шепнула что-то Вале Степановой.
Степанова встала:
— У нас одно фото… Потом одна девочка занимается лепкой, потом еще одна книжки переплетает… и еще…
Она обернулась к подругам.
— Игрушки… игрушки… — подсказал кто-то сзади.
— Да, игрушки на елку и еще… вышивки всякие, — закончила Валя Степанова.
— Так давайте, что же вы! Это все нужные и интересные занятия. Очень интересные!
Девочки, перешептываясь, достали свои сверточки и гуськом потянулись к столу.
Мальчики переглядывались:
— Ого! Когда это они делали? Вот хитрюги какие!
— Смотри, смотри! Степанова снимок показывает!
Сергей Николаевич держал в руках фотографический снимок:
— Очень интересная работа! Это ты, что же, увеличила?
За снимками появился удачно вылепленный из глины галчонок с раскрытым ртом и растопыренными крыльями, за галчонком — вылитые из гипса фигурки и аккуратно переплетенные книги.
Мальчики молча таращили глаза.
Сергей Николаевич рассматривал все с большим интересом. Лучшие работы показывал классу.
Вышивки, кружева и вязанье тоже понравились учителю.
— А вот это и я умею делать, — вдруг сказал он, поднимая вверх туго сплетенный из сутажа пояс. — У меня даже галстук такой есть!
Девочки ликовали. Мальчики улыбались, но на девочек не глядели.
Учитель рассмотрел еще несколько вышивок; на одной трудно было определить, кто вышит — не то заяц, не то кошка. Разговор перешел на мышей, ежей, кроликов.
Одинцов сострил:
— А Леня Белкин поймал белку.
— Жалко, что у нас нет Медведева: он поймал бы медведя, — сказал учитель.
— Есть, есть Медведев! — закричали ребята. Медведев, коротенький, щупленький мальчик, поднялся с места.
— Мне не поймать, — смущенно сказал он под громкий хохот ребят.
Глава 12
«ТИШЕ… ТИШЕ…»
Одинцов, Саша Булгаков и Васек вышли вместе.
— Вот что, ребята, — сказал Васек. — Давайте пересмотрим расписание дежурных, чтобы такого, как сегодня, больше не было. Слыхали, как он сказал: в первый и последний раз! Да еще о честности…
— Да! — подхватил Одинцов. — Я сегодня чуть не пропал, думал — сквозь землю провалюсь, когда он отошел к окну.
Саша вытащил записную книжку.
— Кого же мне назначить? Может, вместе составим расписание?
— Одинцов, ты помоги ему… Знаешь, чтоб подобрать хорошие пары, кого с кем, чтобы все как по маслу шло!
— Ладно, мы сделаем! А я вот что, ребята, придумал: давайте попросим Сергея Николаевича посадить нас вместе, — сказал Одинцов.
— Да как же втроем сядем? — засмеялся Васек.
— Ну, один впереди, два сзади, а все-таки вместе. Попросим, а?
— Ну что ж, попросим, — решили товарищи.
У своего дома Васек распрощался с друзьями.
— Папа уехал? — спросил он у порога.
— Уехал. Утром еще. А ты что же, забыл? — отозвалась тетка, накрывая на стол.
— Нет, не забыл.
Васек почувствовал острую необходимость видеть отца, рассказать ему о том, что было в классе, посоветоваться.
«Сейчас надо бы подтянуть ребят… — подумал Васек. — А как подтянуть?»
Он вспомнил, что ему говорил Митя: «Хочешь ребят подтянуть — подтянись сам, а то ребята знаешь какие? Сразу скажут: «Ты что с нас спрашиваешь? Ты раньше с себя самого спроси».
Васек вспомнил, что за все время каникул он не брал в руки учебника, и, наскоро пообедав, сел заниматься. Но мысли как-то разбегались, что-то не додумывалось до конца, беспокоило. «Со стенгазетой запаздываем. И что Одинцов думает! Ведь он редактор, почему я должен ему напоминать?»
Кроме стенгазеты, что-то еще царапало Васька. Когда учитель похвалил Малютина за чертежи, Васек вдруг почувствовал что-то против Севы и довольно грубо сказал ему, когда тот сел рядом с ним: «Не рассаживайся на всю парту со своими планами!»
— Васек! — позвала из кухни Таня. — Иди сюда! У меня билеты в кино. Пойдешь? У нас в клубе. Вместе и домой потом придем.
Васек не успел ответить — тетка просунула в дверь голову:
— Васек уроки должен учить, день будний, а в вашем клубе как-нибудь обойдутся без него!
— Как хочет, — бегло взглянув на мальчика, сказала Таня.
— Ему и хотеть нечего, за него взрослые думают…
— Почему это еще? — грубо прервал ее Васек. — Захочу — и пойду! Ты мне запретить не можешь — я не маленький.
— Тише, тише… — вдруг зашептала тетка, приложив к губам палец с наперстком и оглядываясь с таким видом, будто в комнате спал ребенок. — Тише, тише… тише.
— Чего — тише? — сбавляя тон, удивленно спросил Васек.
— Сядь на место сейчас же, — тем же значительным шепотом произнесла тетка.
Таня смотрела на нее испуганными глазами.
— Сядь на место тихонечко…
Васек пожал плечами, пошел в свою комнату и сел на место.
— Ну и чего? — нетерпеливо спросил он, поднимая глаза на вошедшую за ним тетку.
Тетка молча закрыла в кухню дверь и спокойно взяла свое шитье.
— Что — чего? — сказала она обычным голосом. — Чего задано. Сиди и занимайся.
Васек покраснел от злости.
«На пушку взяла… «Тише… тише…» Колдунья старая!» — с раздражением думал он, глядя на склоненную голову тетки с ровным, как ниточка, пробором.
Но делать было нечего. Он раскрыл учебник географии и стал заниматься. А поздно вечером, засыпая, слышал сквозь сон, как тетка отчитывала Таню:
— Ваше ученье в ваших руках. Вы себя самостоятельной чувствуете, хотя и не сказать, что много над образованием трудились, а Ваську еще учиться да учиться. Теперь сын отца перегоняет, в жизни последнее место никому не надобно, а вы молодая, беспечная — может, вся ваша жизнь для кино пойдет…
Васек не слышал, что отвечала Таня, и сам не мог двинуться на ее защиту; голос тетки, однозвучный и монотонный, как дождь по стеклу, заглушался непобедимым сном набегавшегося за день человека. «Иш-
