— У Скьяландира, по–любому, должна быть большая сокровищница. Старый змей наводил ужас на эти горы почти тысячу лет.
— Нас интересует не его золото, а его голова. Я собираюсь убить тварь или погибнуть, — заявил Готрек.
— Если Снорри Носокус не доберётся туда раньше, — заметил Снорри.
— Несомненно. Я так и понял. Для Истребителя это станет достойной смертью. Я тоже собираюсь попробовать.
— Не смею тебе мешать, — сказал Готрек. — Только не путайся у меня под ногами.
— Разумно. Не возражаете, если я ненадолго присяду и выпью с вами?
— Сколько угодно, пока ты в состоянии сам оплачивать своё пиво, — пригласил Готрек.
— Я в состоянии, да ещё и вас разок угощу, — произнёс чужак.
Готрек и Снорри вытаращили глаза. Феликс сделал вывод, что подобное поведение гномам несвойственно.
— Стег, именуемый некоторыми Легкопалым, к вашим услугам.
— Вор, — бестактно заметил Готрек.
— Некогда был им, к моему стыду, — сказал Стег. — Но теперь я Истребитель.
— Ты попался! — догадался Снорри Носокус.
— Ага, в сокровищнице клана Форгрунд с янтарным ожерельем в руках.
Истребители с интересом посмотрели на Стега.
— Я удивлён, что форгрундцы не отрезали тебе бубенцы.
— Собирались. Сначала они бросили меня в свою темницу, но я вскрыл замки и сбежал. Из их крепости наружу есть тайный проход. Разумеется, попавшись и будучи разоблачён, я покрыл себя позором, потому и стал Истребителем.
— Позор из–за того, что попался!? — Готрек чуть не слюной брызгал.
Феликс не удивился возмущению Готрека. Тот всегда умудрялся произвести впечатление, что у гномов мерило честности выше, чем у людей. Стег, похоже, являлся тому опровержением. Однако Феликс полагал, что вор кажется немного странноватым для гнома. Его манеру выражаться почти можно было охарактеризовать, как хвастливую, что было полной противоположностью замкнутости Готрека и Снорри. «Он что, не совсем вменяем? — думал Феликс. — С другой стороны, а много ли вменяемых среди Истребителей?»
— Да. Раз уж меня разоблачили, никто не желал со мной общаться, мой клан изгнал меня, помолвленная со мной девушка отреклась, что оказалось особенно несправедливым, потому как ожерелье я хотел всего лишь преподнести ей в качестве свадебного подарка.
Готрек пристально разглядывал Стега. Снорри уставился с беззастенчивым изумлением. Наглым и совершенно рассудительным тоном Стег признался в наиболее гнусном для гнома преступлении. Если Стег и обратил внимание на их реакцию, то не подал вида.
— Поэтому я отправился в храм Гримнира, чтобы обрить волосы и остричь бороду.
— Ты не выглядишь особо пристыженным, — произнёс Феликс.
Стег покосился на него.
— Молодой человек, по профессии я замочных дел мастер, а вор по необходимости. Мне стыдно, потому что я опозорил мой клан и попался по причине недостатка мастерства. Я попытаюсь искупить свои преступления смертью, но, прежде чем умру, намереваюсь возместить ущерб тем, кому навредил. Так как украденное золото я потратил, то возмещу его из моей доли драконова богатства.
Феликс изучал гнома взглядом. Он гадал, искренен ли Стег. Возможно, тот страдает от золотой лихорадки и попросту желает подобраться к сокровищам. Возможно, он вообще не настоящий Истребитель, а просто собирается примазаться к ним и украсть сокровища. Кто знает? Хотя Готрек выглядел немного смягчившимся после объяснений Стега. Он более не выглядел так, словно хотел опустить свой топор на повинную голову вора. Феликс обнаружил, что сам заинтересовался рассказом Стега.
— Так ты замочный мастер? Я слышал, что замочные мастера гномов необыкновенно искусны.
— Так и есть. Полагаю, что это ещё одна из причин, по которой я встал на путь преступления. Вызов. Я хотел доказать своё превосходство над остальными замочными мастерами, преодолевая их творения.
Готрек фыркнул.
— Есть некоторые вещи, о которых лучше не говорить.
— Снорри думает, что хочет ещё пива.
— А Феликс думает, что пойдёт, пошатываясь, обратно во дворец, — сказал Феликс.
— Побереги свой кошелёк, — произнёс Стег.
Феликс улыбнулся и, похлопав по своему ремню, обнаружил, что кошелька там нет. Стег протянул кошелёк в своей большой ладони.
— Прости, — сказал он. — От старых привычек сложно избавиться.
Ульрика сидела в библиотеке короля Истребителей. Светильники зловеще мерцали, освещая многочисленные ряды и картотечные ящики, содержащие свитки, книги в кожаных переплётах, карты и прочие документы. Библиотека короля Истребителей была неожиданно хорошо меблирована. Большинство книг были для Ульрики нечитабельны, потому как написаны были рунами гномов, но тут имелась хорошая подборка книг людей и полным полно карт горной местности. Они были выполнены гораздо детальнее и аккуратнее, чем карты людей. Казалось, гномы скрупулёзны до мелочей.
Перед ней на низком столе гномьей работы была развёрнута карта гор, последнее творение королевских писцов, отбражающая местность вокруг города на многие сотни лиг. Небольшие пиктограммы изображали городки и деревни, и понять их смысл было просто. Золотой топор означал золотую шахту. Красный топор — угольную или железную. Лодка изображала порт, откуда паромы или корабли могли плыть вниз по реке. Главные дороги были отмечены толстыми красными линиями, просёлочные - более тонкими. Опасные проходы сквозь недра гор были линиями красных точек. Перекрещенные мечи показывали места сражений. Головы орков отмечали, вероятнее всего, стойбища каких–то племён зеленокожих.
Глядя на карту, Ульрика видела, что перевал Пиков спускается к низменностям восточной Империи. Путь был чист, но эта дорога ко двору Ледяной Королевы была кружной и длинной. Быстрейший путь на север в Кислев лежал вдоль старого Главного тракта в Карак Унгор, а затем вниз по реке Урской до города Кислев. К сожалению, поперёк того, что на более старых картах являлось основным торговым путём, лежал символ дракона, вынуждая толстую красную линию замысловато изгибаться между вершинами, делая путь куда длиннее, чем когда–то.
«Похоже, Феликс был прав, — печально подумала она. — Возможно, быстрее будет дождаться окончания ремонта воздушного корабля. Учитывая, что тот может пролететь мимо дракона, так будет намного быстрее и куда безопаснее, судя по количеству орочьих значков на карте». Глядя на карту, Ульрика понимала, что быстрейший путь — отправиться с Истребителями вдоль Главного тракта в Карак Унгор.
А может, она попросту желает в это верить, чтобы они могли оставаться вместе немного дольше. Что раздражало, расстраивало, но заодно и печалило. Это была одна из тех причин, что вызывали такую напряжённость в их взаимоотношениях. Ульрика хотела быть с Феликсом, и это желание заставляло её уклоняться от обязанностей по отношению к отцу и стране. Она понимала, что обязана доставить сообщение отца в Кислев. Негодование Ульрики было вызвано тем, что долг службы разлучает её с Феликсом, и точно так же она злилась на него, отвлекающего её от выполнения обязанностей.
Ульрика больше не была уверена в своих чувствах к Феликсу. Пока они находились в разлуке, она постоянно грезила наяву о его возвращении, но само возвращение изменило положение дел. Он теперь был не фантазией, а реальной личностью, которую она временами находила довольно раздражающей, с его рассудительностью и изысканными манерами. По большому счёту, он вырос в столице цивилизованного мира, а она была дочерью пограничного дворянина полуварварской страны. Ульрика не представляла себе, какие разногласия могло это вызвать. Ссылки Феликса на поэтов, театральные постановки и книги ни о чём ей не говорили, временами заставляя Ульрику ощущать себя глупо. Феликсу же недоставало честного и прямолинейного подхода её соплеменников, а за свою жизнь он побывал так далеко и повидал столь много, что это пугало. При дворе в Мидденхейме Ульрика чувствовала себя дикаркой и находилась не в своей тарелке среди изысканных дам. Иногда Феликс вызывал у неё похожие чувства.
Более того, Ульрика ощущала беспокойство, что близость между ними развилась столь быстро и
