инвалидному креслу. Вскоре после убийства Джона Леннона только что избранный президент Рейган получил пулю от безумца, пытавшегося таким образом произвести впечатление на свою любимую голливудскую актрису. Два месяца спустя было совершено нападение на Папу Римского.
Через двадцать лет после этих происшествий телохранители сопровождали Пола всякий раз, когда он появлялся в публичных местах. Одна из таких вылазок была обставлена с беспрецедентной хитростью. Очередной «выход в свет» был связан с любовью Пола к изобразительному искусству. В школе он не был отличником по рисованию, но затем долгие перелеты и часы, проведенные в артистической, вынуждали Пола браться за карандаш. Избранные рисунки Пола вошли в изданный в 1981 году альбом «Paul McCartney: Composer Artist» («Пол Маккартни: композитор–художник»). Дома и на отдыхе он работал в двух и трех измерениях: рисовал маслом и занимался скульптурой, иногда используя отполированную древесину, которая десятки лет покоилась на дне Ла–Манша или Ирландского моря. Большинство из произведений искусства, созданных им в этом направлении, были неплохими — хотя и нельзя назвать их гениальными, — однако были и такие, которые ему особенно нравились, Пол любил дарить копии своим друзьям.
Другие поп–звезды, однако, не зарывали свой талант в землю. Ронни Вуд, теперь один из «The Rolling Stones», начал выставлять собственные картины в конце восьмидесятых годов, когда у группы наметился серьезный перерыв в гастрольном графике, — тогда как Пит Куайф из «The Kinks» (теперь Питер Киннс) занялся тем же самым в Канаде в 1994 году. Среди его творений есть и автобиографические иллюстрации, например, «Baked Beans», изображающая руку, смахивающую муху с тарелки печеных бобов («Люди думают, что мы всегда питались в дорогих ресторанах. Это не так. У нас всегда находилось время для тоста с печеными бобами»). На другой картине очень строгий гостиничный администратор регистрирует членов группы.
Бывший битл вынес свои художества на суд публики в Kunstforum Lyz Gallery в Гамбурге 30 апреля 1999 года. Три года спустя он рискнул выставить «The Art Of Paul McCartney» в галерее Walker в Ливерпуле, где в тот момент находилось несколько полотен Тернера. Пожалуй, это была не самая лучшая идея — такое соседство невольно порождало сравнения великого «поэта цвета» с живописцем, чьих картин здесь не было бы, если бы не длинная тень «The Beatles», сопровождавшая его повсюду.
Один эксперт заявил, что работы Пола «…оказались интереснее, чем я думал», другой в той же газете назвал их «многообещающими», третий презрительно фыркнул, глядя на «эту абсолютно бездарную мазню. Безграничное поклонение окружающих сделало его глухим к любого рода критике».
Возможно, сказка под названием «The Beatles» сделала нашего художника столь же глухим и к похвалам. В любом случае Пол оказывался в проигрышной ситуации — если бы он, конечно, не выставлял картины под псевдонимом, как Пит Куайф. А что бы вы подумали, увидев в галерее такого рода произведение искусства? При отсутствии объективной оценки статус поп–звезды обеспечил спрос на все, что связано с его именем — как и с именем Боба Дилана, принца Уэльского, Сида Барретта, Captain Beef–heart, Дэвида Боуи, Джона Энтуистла из «The Who» и — ну конечно же — Джона Леннона и Стюарта Сатклиффа: памятные вещи этих людей стали хорошими объектами для инвестиций. Отдадим должное Captain Beefheart: под псевдонимом Дон Ван Влиет он провел более тридцати персональных выставок — с тех пор как в 1982 году полностью посвятил себя живописи. Многие покупатели ничего не знали о его «звездном» прошлом.
Что ж, я не встречал ни одного человека, считавшего, что Пол Маккартни, увлекшись своей музыкальной карьерой, стал ощутимой потерей для мира живописи. Большинство людей воспринимает его как экс–битла, и с этим ничего не поделаешь.
В 1999 году Пол в очередной раз совершил путешествие в добитловские годы, записав «Run Devil Run», альбом в духе «Снова в СССР», однако с тремя своими вещами, написанными в том же ключе. Всякий, у кого хватало самоуверенности поставить свои собственные сочинения рядом с «All Shook Up», «Brown–Eyed Handsome Man» и «Blue Jean Вор», при этом не нарушая общей стилистики, по крайней мере заслуживал внимания. Более того, в пользу Пола говорит и то обстоятельство, что его версию «She Said Yeah» Ларри Уильямса можно было сравнить разве что с вариантом «The Rolling Stones» 1965 года, который, в свою очередь, так же отличался от оригинала, как и «Long Tall Sally» Литтл Ричарда в исполнении ливерпульской четверки.
Кавер–версия «She Said Yeah» в исполнении Пола имела явно больший успех, чем аналогичная попытка, предпринятая «The Animals» в 1964 году. Он весьма неплохо справился с одной из малоизвестных вещиц с альбома «Run Devil Run», «No Other Baby» Дики Бишопа и его «Sidekicks», скиффловой команды, существовавшей еще до появления Донегана; эта штучка лучше известна — по крайней мере в США — в исполнении главных соперников дуэта «Peter And Gordon» — «Chad And Jeremy».
Наиболее значительной из живых презентаций «Run Devil Run» можно считать концерт в новом Cavern на Мэтью–стрит в конце девяностых годов, причем публика состояла из не слишком большого количества людей, выигравших билеты в лотерею, — среди них был парень, подписавшийся «Джон Лен–нон», — однако интернет–аудитория составляла более трех миллионов человек. Вместо того чтобы отыграть концерт со своей постоянной группой — как Джефф Бек с «The Big Town Playboys» исполнял «Crazy Legs» 1993 года, альбом, посвященный Джину Винсенту, — Пол собрал «звездный» состав, пригласив барабанщика «Deep Purple» Йэна Пейса, Дэвида Гилмора, гитариста из «Pink Floyd» (который сыграл с «The Pretty Things», когда те решили воскресить «SF Sorrow» на сцене Royal Festival Hall в 2002 году), клавишника Питера Уингфилда (сочинившего один–единственный хит в 1975 году) — и Мика Грина, чья великолепная гитарная техника все еще держит на плаву «The Pirates», переживших упадок паб–рока. Грин был заметной фигурой и в команде Вэна Моррисона.
Из хитов, написанных Маккартни, были исполнены лишь «I Saw Her Standing There» и две из трех его композиций из «Driving Rain». В остальном это были пятьдесят минут классического рока, который, если слушать беспристрастно, звучит лучше всего в старомодной манере для старомодных людей.
Его фэнам это нравилось — как нравилось и Йэну Дьюри, который несколько месяцев спустя выпустил «Brand New Boots And Panties». В этом альбоме Дьюри, которого «Daily Express» охарактеризовала как «грязный старый панк», выразил на диалекте кокни свою точку зрения на лондонское «дно». О его смерти от рака 27 марта 2000 года страна узнала в шестичасовых новостях на Би–би–си 1, а песни с его самого известного альбома «Brand New Boots And Panties» уже расхватала лондонская поп–тусовка, чтобы в первую же годовщину выпустить памятный диск. «I'm Partial To Your Abracadabra» в исполнении Пола Маккартни и старой группы Дьюри, «The Blockheads», была столь же неплоха, как, скажем, «Sweet Gene Vincent» Робби Уильямса или «Plaistow Patricia», сыгранная Шейном Макгоуэном, но явно проигрывала «My Old Man» в переигранной ребятами из «Madness» и, уж конечно, потрясающей «Clever Trevor» Реклесс Эрика:
«Я решил сделать ее по–своему, вместо того чтобы сыграть очередную караоке–версию с «The Blockheads». Это не по мне. Я хорошенько поработал над этой вещью».
Пол сыграл более интересную роль в альбоме, который был записан, как только на горизонте появился Мартин Гловер — на этот раз в качестве продюсера «Super Furry Animals», образованной в Кардиффе в середине девяностых и чей стиль представлял собой сплав Modern
