Серый провидец ощущал тревогу. Менее всего он хотел, чтобы из всех возможных мест его доставили сюда. Адской Яме Танкуоль бы предпочёл любую другую крепость. «Но в бурю хороша любая гавань, — подумал серый провидец. — И я, по меньшей мере, принёс важные известия. Несомненно, перед лицом угрозы Хаоса старшинам клана Творцов хватит благоразумия, чтобы объединиться с Танкуолем ради общего дела».
Он пнул Ларка по заднице.
— Вставай–вставай. Поднимайся, ленивая тварь! Не время отдыхать!
Ларк уставился на него полными ненависти глазами. Пена выступила на его губах. Его грудь поднималась и опадала, как кузнечные мехи. Ему пришлось сильно поднапрячься, чтобы не отстать от скакунов Хаоса, на которых везли его хозяина. Однако, сильно подозревая, что если отстанет, то умрёт, Ларк каким–то образом умудрился заставить свой помятый организм поспевать. То заклинание, которое наложили колдуны Хаоса, подействовало и на Ларка. Несмотря на их сверхъестественную скорость, тот не отстал.
Танкуоль знал, что на него смотрят красные глаза скавенов, находящихся над огромными резными воротами. Он знал, что на него направлено оружие, а внутри торопливо собирается подкрепление для стражников.
Откуда–то сверху голос скавена прочирикал:
— Кто там? Что привело тебя в клан Творцов?
Танкуоль вытянулся во весь рост и склонил голову так, чтобы стали полностью видны его рога. Он знал, что стражники смогут распознать знак благосклонности Рогатой Крысы. Он дал им несколько секунд, чтобы это оценить, а затем громко прокричал своим наиболее впечатляющим ораторским тоном:
— Это серый провидец Танкуоль с важными известиями для ваших хозяев.
— Ты Танкуоль или его призрак? — донёсся сверху дрожащий голос. — Серый провидец Танкуоль мёртв. Убит гномами или их союзниками–людьми в сражении у обиталища конных воинов.
«Вечно и постоянно приходится спорить с идиотами», — недовольно подумал Танкуоль.
— Я похож на мертвеца, ты, тупой грызун?! Открывай ворота и веди меня к своим хозяевам, а не то я нашлю мучительное и смертоносное заклинание, что пожрёт твои кости!
Танкуоль позволил сиянию бледного искривляющего огня окутать свою руку в подтверждение сказанных им слов. По правде говоря, он был уверен, что вплетённая в стены кратера защитная магия, вероятнее всего, способна противостоять даже самому действенному его волшебству, но откуда это знать простому стражнику?
— Я обязан доложить моим хозяевам. Погоди! Погоди!
У Танкуоля не было уверенности, то ли стражник–скавен просил не применять заклинание, то ли просто обождать снаружи. Не имело значения. Танкуоль понимал, что как только о ситуации будет доложено властям, его впустят внутрь.
Теперь следует лишь продумать, что он собирается говорить. Ему нужно решить, что будет выгодно рассказать Творцам, а что полезнее приберечь для себя. «Это может подождать», — уверял он себя, внезапно преисполнившись самоуверенности. Он сознавал, что скавен столь выдающегося интеллекта без проблем перехитрит тупиц из клана Творцов, столь же легко, как и последователей Тзинча.
И всё же он ощущал беспокойство. Даже для скавена с его величайшими способностями, слишком уж легко ему удалось выскользнуть из когтей орды Хаоса.
Феликс пристально разглядывал долину. Его изумило то, как быстро всё менялось в горах. Этим утром было ясно и солнечно, как летним днём на равнинах Кислева. Теперь погода стала унылой и промозглой, а холодный ветер наводил мысли о снеге и зиме. Низко висели тёмные тучи. Вдали были заметны проблески разрядов молний, слышались далёкие раскаты грома.
Внешний облик самих гор столь же значительно изменился. На рассвете это были яркие и опрятные исполины вполне гостеприимного вида. Теперь, в тусклом освещении, они приобрели тёмные и зловещие очертания. Вид дальних вершин закрывали многочисленные тучи. Феликс почувствовал, как у него ухудшается настроение. Перемена погоды прибавилась к зловещей и тягостной атмосфере, навеянной осознанием того, что они всё ближе подбираются к логову дракона.
Ульрика двигалась во главе колонны и наряду со Стандой и Олегом выполняла функции разведчика. Это определённо имело смысл. Безусловно, обладая самым острым зрением в отряде, она была способна заметить опасность раньше остальных. По крайней мере, таково было её объяснение. Феликс чувствовал, что это также было сделано, чтобы оказаться от него подальше. Она снова сделалась необщительной и замкнутой, и оставляла без ответа все его попытки завести разговор. Феликс быстро пришёл к умозаключению, что никогда ему не постичь женщин, или, по крайней мере, именно эту женщину.
Он заметил, что с ним поравнялся Макс Шрейбер. На лице мага отражалось любопытство, сразу трансформировавшееся от восторженного к сдержанному. «Да уж, — подумал Феликс, — верными оказались первые утренние впечатления». Макс чем–то изменился. На волшебника он стал походить даже больше, чем когда–либо ранее. Причина в том, пытался убедить себя Феликс, что теперь он сам больше осведомлён о силах, которыми обладает маг, однако понимал, что тут кроется нечто большее. За последние несколько дней изменения, произошедшие с магом, стали проявляться отчётливо. Отныне, более чем когда–либо, внешний облик Макса выдавал скрытую в нём силу.
— Феликс, ты позволишь мне задать несколько вопросов о мече, что ты носишь?
— С какой целью?
— Он меня заинтересовал. Он кажется мне артефактом значительной силы, которая, похоже… пробуждается.
— О чём ты говоришь?
— Я ощущаю в мече изменения. В оружии сокрыта некая разновидность чувствительности, и она набирает силу.
Феликс задумался о том выбросе энергии, которую он получил во вчерашней битве, и способе, которым клинок защитил его от драконьего огня на „
— Ты думаешь, что это может быть в каком–то роде опасно? — обеспокоенно спросил Феликс.
Макс пожал плечами. Нахмуренные брови исказили правильные черты его лица.
— Я не знаю. Любое зачарованное оружие опасно в некоторых отношениях. Являясь хранилищем силы, подобное оружие временами может воздействовать на своего обладателя непредсказуемыми способами. Обладающее чувствительностью оружие наиболее опасно из всех, потому как способно искажать разум и душу тех, кто владеет им.
От слов волшебника по телу Феликса побежали мурашки. Он не сомневался, что тот говорит правду. Феликс сдерживался от охватывающей его бессознательной потребности просто достать и выбросить меч подальше.
— Ты говоришь об имеющейся вероятности того, что клинок способен контролировать мои действия?
— Ну, это маловероятно. Разве что меч чрезвычайно могущественен, а носитель чрезвычайно слабоволен, каковым, спешу заметить, ты не являешься. Он, вероятно, способен немного воздействовать на твои мысли или частично управлять твоими действиями в стрессовых ситуациях. Если это оружие того вида, как я подозреваю, оно не сможет тобой управлять без твоего на то позволения. По крайней мере, я надеюсь, что не сможет.
— Ты начинаешь вселять в меня беспокойство, Макс.
— Это не входило в мои намерения. Могу я узнать, как к тебе попало это оружие?
Феликс на мгновение задумался.
— Оно принадлежало рыцарю–храмовнику Альдреду из Ордена Пламенного Сердца. После его смерти меч достался мне.
Произнося эти слова, Феликс сознавал, что это правда, но не вся. Меч принадлежал Альдреду всего несколько секунд, когда тот вытащил оружие из груды сокровищ тролля Хаоса в Караке Восьми Вершин. Храмовник пришёл туда, разыскивая клинок, но меч ему не принадлежал. И всё же, Феликс считал его
