Почему ты так настроена против зеркал в доме?
— Потому что у меня нет ни малейшей охоты смотреться в них, — огрызнулась Рози. — И не приставай ко мне с этим. — Они отлично ладили друг е другом, обсуждая состояние фермы и планы на весну. Однако Боуи все испортил именно тогда, когда она начала немного оттаивать.
— Кое-чего я все же не понимаю. Какого дьявола ты решила, что уродлива?
— Почему бы тебе не заткнуться? — Мужчины вечно лезут куда их не просят, полагая, что имеют право распоряжаться не только собственностью и телом женщины, но и контролировать ее мысли. Скрипнув зубами, Рози пнула ногой снежный ком и двинулась прочь. Перешагнув через поваленную ограду, Боуи последовал за ней.
— Это Фрэнк Блевинз сказал тебе, что ты уродлива?
Ее глаза невольно метнулись к надгробию, торчавшему между домом и тополями. С такого расстояния камень был едва различим, но Рози физически ощущала, что он все слышит и наблюдает.
— Значит, он был слеп или солгал.
— Заткнись, черт бы тебя побрал! Не напоминай мне о нем! — Рози слышала гулкое уханье сердца под толстой курткой и чувствовала, как пот проступил на ладонях и шее. Сдернув перчатки, она вытерла о куртку влажные ладони.
Стоун остановился в нескольких шагах от нее.
— Что Блевинз сделал тебе, Рози?
Горло ее обожгло огнем, в груди стало тесно и больно дышать. При одном упоминании его имени она ощутила вкус пепла в пересохшем рту.
— Забудь о нем. Тебя это не касается.
— Почему бы тебе не забыть его?
— Я никогда не забуду… — В течение трех лет Рози ни разу не произнесла его имя вслух и не собиралась делать этого теперь. — Его. Никогда!
Она стремительно пошла к дому, приостанавливаясь лишь для того, чтобы вытащить сапоги из вязкой, хлюпающей грязи. Они были уже в полумиле от амбара, когда Рози вдруг засмеялась. Хриплый, горький смех резанул его слух.
— Ты и я… ну и парочка, а? — Подбоченившись, она запрокинула голову и мрачно уставилась в небо. — У тебя ничегошеньки нет, и у меня тоже. Все, чем мы владеем, — это замаранное прошлое и погубленная репутация. Ни друзей, ни семьи, ни будущего. Мы с тобой, Стоун, стоим снаружи и смотрим на мир в окошко. Я пьяница, а ты ходячее привидение. Ни у кого из нас нет причин жить.
Он шагнул к ней, и Рози увидела, что его глаза потемнели, как предгрозовое небо.
— Не в моих силах изменить обстоятельства, в которых я оказался, но ты-то можешь изменить свою жизнь. Перестань пить. Брось эту грязную ферму, уезжай из округа Галливер и начни все сначала в другом месте. Тебе незачем стоять в стороне и смотреть, как жизнь проходит мимо.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Рози сжала кулаки, ее лицо напряглось. — Подумай сам. Мы — то, что есть. Такие, какими видим себя. Джон Хоукинз был индейцем. Лодиша — рабыней. Ты привык считать себя офицером кавалерии. А я была чистой и трезвой. Ни у кого из нас нет будущего. Переехать куда-то — вовсе не значит измениться. Себя не переделаешь.
Отвернувшись, Рози двинулась дальше, но Боуи схватил ее за руку и рывком развернул лицом к себе. Пристальный взгляд голубых глаз, казалось, прожигал насквозь. Темные брови сошлись на переносице, зубы были крепко сжаты.
— Ты права. Я не знаю, что за всем этим стоит. Поэтому тебе придется меня просветить.
Как только его большие ладони легли на плечи Рози, паника, словно пламя, обожгла ее изнутри.
— Пусти меня!
— Почему ты так не любишь себя, Рози? Что Фрэнк Блевинз сделал с тобой?
Отведя руку, она с размаху ударила его по щеке так, что Боуи едва устоял на ногах. Рози попыталась ударить его еще раз, но он успел схватить ее за руку, одновременно уклонившись от удара коленом, нацеленным ему в пах. Они сцепились. Точнее, Рози набросилась на Боуи, а он оборонялся как мог.
Озверев от желания наказать капитана за все, что он сделал с тех пор, как вошел в ее жизнь, Рози прыгнула на него, и они повалились на землю, катаясь в грязи и снегу. Рыча и брызгая слюной, она готова была выцарапать ему глаза, ударить и изувечить.
Прерывисто дыша, совершенно выбившись из сил, Боуи наконец одолел ее, подмял под себя, навалился сверху и прижал к грязной земле запястья разведенных рук. Оба хватали ртом воздух, их груди тяжело вздымались.
— Ради Бога, Рози, прекрати! Я не хочу причинить тебе боль.
Вспотев и дрожа, сверкая глазами, Рози смотрела на нависшее над ней исцарапанное лицо, голубые глаза, ощущала дыхание Боуи и горячую тяжесть его тела, вжимавшую ее в холодную грязь.
Тяжесть сильного мужского тела.
Охваченная паническим ужасом, она отчаянно рванулась. Задыхаясь, Рози боролась и извивалась под ним, пока не осознала всю тщетность своих усилий. Бедра и торс Стоуна надежно удерживали ее. Тепло его тела прожигало Рози насквозь, и она сдалась, испуганная и беспомощная. Слезы бессильной ярости потекли по ее щекам.
Тяжело дыша, Стоун смотрел на нее.
— Что сделал?..
— Изнасиловал меня! — крикнула Рози ему в лицо, уверенная, что ей снова предстоит это испытать. — Три раза в неделю в течение четырех лет я слышала скрип двери его комнаты, потом он тащил меня за волосы в свою спальню и насиловал!
— О Боже!
— Он бил меня, ломал кости и насиловал! Ты это хотел знать? Теперь доволен?
Внезапно Стоун скатился с нее и сел рядом, подтянув колени.
— Мне следовало догадаться.
Он не собирается насиловать ее. Чувство безмерного облегчения затопило Рози, лишив последних сил. Она лежала в холодной грязи как тряпичная кукла, прижав к бокам сжатые кулачки, не в силах пошевелить пальцем и вытереть слезы.
Наконец Рози заговорила безжизненным, лишенным всякого выражения голосом:
— Это началось после того, как он избил маму так сильно, что она умерла. Тогда он принялся за меня. Он заставлял меня делать такие вещи… — Рози закрыла глаза. — Джон Хоукинз и Лодиша пытались помочь мне, но что они могли сделать. Он говорил, что убьет их, если они вмешаются или кому-нибудь расскажут. Ничто не остановило бы его.
— О Господи!.. Мне очень жаль.
— Он говорил, что я уродлива и ни один мужчина, кроме него, не пожелает меня. Потом мне уже было все равно, уродлива я или нет. — Рози повернула голову и посмотрела на Боуи. — Я хочу быть уродливой, лишь бы мужчины не делали это со мной опять. Я не желаю, чтобы хоть один из них так смотрел на меня или прикасался ко мне.
— Рози…
— И я задумала убить его. Все рассчитала. Вначале пришлось украсть деньги, чтобы купить револьвер. Свой он запирал на замок. Затем нужно было достать пули. — Она перевела взгляд на небо и снова сжала кулаки, впившись обломанными ногтями в ладони. — Эти мысли поддерживали во мне жизнь, благодаря им я сохранила рассудок. Он затаскивал меня к себе в комнату, а я отключалась от всего, представляя себе, что я сделаю с ним, прежде чем застрелю. Я все продумала.
И тут, за неделю до того, как все было готово, всего за неделю, ручей разлился. Он спустился к воде, чтобы вытащить на берег какую-то глупую корову. Корова выжила, а он утонул. Я думала, что сойду с ума. Этот сукин сын надул меня. Умер прежде, чем я успела сказать, как ненавижу его. Прежде чем смогла отомстить и прикончить его. То, что он и минуты не страдал, как мы с мамой, точит меня изнутри. Я думаю об этом каждую секунду, кроме тех моментов, когда напиваюсь до беспамятства.
Рози села и устремила на Боуи пылающий взгляд.
— Он должен заплатить за то, что сделал с мамой и со мной. Он должен знать, что я лучше его. Мне необходимо одержать над ним верх, Боуи, чтобы заставить его страдать!
