щеки девушки горели, в глазах стояли слезы. Боуи не мог оторвать взгляда от буйной копны кудрей, которые расчесывала Лодиша.
Волосы Рози оказались не грязновато-каштановыми, как ошибочно полагал Боуи. Теперь он понял, что, высохнув, они засияют шелковистым блеском, переливаясь в лучах солнца всеми оттенками бронзы, золота и пламенно-каштанового.
Лодиша помогла Рози выбраться из ванны, завернула в большое латаное полотенце и легонько подтолкнула к плите:
— Постой здесь, в тепле, пока я поищу тебе чистую одежку.
С низко опущенной головой, вся дрожа, Рози стояла возле плиты, судорожно кутаясь в полотенце. Мокрые локоны падали на чистое сияющее лицо. Глаза были закрыты, длинные ресницы темными полукружиями лежали на высоких скулах.
— Ты невероятно красива, — прошептал Боуи, не сводя с нее глаз. — Это преступление, что ты доводишь себя до такого состояния.
Рози покачнулась. Слезы заструились по ее щекам.
— Ты уже достаточно отомстил мне, — проговорила она сдавленным шепотом. — А теперь уходи. Прошу тебя.
— Рози, я просто…
— Если дотронешься до меня или приблизишься ко мне, я выцарапаю тебе глаза.
Мука, исказившая черты Рози и сделавшая хриплым голос, не оставляла сомнений, что присутствие капитана оскорбляет ее. Выражение лица и съежившаяся фигурка живо напомнили ему индейских женщин в Стоун-Тоусе. Не понимая, что с ней творится, Боуи чувствовал, что она глубоко страдает.
— Я совершил ошибку и прошу меня простить. — Он в несколько шагов пересек кухню и, терзаясь стыдом и раскаянием, тихо притворил за собой дверь.
За ужином никто не проронил ни слова.
Рози давилась тушеной курицей, чтобы угодить Лодише, но есть ей не хотелось. Каждый раз, вспоминая обжигающий взгляд Боуи на своем теле, она тянулась к стоявшей рядом с ее тарелкой бутылке виски.
Стоун перехватил ее руку.
— Хватит, — тихо, но твердо сказал он, глядя на нее через стол.
Боуи впервые намеренно дотронулся до нее, и на какое-то мгновение Рози замерла, словно ее парализовало. Опомнившись, она выдернула руку и с вызывающим видом схватила бутылку.
— Ты мне не указывай. — Заметив, что Джон Хоукинз наблюдает за ней, Рози одарила его не менее свирепым взглядом. — Мне это необходимо.
Благодушная как никогда Лодиша нарушила затянувшееся молчание:
— Ну разве наша голубка не выглядит сегодня как цветочек? — Протянув руку за печеньем, она по пути нежно потрепала Рози по волосам. — Красивее тебя, крошка, я отродясь никого не видывала.
Джон Хоукинз кивнул с важным видом. Стоун продолжал смотреть на нее как на мираж в прерии.
— Да заткнитесь вы все! — Рози казалось, что в комнате не хватает воздуха. Она задыхалась.
— Жаль, что здесь нет зеркала, — тихо проговорил Стоун тем голосом, который странным образом нервировал ее. — Хотел бы я, чтобы ты увидела своими глазами, как красива.
— Прекрати! — заорала Рози и, вскочив на ноги, обвела всех диким взглядом. — Я прекрасно знаю, как выгляжу, и нечего мне врать!
Стоун поднялся:
— Думаю, нет, раз ты даже не понимаешь…
Жаркая волна ударила ей в голову, Рози попятилась от него, лихорадочно шаря на поясе в поисках револьверов, но их она оставила в своей комнате.
— Не приближайся ко мне!
Ей хотелось кричать, выть, швырять все что ни попадя, ударить кого-нибудь. Она хотела рвать на себе волосы, расцарапать щеки и вываляться в грязи. Приглушенный стон, возникнув где-то в глубине ее измученной души, вырвался из груди. Подавив рыдание, Рози кинулась в свою комнату, захлопнула за собой дверь, забилась на кровать и застыла, сжимая в руках револьверы, направленные на дверь.
— Нужно осмотреть изгородь и выяснить, насколько она повреждена, — заявила Рози за завтраком, не поднимая глаз от тарелки.
Что-то неладное творилось с ней этим утром, но она не понимала, что именно, и даже не знала, плохо это или хорошо.
Рози смаковала вторую кружку сладкого кофе, восхищаясь его вкусом, когда вдруг сообразила, в чем дело. Она не испытывала похмелья. Рот ее от удивления приоткрылся, брови взметнулись. Рози уже забыла, когда последний раз начинала день, не чувствуя себя ни на что не годной развалиной.
Как чудесно не испытывать головной боли, по-настоящему ощущать вкус кофе и еды, но вместе с тем как… непривычно! И вина за все лежала на Боуи Стоуне.
Вчера, слишком поспешно ретировавшись в свою комнату, она не сообразила прихватить с собой бутылку. Страх предстать перед Боуи возобладал над желанием выпить, и это о многом говорило. Трясясь с ног до головы, Рози спрятала голову под подушку и молилась о том, чтобы заснуть, прежде чем скрипнет дверь в его спальню.
Стоун опять не сводил с нее глаз, и она бессознательно дотронулась до волос, перетянутых сзади тесемкой. Господи, Рози терпеть не могла мыться! Ванна растворяла слои грязи, под которыми она пряталась, и теперь девушке казалось, что она обнажена и беззащитна.
— Перестань пялиться на меня! — Она вскочила, повернулась к нему спиной и устремилась к крючкам за дверью. Нахлобучив шляпу и натянув тяжелую бесформенную куртку, Рози почувствовала себя более или менее прикрытой. — Ты идешь или намерен болтаться здесь весь день?
Не дожидаясь Боуи, она вышла наружу и глубоко вдохнула холодный прозрачный воздух. И снова поразилась, что солнечные лучи, отражавшиеся от тающего снега, не слепят ее и не режут глаза. Радуясь, что не испытывает боли и тошноты, Рози, однако, так растерялась, будто лишилась чего-то важного, жизненно необходимого.
Едва хлопнула кухонная дверь за спиной, она направилась к восточной секции изгороди, говоря Стоуну через плечо:
— Нам нужно решить, сколько акров мы сможем засеять. Незачем тратить последние силы на починку ограждения вокруг площадей, которые мы не в состоянии обработать. Надо оградить только пахотный участок. Как по-твоему, со сколькими акрами мы управимся?
Стоун поравнялся с ней, но Рози, ускорив шаг и глядя себе под ноги, устремилась вперед.
— Тебе решать, — ответил он. — Это твоя ферма.
— В таком деле я бы не отказалась от совета.
— Кажется, в последнее время я принимаю не самые лучшие решения. Ты ведь не собираешься запрягать Айвенго в плуг?
Рискнув взглянуть на него, она обрадовалась, что не видит его глаз, скрытых под низко опущенными полями шляпы.
— Вообще-то я собиралась запрячь тебя.
Боуи резко вскинул голову:
— Вот оно что, так я твоя тягловая лошадь?
— У нас нет выбора, ведь ты же согласен, что заставить Айвенго тащить плуг — значит погубить его? — Рози направилась вперед по полю, обходя грязные проталины. — Ты потащишь плуг, а я буду направлять его. Джон Хоукинз, следуя сзади, будет сеять. — Гробовое молчание было ответом на ее предложение. — Не знаю, как это сделать иначе.
Стоун шагал за ней по полю по другую сторону изгороди. Почти вся земля была еще скована морозом, но кое-где их сапоги вязли в холодной жидкой грязи.
За три часа они обошли семь акров, которые Рози решила возделать, и обследовали повалившуюся ограду, оценили расположение участка.
Они остановились возле лежавшей на земле секции изгороди, наполовину погребенной под снежными сугробами, и выпили кофе из одной фляжки.
— Сегодня ты выглядишь на свои двадцать три, — заметил Боуи, глядя на ее поднятое к солнцу лицо. —
