— С Балтийского моря я вошел в Финский залив… — начал Васек.
Учитель кивнул головой.
— …прошел по Неве… — Васек показал на карте.
— Хорошо, — сказал Сергей Николаевич.
…в Ладожское озеро… — Васек откашлялся, чтобы выиграть время, — затем вот по этой реке…
— Свири, — подсказал Сергей Николаевич. Васек заторопился:
— …в Онежское озеро…
Через секунду он уже плыл по Шексне, достиг Рыбинского моря, благополучно прибыл в Москву и с облегчением вздохнул.
— Очень хорошо, Трубачев! Теперь жди своих товарищей.
Лида Зорина взяла указку.
— Вот, кажется, на встречу с тобой направляется женская бригада Зориной… Откуда идешь, Зорина?
— С Каспийского моря, — ответила Лида Зорина, осторожно вывела свой пароход на Волгу, прошла мимо Астрахани, мимо Сталинграда, вышла на реку Оку, бойко перечислила по пути несколько городов, благополучно прибыла в Москву и, тряхнув косичками, передала указку Мазину.
— Я вот здесь поеду, — сказал Мазин, направляясь к Северной Двине.
Учитель улыбнулся:
— Как хочешь, но у тебя есть более короткий путь.
— Я по Северной Двине, — безнадежно сказал Мазин, упираясь в неизвестные ему притоки. Направо узенькая ниточка неожиданно оборвалась. Налево путь был неизвестен. Мазин подумал и вернулся обратно. — Застрял, — сознался он, отвечая на вопросительный взгляд учителя.
— Трубачев, подскажи ему, — сказал учитель. Трубачев взял у Мазина указку.
— Можно через Сухону к Рыбинску, — сказал он.
Когда Мазин с помощью Трубачева добрался до Москвы, Сергей Николаевич посадил всех трех учеников на место и сказал:
— Трубачев справился с трудным путем. Зорина тоже не сплоховала. А вот Мазин пока что плохой путешественник. Москва, пожалуй, не скоро получит от него рыбу.
Ребята засмеялись. Но Сергей Николаевич стал серьезным:
— Тебе, Мазин, нужно немножко подучиться.
Мазин почесал затылок:
— Я много пропустил…
— Трубачев, помоги товарищу, — сказал Сергей Николаевич.
— Есть! — радостно отозвался Трубачев и оглянулся на Мазина.
По одному взгляду его Мазин понял, что занятия будут серьезные.
«Пожалуй, я с ним не только в Москву, а в Атлантический океан заеду», — со вздохом подумал он. И не ошибся. Сразу же на переменке Васек с решительным видом подошел к нему:
— Выбирай: я к тебе или ты ко мне?
— Я к тебе, — уныло ответил Мазин.
— Ну, — сказал Русаков товарищу, — не хотел бы я быть на твоем месте. С Трубачевым дело иметь — чахотку наживешь. По всем горам будешь лазить, во всех реках искупаешься, — печально сострил он.
— Зато в классе не утону, — усмехнулся Мазин.
После обеда он направился к Трубачеву.
Васек уже ждал его, с нетерпением поглядывая на дверь.
— Ну и обедаешь ты! Целую корову можно съесть за это время! — встретил он товарища.
Мазин увидел карту, разложенную на полу, и почесал затылок:
— Эх, жизнь!
Васек вытащил учебник географии:
— Говори честно, что знаешь и чего не знаешь. Мазин скосил глаза на учебник:
— Ничего не знаю.
— Совсем ничего?
— Совсем ничего.
— Ладно, — сказал Васек, — начнем с первой страницы.
— Я способный, — утешил его Мазин. — Давай показывай.
Мальчики погрузились в занятия. Тетка два раза заглядывала в комнату, на цыпочках проходила мимо двух склоненных над картой голов и, когда Мазин ушел, сказала Ваську:
— Это что ж ты на этого толстого здоровье свое тратишь? Два часа на коленках лазил, небось и чулки протер. Кто это велел тебе?
— Учитель велел. Да он способный, ничего, — ответил Васек, собирая на завтра книги.
Глава 15
СТЕНГАЗЕТА
«Доброе утро!» — сказал по радио чей-то громкий голос.
Васек вспомнил, что как-то в разговоре с ребятами Сергей Николаевич посоветовал всем делать зарядку. Он почувствовал прилив бодрости, вскочил с постели и, стоя в одних трусиках посреди комнаты, начал делать упражнения.
— Ты что это акробатничаешь с утра? — недовольно спросила тетка, обходя его стороной с чайной посудой в руках.
— Зарядку делаю!
Васек показал ей на радио. Тетка прислушалась.
«Вдох… выдох… приседание…»
— Не очень-то приседай, а то в школу опоздаешь, — добродушно сказала тетка, не смея спорить с тем, чей голос в этот утренний час распоряжался всеми ребятами.
«Значит, так надо, — решила она про себя. — Зря бы не стал человек по радио надрываться». И, выждав, пока Васек кончил, тетка спросила:
— А что же ты раньше этой самой зарядки не делал?
Васек, обтирая мохнатым полотенцем крепкое, как орех, разогретое движениями тело, просто ответил:
— Глупый был.
— А… поумнел, значит? — пошутила тетка.
Племянник ей нравился. Он аккуратно ходил в школу, учился, учил других, хорошо ел, крепко спал и редко спорил с нею. Каждый день спрашивал, нет ли писем от отца, скучал без него, но не жаловался, не ныл, а переносил разлуку стойко.
От Павла Васильевича уже было одно письмо. Тетка с особым удовольствием передала его Ваську и, увидев его загоревшиеся глаза, с удовлетворением подумала: «Хороший сын. Такой сын и на старости отца не обидит».
В письме Павел Васильевич описывал дорогу, места, которые он проезжал, мирную трудовую жизнь тамошних людей.
«Богато тут живут люди, и всего здесь много, только нет моего вихрастого Рыжика», — неожиданно заканчивал отец. Васек читал, перечитывал, смеялся, а вечером забрался на отцовскую постель и заснул,
