если вы хотите, чтобы я был в вашей группе, мне нужно проконсультироваться с моим астрологом перед тем, как ехать в тур. Потому что я не могу ехать в тур, когда третья луна находится в Венере, которая может возвышаться с задней стороны проекции Юпитера на пятую вселенную”.
Мы ждали, что он скажет: “Да я просто шучу”, но он продолжал говорить об этих соединениях, старинных связях и о чём-то ещё, поэтому в итоге мы вынуждены были спросить его, действительно ли он так думал.
“Да, я серьёзно к этому отношусь. Всё будет о’кей, но мне обязательно нужно проконсультироваться с моим астрологом”, - сказал он.
Мы сказали ему, что свяжемся с ним, и он ушёл. Мы всё обдумали и, в общем, решили попробовать с этим сумасшедшим. Мы считали, что у него много опыта, и, что по-своему он был удивительным гитаристом. Он не был сырым, взрывчатым дикарём фанка, которого мы искали, но он определённо был способен пойти в студию и сыграть все эти партии, поэтому мы приняли его. Это был ещё один момент, который нужно было отметить, потому что теперь все части были на местах.
Приведя в порядок группу, я нуждался в жилье. Мы с Бобом Форрестом слышали, что эти помещения в классическом старом двухэтажном офисном здании на Голливудском Бульваре сдавались в аренду, и были дешёвыми. Тогда район Голливудского Бульвара был в плохом состоянии. Это здание называлось Заставой, и оно, вероятно, было там с двадцатых годов. Такой тип здания, где обычно работали частные детективы. Оно было красивым, с изящными лестницами, прихожими с высокими потолками, старыми лёгкими креплениями, большими высокими окнами и с теми старомодными ванными с десятью унитазами, всё из хорошего материала и плитки. Я уже накопил несколько сотен долларов и сказал домовладельцу, что я был писателем, и мне нужно было место для работы. Мы знали, что не могли сказать им, что хотим жить в этом офисном здании, даже притом, что там жила пара людей; ты просто не говоришь этого, а спокойно делаешь, и они не знают, и всё о’кей. Они показали мне несколько разных помещений, и я выбрал самое большое и красивое. Там был высокий потолок и несколько огромных окон, выходящих на Голливудский Бульвар. Это была одна большая комната без ванной, с хорошим деревянным полом. Бюджет Боба был меньше, поэтому он выбрал самое дешёвое помещение, которой выходило на парковку на заднем дворе. Я платил за жильё 135 долларов в месяц, а Боб, вероятно, 85 долларов, просто очень дёшево. Мы не могли не обращать внимания на то, что в наших помещениях не было ванных; нам приходилось мыться в раковинах.
Те комнаты в Заставе стали сценой для большого упадка, распущенности и кризиса молодых умов. Вскоре после того, как мы переехали, Грэг, причудливый старый друг Боба из Орандж Каунти, въехал в соседнюю комнату. Он был кокаиновым другом, кокаиновым дилером и хотел стать гитаристом. А рядом со мной поселилась дизайнер, которая жила со своим парнем, огромным, злобным гитаристом по имени Карлос Ги-тарлос, с которым я раньше принимал наркотики. Я занялся украшением своего нового дома. Я поставил кровать в угол, в стиле комнаты на чердаке, и принёс стол. Девушка Карлоса предложила мне этот маленький круглый диван, покрытый пушистой леопардовой шкурой, что было абсолютной находкой.
То, что Боб жил так близко, было и благословлением, и проклятием. Он всегда приходил, и мы собирали любые скудные суммы денег, какие только могли, чтобы пойти и купить наркотики. Мы потеряли наш героиновый источник, поэтому мы принимали кокаин, а потом пытались напиться до полного забытья. Конечно, наш новый сосед Грэг, казалось, был бесконечным источником. Однажды ночью я принимал наркотики и покупал всё у Грэга, я не мог остановиться, и он не мог остановиться, поэтому он начал снова предлагать мне наркотики. Я продолжал ходить к нему и покупать ещё и ещё. Я даже отдал ему в качестве имущественного залога дорогие лыжи, а потом пообещал принести ему гитару под залог, что было полной ложью для того, чтобы продолжать брать у него белый порошок, потому что у меня не было ни денег, ни гитары. Я думал, что Грэг упадёт в обморок, проспит пять дней и не будет меня доставать.
Вечеринка, наконец, подошла к концу, и я отключился в угловатом состоянии дискомфорта. Проспав несколько часов, я услышал громкий стук в дверь. Это был Грэг, и он хотел получить свои деньги. Я думал, что если я не открою дверь, он уйдёт, я мог перетерпеть его. Но нет. Он продолжал периодически приходить, всё сильнее ударяя в дверь. В итоге я услышал звук, ломающегося дерева. Я посмотрел со свой кровати и увидел большой топор, прорубавший насквозь мою красивую толстую деревянную дверь. Хмм. Нехорошо. Я подумал, что я мог остаться прямо здесь в кровати, и он ворвался бы и разрубил меня этим топором, потому что у меня не было денег и гитары под залог, или я мог обвинить его, попробовать перевернуть всё с ног на голову и сохранить шанс на выживание.
Я подлетел к двери, распахнул её и закричал: “Ты ублюдок! Смотри, что ты сделал с моей дверью!”
Воздух, казалось, вышел из этого разгневанного кокаинового друга. Он посмотрел на дверь, а потом на меня и сказал: “О, Господи, прости меня, пожалуйста. Я починю эту дверь прямо сейчас”.
Я решил использовать своё преимущество. “О чём ты думал?”, - спросил я, - “Теперь ты должен мне деньги за это”.
Грэг выглядел запутанным: “Нет, это ты должен мне деньги”.
- Должен тебе деньги? Посмотри, что ты сделал с моей дверью, друг мой. Я думаю, мы просто должны разойтись полюбовно.
- Я не знаю…Я должен все эти деньги моему поставщику…
- Слушай, оставь себе лыжи. Проваливай отсюда, ты уничтожил мою дверь.
Грэг развернулся и ушёл как щенок с топором в руке. Большая доска была вырублена из моей двери, и можно было заглянуть прямо ко мне в квартиру, поэтому я взял немного картона и заделал её. А потом я снова лёг спать.
К сожалению, это был типичный день в Заставе. Многие мои дни проходили рядом с Бобом, когда мы ночью принимали наркотики, просыпаясь на следующий день без денег и собирая по углам девяносто девять центов, чтобы спуститься вниз и купить кусок пиццы.
Фли больше не участвовал в нашем безумстве. Когда мы ещё жили в Ла Лейенда, он прочитал о группе Minor Threat из Округа Колумбия, которые провозглашали анти-наркотическую философию в своей песне Straight Edge. Фли был настолько деморализован и доведён до отчаяния всеми этими наркотиками, которые мы принимали, что вырвал страницу с их стихами из журнала, побрил голову и попробовал следовать этой анти-наркотической философии. Это не удерживало его, но действительно остановило в дальнейшем движении вниз. Он выровнялся и принимал намного меньше наркотиков, тогда как мы с Бобом потеряли контроль. Однажды в Заставе я принимал кокаин и спид, и у меня всё закончилось. Но приходит момент, когда хочется принимать хотя бы что-то, даже если ты под кайфом, просто чтобы начать всё снова. Кто-то дал мне дозу кислоты, а у меня была бутылка водки, поэтому я взял кислоту, положил её на ложку, налил туда немного водки, растворил эту густую кислоту так хорошо, как мог, и принял ЛСД, смешанный с водкой. Это было впервые, когда я получил кайф от кислоты в первую же секунду. А вместо вкуса героина, кокаина или спида, на задней стенке рта был вкус водки.
Когда-то в то же время я снова начал употреблять китайский героин. Я помню, как тратил все свои деньги на кокаин и лежал в постели, не в состоянии спать. Я звонил Дженнифер в Вэлли и просил её прийти и позаботиться обо мне, что означало принести мне немного денег, чтобы мог достать героин для успокоения. Обычно было четыре утра, и Голливудский Бульвар был мертвецки спокоен, а я был пустой душой, лежащей на матрасе в ожидании звука её MG. Я настолько сильно хотел наркотиков, что мог слышать этот отличительный звук её машины, когда она съезжала с трассы за десять минут до её появления. И она давала мне двадцать, сорок или шестьдесят долларов, столько, сколько у неё было. У неё тогда не было проблем с наркотиками, поэтому она была рядом, чтобы спасти меня. Это была нашей
