решительно. Всю свою жизнь она сдерживала эмоции под контролем. Она росла, чтобы стать воином, сражаться наравне с мужчинами, стать для отца подобием сына, которого тот в действительности хотел. Статус наследницы также заставлял сохранять эмоциональную дистанцию с любым мужчиной. И Ульрика не была уверена, хотела ли она устранения этой дистанции.
А тут ещё его пьянство. Ульрика выросла среди крепко выпивающих мужчин, но в Кислеве попойки ограничивались праздниками и торжествами. Уж слишком опасное это место, чтобы кто бы то ни было отваживался напиваться до беспамятства чаще, чем несколько раз в год. С момента, как они достигли города, Феликс бывал пьян ежедневно. Это её беспокоило.
Ульрика покачала головой. Как это на неё непохоже. Впервые в жизни она ощущала нечто подобное. Так переживать по поводу того, что думает о ней мужчина, и что она думает о мужчине. В прошлом она подбирала себе любовников в соответствии со свободными нравами аристократов своего народа — на ночь удовольствия. У неё никогда не было бурных эмоциональных романов или каких–либо душевных переживаний. Но в тех отношениях с мужчинами всё было понятным, обе стороны знали, что ожидают друг от друга. Ульрика не была уверена в том, что вообще понимает Феликса. И не была уверена, что у них может быть совместное будущее.
«Хотя какое это имеет значение? — невесело усмехнувшись, подумала Ульрика. — Наступают орды Хаоса, впереди тяготы и опасности пути — весьма вероятно, что вообще не будет никакого будущего, и, стало быть, переживать бессмысленно». Она выбросила подобные мысли из головы и вернулась к изучению карты, выискивая лучший маршрут к своей цели. Похоже, лучший путь — присоединиться к Истребителям.
Ульрика услышала, как открылась дверь, и кто–то вошёл в библиотеку. Шаги принадлежали человеку, однако не были лёгкой поступью Феликса. Подняв голову, она увидела Макса. Он бросил на неё пристальный взгляд и подмигнул.
— Итак, я не единственный, кто жжёт ночами ламповое масло, — произнёс Шрейбер.
Она кивнула, прикидывая, что же он думает. По взгляду глаз Макса вполне возможно было предположить, что тот пришёл сюда, зная, где её искать. В усадьбе отца Ульрики, Макс постоянно натыкался на неё, якобы случайно. В его дыхании тоже ощущался запах алкоголя.
— Что ты тут делаешь, Макс? — спросила она.
Шрейбер широко улыбнулся.
— Я воспользовался возможностью осмотреть библиотеку короля гномов. Понимаешь ли, они сберегли множество старых книг из тех, что редко встретишь в Империи. Некоторые переведены с гномьего писцами–людьми.
— Я никогда не подозревала, что существуют люди, способные читать по–гномьи.
— Среди кислевитов грамотность не считается выдающимся талантом, — заметил Макс.
Ульрика заметила иронию в его голосе. Это напомнило ей Феликса, и она почувствовала, как поднимается в ней злость. Не ведающий о том Макс продолжил:
— Среди граждан Империи отношение к грамоте иное. Некоторые умеют не просто читать, но читать гномьи руны.
— Я думала, что это тайный язык, который гномы берегут для себя.
— Теперь так. Но так было не всегда. Когда–то отношения между гномами и людьми были более доверительными, и во времена Сигмара Хельденхаммера многие обучались языку гномов. Руны гномов послужили основой для первых алфавитов людей. Согласно Незавершённой Книге, не вызывает сомнений, что Сигмар общался с гномами на их родном языке.
— Сигмар был богом.
— Принявшим человеческий облик. Его первые жрецы тоже могли разговаривать на гномьем. Они передавали знание тем, кто приходил им на смену. Гномий по сию пору используется многими учёными– церковниками.
— Ты утверждаешь, что есть люди, умеющие на гномьем говорить?
— На древнем варианте языка, который не особо отличается от современного. Представители Старшей Расы весьма консервативны, и их язык не многим изменился за прошедшие две с половиной тысячи лет. И если ты способен говорить на старом варианте языка, то сможешь объясниться и на новом варианте. И, с большой вероятностью, сможешь на нём читать.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Помимо того, что я маг, я ещё и учёный. И, подобно многим учёным, в молодости обучался в храмах. К тому же, в наши дни магам необходимы практические знания богословия и богослужения, чтобы не иметь проблем с охотниками на ведьм. Церковь по–прежнему не испытывает к нам нежных чувств. Поэтому довольно часто нам приходится доказывать, что мы богобоязненные люди.
Ульрике вспомнились предрассудки её сограждан и ненависть, которую многие из последователей Ульрика испытывали к магам в Мидденхейме.
Она видела кое–какой смысл в словах мага.
— А ты богобоязненный человек, Макс Шрейбер? Или подвергаешь опасности свою душу?
— Я гораздо набожнее, чем ты можешь предположить, Ульрика Магдова. Я всю свою жизнь был врагом Хаоса, и неважно, что могут подумать об этом охотники на ведьм.
— Макс, нет необходимости убеждать в этом меня. Я видела твой бой со скавенами.
Шрейбер подошёл и сел напротив неё. Определённо, в его дыхании ощущался винный дух.
— Вижу, ты замышляешь путешествие. Собираешься поохотиться на дракона, а?
— Нет. Я пытаюсь отыскать дорогу в Кислев, чтобы донести до нашего народа предостережение отца. Царица должна узнать о надвигающемся вторжении.
— Стало быть, с гномами идти не собираешься? Феликс–то идёт, не так ли?
— Феликс поклялся сопровождать Готрека. Я не стану просить его нарушить клятву.
Ульрика была не совсем уверена, чем вызвано то выражение, что появилось на лице Макса. В тусклом свете было сложно утверждать, удивлён тот, обрадован, встревожен или всего понемногу.
— Я думал, что вы неразлучны, — в итоге произнёс Шрейбер.
— Мы лишь спим вместе, ничего больше.
Даже произнося те слова, Ульрика сознавала, что это неправда. Однако в действительности ситуация была достаточно схожей, а потому она не ощущала себя лгуньей. Макс поморщился. Он ревнует, или это нечто иное?
— Что такое? — поинтересовалась Ульрика.
— Просто кислевитки немного более прямолинейны в… делах сердечных, чем привыкли мужчины Империи.
—
— Несомненно. Но ты застала меня врасплох, вот и всё. В Империи дамы не говорят о подобных вещах.
Ульрика уставилась на него.
— Тем не менее, они, безусловно, занимаются подобными вещами. Я провела достаточно времени при дворе в Мидденхейме, чтобы убедиться в этом. Мы, кислевитки, уж по крайней мере не лицемерим!
К её удивлению Макс захохотал.
— Да. Верно. Ты права.
— И нет необходимости говорить со мной свысока.
— Я и не думаю, — заметил Шрейбер, изменив тон. — Как ты собираешься отправиться в Кислев? Пешком?
— На лошадях, если сумеем отыскать здесь хоть каких–нибудь.
— Сколько вас? Будешь нанимать телохранителей?
— У меня есть Олег со Стандой, и мой верный меч. Зачем мне кто–то ещё?
— Путь отсюда до Кислева долог и полон опасностей, — он помедлил мгновение, словно что–то обдумывая. — Возможно, ты сможешь взять в дорогу ещё один меч, и даже больше чем меч — целого мага.
— Ты предлагаешь свои услуги?
Ульрика внезапно почувствовала себя неловко. Она ничуть не была уверена, что желает ехать с
