— Неправда, неправда! — закричали ребята.
— Никто не умел, — сказал Васек. — Вот он только… три слова разобрал. — Васек кивнул на Малютина.
Сева подошел к ним.
— Ты знаком с азбукой Морзе? — спросил учитель.
— Я немножко, чуть-чуть.
— Это очень важно. А что было бы, если бы Малютин не сумел разобрать? — спросил Сергей Николаевич.
Васек почувствовал досаду, но поборол ее и обнял Севу за плечи.
— Если бы он не прочел, мы могли бы опоздать, — честно сказал он.
Ребята захлопали в ладоши:
— Молодец! Молодец!
— Молодец! — подтвердил учитель.
Митя все еще ждал первый отряд. Грозный хлопотал по хозяйству. Он вместе с ребятами приладил над костром котел с картошкой. Послал еще за хворостом. Васек принес охапку сухих веток и, отряхивая костюм от приставших к нему листьев, увидел, что разорвал штаны.
— Разорвал, Трубачев! Эх, ты, новый костюм! — сочувствовали ему ребята.
— Зашить надо, — сказал Митя. — У кого есть иголка с ниткой?
Саша Булгаков отвернулся и стал ковырять носком ботинка сухую землю.
— У Саши есть, — робко сказала Лида и прикусила язык.
— Булгаков, ты, говорят, человек запасливый. Одолжи командиру иголку, — пошутил Митя.
Саша нашарил иголку под воротником своей куртки и стал раскручивать длинную нитку.
Васек быстро подошел к нему.
— Булгаков, — сказал он, заикаясь и краснея до слез, — не сердись на меня больше… за то…
— Я — нет… что ты… — пробормотал Саша, поднимая на него влажные глаза. — Я всегда… На вот иголку, — радостно заторопился он, — вместе зашьем.
— Трубачев, давай я! — вскочила Лида Зорина.
— Нет, мы сами! — крикнул Васек, увлекая за собой Сашу.
— Мы сами! — оглянувшись, с гордостью сказал Саша.
Митя взглянул на учителя. Сергей Николаевич смотрел вслед обоим мальчикам.
— Помирились, вот здорово! — с восхищением шептал Петя Русаков. — Мазин, видал?
— Вижу, — сказал Мазин. Он запрокинул голову, отпил несколько глотков из своей фляжки и весело сказал: — Эх, жизнь!
Пламя костра поднималось все выше. Сухие огненные елки трещали. Вокруг стоял шум и смех.
Командир первого отряда, круглолицый веселый мальчуган, сильно жестикулируя, рассказывал:
— Мы там все перепугались. Кто туда тянет, кто сюда! Домой никому не хочется возвращаться. А указатель давно потеряли. Ну, значит, давай наобум! Вдруг видим — дымок над лесом поднялся… Я влез на дерево: вижу — огонь! Ну, айда! Вот и нашли!
Митя встал:
— Ребята! В этом походе только один отряд показал себя дисциплинированным. И только в одном командире я не ошибся. Поговорим об этом особо. А теперь от имени директора нашей школы объявляю отряду Трубачева премию за отличную учебу, за дисциплину в походе. Эта премия… — Митя остановился, обвел глазами ребят и торжественно закончил: — поездка на Украину, в колхоз «Червоны зирки»!
Ребята зашумели, но Сергей Николаевич сделал им знак молчать.
— Экскурсия состоится в начале июня. Поедет весь класс четвертый «Б» с Сергеем Николаевичем, — Митя обернулся с улыбкой в сторону учителя, — и со мной!
Последние слова были заглушены радостными криками ребят:
— На Украину! Ура!
— С Митей! С Сергеем Николаевичем!
Девочки прыгали, обнимались, тормошили Лиду Зорину:
— Всем классом! Всем классом!
Васек обнял Одинцова и Сашу:
— Поедем вместе! Поедем?
— Еще бы! — сказал Одинцов. — А ты, Булгаков?
— Куда вы — туда и я, — широко улыбнулся Саша.
Солнце уже заходило. За деревьями широкая красная полоса все суживалась, и наконец от нее осталась только розовая ленточка, низко протяну — тая по земле. Деревья сразу почернели, одни березы белели в темноте. Раскрасневшись от костра и горячей картошки, ребята жадно слушали учителя.
Сергей Николаевич, острым концом обструганной палочки доставая картошку из котла и очищая ее, говорил:
— Украина — это моя родина. От колхоза «Червоны зирки» километрах в тридцати я родился, там живет моя сестра… У нее в саду черешни, яблони, груши, сливы… Вот куда мы с вами в гости поедем! Полакомимся…
Костер затянулся до позднего вечера. Домой шли кратчайшей дорогой, по шоссе. Ярко светились окна домов. У Трубачевых дверь была не заперта. Васек вихрем ворвался в комнату.
— Папа, отряд Трубачева премирован поездкой на Украину! — одним духом выпалил он.
Глава 39
ПРОВОДЫ
Быстрые и ловкие, с тонкими коричневыми от загара ногами, ребята заполнили весь перрон.
— Как опята! Как опята из лесу выскочили! — сказала какая-то женщина, указывая на сбившиеся в кучку панамки.
Вокруг школьников столпилась вокзальная публика.
Сквозь толпу с сияющими, размягченными лицами пробирались матери, отцы и хлопотливые, беспокойные бабушки.
— Фляжку-то, фляжку, голубчик, не забудь!
— Открыточки возьми! Карандаш… Там на какой-нибудь станции напишешь…
— Ладно, ладно! Не беспокойся — напишу.
Около сложенного горкой пионерского имущества стоял Коля Одинцов и еще несколько ребят.
Тут же на чьем-то вещевом мешке сидела бабушка Одинцова:
— Ты гляди, Коленька, не растеряй все по дороге-то. Мало ли какие люди в вагоне будут!
— Да у нас свой вагон, бабушка! И учитель и Митя с нами.
— Ишь ты, весь вагон себе закупили! Миллионеры, да и только, — улыбалась бабушка.
— Не миллионеры, а пионеры! — шутил Одинцов.
Митю и Сергея Николаевича со всех сторон атаковали родители. Сыпались вопросы: какой маршрут, где будут ребят кормить, выедет ли за ними колхозная машина. Учитель объяснял, рассказывал, успокаивал. Митя, поглядывая через головы родителей на длинный состав поезда, нетерпеливо отвечал:
— Все будет хорошо, товарищи родители! Просим не беспокоиться! Будет и кормежка, и машина, и письма отправим, и телеграммой сообщим о прибытии — все будет как надо!
«Ох, уж эти мне родители! — думал про себя Митя. — Хоть бы скорей погрузиться в вагон!»
— Митя, тебя твои папа с мамой ищут! — крикнула Валя Степанова. — Вон они!
